 |
Выбор Михаила Романова. Демократия и монархия в поисках компромисса
Смута не просто затормозила развитие страны или отбросила ее далеко назад по сравнению с остальной Европой, она практически уничтожила Московское государство. Начинать снова приходилось почти с нуля, при полном истощении не только материальных, но и интеллектуальных ресурсов.
За годы Смуты русские перепробовали, кажется, всё: анархию, военную диктатуру, воровской закон. Пытались ввести конституционную монархию, устраивали заговоры, сажали на трон иностранцев и мужицких "царьков- сапожников". (В разных концах страны в ту пору появилось немало местных авантюристов-Лжедмитриев, так что Пугачев позже шел по уже проторенной дороге.) Пытались русские спастись и по одиночке, и, наоборот, прибегая к помощи вече.
Не помогало ничего. Интервентов из страны изгнали, но порядка на Русской земле по-прежнему не было. Оставалось последнее средство - при максимальном консенсусе снова выбрать государя.
Теорию об особом "московском психологическом типе" и отвращении русских к свободе сюда никак не пришьешь. Не от врожденного консерватизма, а от горькой нужды и бессилия принимали русские в пору Смуты Лжедмитриев и иностранных королевичей. И наоборот, именно желание быть свободным (от интервентов и собственных бандитов) породило феномен Козьмы Минина . А желание сохранить с таким трудом добытую свободу привело к мысли о необходимости возрождения государственной власти.
Отечественные беды, на мой взгляд, были и есть совершенно в другом. Во-первых, наша история переполнена примерами предательства низов верхами (монархическими, большевистскими, демократическими). Если русский народ и виноват, то лишь в простодушии - неистребимой вере в то, что, может быть, при новом государе (генсеке, президенте) станет легче дышать.
И вторая беда. Не раз русские реформаторы слишком резко и бесцеремонно будили своей походной трубой сограждан, но при этом, поднимая страну по тревоге, оказывались неспособными объяснить людям, куда нужно идти, зачем и что их ждет в конце тяжелого перехода. Свое неумение аргументировать реформаторы всегда компенсировали одним и тем же - решительностью. Даже двигаясь в верном направлении, русские вожди, пробиваясь с авангардом сквозь метель к теплому, сытному и светлому будущему, во множестве оставляли за собой брошенные в сугробах обозы с ослабевшими, замерзшими и голодными людьми. Цена реформ в нашей стране всегда была неимоверно высока.
То, что некоторые аналитики с откровенной брезгливостью называют застоем, на самом деле очень часто объясняется не консерватизмом, а лишь тем, что надорванные народные силы, утомленные рывком, требуют отдыха. Равномерную походку - нормальный эволюционный темп развития - Россия так до сих пор и не выработала...
Не столько по взаимной любви, сколько по необходимости демократия и монархия встретились в 1613 году в поисках компромисса за одним переговорным столом. Два князя - Пожарский и Трубецкой , вожди земского ополчения и казаков, разослали по всем городам государства повестки, призывавшие в столицу выборных людей из всех чинов и сословий, даже простых сельчан, для участия в Земском соборе и выборах нового царя.
По тем временам это были максимально демократические выборы. Когда выборные съехались, назначили трехдневный пост: все чувствовали необходимость очиститься от грехов Смутного времени.
Первое решение Земского собора - выбирать царя только из русских и православных - сразу же исключило все возможные иностранные кандидатуры. Часть иностранных кандидатур просто не имела широкой поддержки, вроде кандидатуры польского королевича Владислава . Другие кандидатуры появились как часть предвыборной игры. Скажем, на соборе без особых споров была отклонена кандидатура "Маринкина сына", то есть сына Лжедмитрия , который был женат на полячке Марине Мнишек. Эту кандидатуру выдвинули казаки, служившие второму Лжедмитрию. Однако на этой кандидатуре они не очень и настаивали, понимая, что она явно непроходная. Как показали дальнейшие события, этот ход казаков был лишь частью избирательной торговли, не более того.
Не было в решении отбросить все иностранные кандидатуры и ничего принципиально антизападного. Решение диктовалось лишь вполне понятным желанием видеть на троне своего, русского и православного. И только. Конечно, русским надолго запомнились Москва, оккупированная поляками, и издевательства над их верой. Настороженность по отношению к Римско- католической церкви, издавна присущая русским, укрепилась. Но в целом отношение к Западу не ухудшилось. Недаром в Москве во времена Смуты не пострадала Немецкая слобода , а на севере никто и пальцем не тронул брошенные в русских гаванях иностранные суда с товарами. Русские, конечно же, прекрасно видели, как ряд западных стран попытался воспользоваться их бедой, но в то же время прекрасно понимали, что причиной Смуты были все же не иностранцы, а они сами.
