Выставка "доморощенных абстракционистов" на Большой коммунистической, 9, 1962

20 ноября 1962 года на очередное занятие студии пришел Эрнст Неизвестный . Он четыре часа наблюдал за работой, переходил от одного мольберта к другому. Работы студийцев ему понравились, и он предложил принять участие в росписях интерьеров физического института, где должны были стоять выполненные им скульптуры. Чтобы получить представление, как это будет выглядеть, решили устроить совместную выставку. 26 ноября во флигеле при Доме учителя, на Большой Коммунистической (дом *9), - вечером была открыта однодневная совместная выставка студийцев, Эрнста Неизвестного и его трех друзей - Янкилевского , Ю. Соостера и Ю. Соболева .

Были приглашены будущие заказчики - академики Капица , Тамм , их коллеги, гости, друзья художников. Стены небольшого по площади, но высокого зальчика были почти сплошь завешаны одноформатными (70x104 см), в одинаковых рамах работами художников и являли собой необычное зрелище: раскованные, трансформированные, то буйные, цветные, спонтанные, эмоционально открытые, то тяжелые экспрессивные, нарочито предметные картины, образуя непрерывный рельеф, органически связывались со скульптурами Эрнста Неизвестного.

Атмосфера выставки была шумной, праздничной, непринужденной, художники что-то объясняли, гости спорили друг с другом, были противники, не все понимали, но всех объединяло чувство неординарности происходящего. Помещение не могло вместить всех. Образовалась толпа перед входом, одни уходили, заходили вновь прибывающие. Разошлись поздно вечером. Демонтаж выставки перенесли на утро. Утром следующего дня первыми за своими работами приехали Вера Ивановна Преображенская и Люциан Грибков , открыли помещение, заперли за собой дверь. В дверь постучали.

Трое иностранцев с сумками и штативами объяснили, что намерены сфотографировать выставку. Приезд их не был предусмотрен. Вера Ивановна направилась в соседнее помещение, позвонила Белютину . Когда через пять минут она вернулась, зал был освещен софитами, из подъехавших автофургонов в него вносили телеаппаратуру, началась съемка.

Приехал Белютин, на вопрос одного из корреспондентов: "Действительно ли в СССР разрешено абстрактное искусство?" - он ответил утвердительно. Я уверен, что его ответ был искренним, еще не кончилась "оттепель", и он верил в реальность предстоящих заказов.

Экспозиция была разобрана, все картины и скульптуры развезены по домам и мастерским. А на следующий день под девизом "Абстрактное искусство на Большой Коммунистической улице!" по межконтинентальным телевизионным каналам выставка была показана в Европе и Америке. Вскоре на Кубе, на пресс конференции, которую давала советская дипломатическая миссия во главе с Микояном, одним из иностранных корреспондентов (кажется, их было около трехсот) был задан вопрос:

- "Действительно ли в СССР разрешено абстрактное искусство?"

Никто ничего не знал. Позвонили в ЦК. Там тоже никто ничего не знал. Запросили МГК КПСС. Инструктор МГК партии по искусству, Борис Поцелуев , поехал по указанному ему на основании телепередачи адресу в Дом Учителя и на показанном ему, пригласительном билете обнаружил мою фамилию. Тут же позвонил мне и предложил утром 30 ноября явиться к нему на улицу Куйбышева. Он позвонил именно мне, потому что мы были давно и достаточно хорошо знакомы. Утром я рассказал ему все, что знал о студии, о талантливости педагога, о "Красном Стане", поездках на пароходе, о художниках, об их работе, как лично мне много дали эти три года занятий в студии. В том, что я говорил правду, у него не возникало сомнений.

Между тем, в кабинет Поцелуева заходили вызванные им "товарищи": секретарь парторганизации Московского Союза художников Щеглов , директор художественного фонда Мазур , директора комбинатов Художественного фонда.

По предложению Поцелуева, я позвонил Белютину, вместо него приехала Нина Михайловна Молева , вызвали старосту одной из групп студии художницу Гедду Яновскую , собрались работники аппарата МГК, никто не интересовался нашими работами, но все требовали, чтобы мы ответили, зачем мы пригласили иностранцев? Мы их не приглашали, ничего ответить не могли. В 12 часов Поцелуева и сотрудников МГК вызвали в соседний кабинет, а потом Поцелуев вернулся сияющий, отпустил всех, кроме нас троих, и сказал, что завтра наши картины с выставки на Большой Коммунистической будут смотреть руководители партии и правительства, что к 8 часам вечера они должны быть доставлены в Манеж. Это был приказ. Нина Молева сказала, что без Белютина мы решить этот вопрос не можем. Втроем мы поехали к Белютину.

- Это провокация,- сказал Элий Михайлович,- выставлять работы не будем".

Зазвонил телефон...

Ссылки: