В ИХФ (Из статьи А.П. Пурмаля "Нетрадиционный Семенов")

Пурмаль с радостью принял предложение перейти на должность младшего научного сотрудника в Институт химической физики АН СССР , в руководимую В.В. Воеводским лабораторию химической радиоспектроскопии .

"Не пристало молодому ученому становиться на запятки кареты известного космополита академика Семенова" - такова была осуждающая реакция на мое решение перейти на работу из МХТИ в ИХФ в 1955 г.

"Космополит" в те годы было ярлыком нешуточным. Космополитизм же Н.Н. Семенова не нужно было доказывать. Он сам расписался в этом, посвятив "Цепные реакции" памяти Сванте Аррениуса и Якоба Вант-Гоффа.

Более мягкая форма осуждения, сопрягавшаяся с именем Н.Н. в те годы, была - ученый-непатриот".

28-летний химик действительно, шагнул в большую науку. Сегодня [начало 2000-х] ИХФ - роскошная, но пустынная и запущенная усадьба 18 века в начале московской улицы Косыгина. Лишь изредка пройдет по коридору какой-нибудь седовласый рыцарь химической физики, не предавший науку в самые трудные ее времена.

Непросто поверить, что когда-то здесь бурлила жизнь. Молодые люди до ночи засиживались за экспериментами. Каждый из них верил, что в силах открыть неизвестные грани материи.

Свою первую в ИХФ работу, "Ядерно-резонансная индикация свободных радикалов", А.П. Пурмаль выполнил у В.В. Воеводского. С директором ИХФ, Нобелевским лауреатом Н.Н. Семеновым , он познакомился только через полгода. Спустя много лет А.П. Пурмаль замечательно рассказал об этом знакомстве в статье "Нетрадиционный Семенов":

"Примерно через полгода работы в ИХФ Н.Н. пригласил меня на беседу- знакомство (в то время случай прихода в Институт кандидата наук со стороны был редкостью). От этой первой встречи, опуская научную суть разговора, в памяти осталось неоднократное прерывание моего рассказа репликами типа: "Ну, это вы какую-то ерунду говорите". От замешательства и смущения в эту первую встречу спас меня мой недостаток, сформулированный в характеристике общественностью МХТИ как "высокомерен в отношении вышестоящих". Благоприятного впечатления на Н.Н. я, как мне кажется, не произвел. Этим, наверное, и определилось то, что в 1957 г. я вошел в группу сотрудников ИХФ, командируемых на длительный срок в Брюссель для работы на Всемирной выставке . Двое моих коллег, Г.Д. Танцырев и О.Д. Ветров , были высококвалифицированными специалистами. Мое же включение в группу определилось, видимо, тем, что из-за моего отсутствия исследовательская работа в ИХФ не пострадает".

То, каким образом родной институт, согласно самоироничной трактовке А.П. Пурмаля, "избавился" от него на 9 месяцев, сыграло большую роль в его судьбе. Он стал "выездным" и в последующие годы посетил много стран - США, Францию, Японию, Великобританию, Швецию, Италию, ФРГ...

В той первой, значимой поездке в Бельгию, он работал в Международном Дворце науки на выставке ЭКСПО-58 . На приеме у бельгийской королевы получил из ее рук медаль за отличную работу. Не обошлось и без анекдотических историй.

Из посольства на А.П. пришла "телега": якобы он порочит образ советского гражданина, играя в волейбол "в неприличном виде". А дело было так. Пурмаль с удовольствием использовал возможность сыграть волейбол в соревнованиях торгпредства и посольства. Единой формы у волейболистов не было. Анатолий играл в спортивных трусах. Авторы жалобы, посольские дамы, усмотрели в этом непристойность.

Из статьи А.П. Пурмаля "Нетрадиционный Семенов":

"Летом 1958 г. Н.Н. приехал в Брюссель как гость королевы Елизаветы , а я был прикреплен к нему [Семенову Н.Н.] как ответственный за все. Среди прочего в мои обязанности входило исполнение роли гида по выставке, а однажды и заболевшего телохранителя. Проводя Н.Н. через разделы физики, химии и биологии Международного Дворца науки , накатанным рассказом об их и наших достижениях, я, видимо, создал у Н.Н. впечатление моей эрудированности. В этом я видел разгадку разговора, который состоялся год-полгода спустя.

Н.Н.: - Давайте решим, как назвать вашу лабораторию (?!).

- Но, Николай Николаевич, у меня нет какого-то перспективного плана для разработки научного направления. Кроме того, я младший научный сотрудник.

Н.Н.: - А это и хорошо. Вам даже лучше будет работать ученым секретарем ОХН (Н.Н. возглавлял это отделение).

- Но, Николай Николаевич, там же есть ученый секретарь, уважаемый человек! - воскликнул я, принимая все за чистую монету.

Истинный мотив разговора открылся мне впоследствии. Поскольку никаких договоренностей о соблюдении тайны разговора не было, я поведал эту историю коллегам, и довольно скоро весть о новом кандидате в ученые секретари дошла и до него самого. Поняв, что он не является незаменимым, ученый секретарь внес соответствующие коррективы в свою работу".

В 1959 году А.П. Пурмаль работал в выставочном павильоне СССР в Нью- Йорке . Сохранились замечательные фото: на одном из них не только он снова в спортивных трусах, но и стоящая рядом красивая молодая дама. На другом снимке он делает стойку на руках на лестничке - спуске в бассейн. Это был фитнесс-клуб, каких у нас еще не было: тренажеры, лампы для загара. Из Нью-Йорка Анатолий вернулся раньше времени.

"Рассказал мне, что как-то во время обеда с одним из американцев, с которым он был знаком по работе на выставке, тот спросил, не хочет ли Толя поработать в Америке, - рассказывает И.П. Арман :

- По законам того времени о подобных намеках со стороны иностранца следовало сообщить нашему сотруднику в штатском, и тот счел нужным подобру-поздорову отправить его в Москву".

В I960 году А.П. Пурмаль стал старшим научным сотрудником лаборатории В.В. Воеводского.