Единогласие на соборе быстро сменилось бурными спорами, когда речь зашла о реальных кандидатах. Круг претендентов сужался медленно и долго: все понимали, что речь идет о выборе на века - выбирали новую династию, а не просто царя. Потому-то внимательно присматривались не только к самим кандидатам, но и к их предкам.
В течение нескольких дней депутаты перебирали разные имена из великих боярских родов, но не могли прийти к согласию. Различные источники дают свидетельства острейшей закулисной борьбы, которая развернулась на соборе. Подкуп избирателей, раздача подарков и обещаний использовались в полной мере. Собор распался на партии. Среди главных кандидатов были князья Голицын , Мстиславский , Воротынский , Трубецкой и Михаил Романов .
По некоторым свидетельствам, немало денег и сил потратил, пытаясь продвинуть свою собственную кандидатуру, руководитель "центральной избирательной комиссии" князь Дмитрий Пожарский .
Постепенно круг кандидатов начал сужаться. Наиболее серьезный кандидат по способностям и знатности князь Голицын был в польском плену, другой кандидат, князь Милославский , решил отказаться. Дискуссия начала было заходить в тупик, когда "вдруг" среди избирателей одна за другой стали появляться петиции в поддержку Михаила Романова - то от дворян, то от группы купцов, то от граждан Калуги, то от казаков.
Сам Михаил Романов и его мать, тихо сидевшие в Костроме , ко всем этим предвыборным баталиям никакого отношения не имели. Не мог участвовать в закулисной борьбе и отец Михаила - патриарх Филарет , он был в плену у поляков. Зато очень важную роль сыграл, конечно, "предвыборный штаб" бояр Романовых, он и организован был лучше других, и свою позицию аргументировал убедительнее, а главное, чутко улавливал момент, когда и на что выгодно обратить внимание собрания.
Романовы, в частности, напомнили о том, что именно они по крови ближе всех к предыдущей династии - первая жена Ивана Грозного была из их рода. Напомнили о доброте и уме Анастасии . О том, как успешно при ней правил Иван IV и что началось в стране после ее смерти. В полной мере был использован предвыборным штабом и тот факт, что патриарх Филарет все еще находится в польском плену. Это добавляло Романовым ореол мученичества.
Против Михаила были многие члены собора, но постепенно ситуация начала меняться в пользу Романовых. Очень вовремя в поддержку кандидатуры Михаила выступил некий дворянин из Галича, подавший записку, где еще раз указывалось, что именно Михаил Федорович Романов ближе всех по родству стоит к прежним царям, а значит, и выбрать надо его.
Записка вызвала одобрение у одних и явное раздражение у других. Раздавались сердитые голоса: кто принес записку, откуда? В это время к столу, где сидел Пожарский, подошел с очередной запиской один из казачьих атаманов.
- Какое это писание ты подал, атаман? - поинтересовался князь.
- О природном царе Михаиле Федоровиче, - с упором на слове "природный" ответил казак. Эта атаманская записка и стала той последней каплей, которая склонила собор в пользу Михаила Романова.
К тому же к казачьим аргументам трудно было не прислушаться. За стенами собора в Москве, явно демонстрируя свою силу и влияние, вдруг начали буйствовать казаки , не стесняясь временного правительства Пожарского и Минина. Позицию казаков историки объясняют просто. Как и все на соборе, они отстаивали тех, кого считали своими. Своими же для казаков, служивших под началом обоих Лжедмитриев, были только две кандидатуры - "Маринкин сын", то есть сын самозванца (но эта кандидатура выдвигалась не всерьез, а как уступка собору), и Михаил Романов.
Отец Михаила - Филарет , насильно постриженный когда-то Годуновым в монахи, при первом Лжедмитрии был назначен митрополитом, а при втором самозванце стал патриархом. Поэтому неудивительно, что отца Михаила казаки считали практически "своим", таким же замазанным в старых грехах, а потому не ждали от Романовых никаких неприятностей.
Наконец, эту кандидатуру поддержали и те, кто еще не отвык от вольницы Смутного времени. Их вполне устраивал неопытный Михаил Романов, некоторые сочли, что при слабом государе свою безнаказанность они легко сохранят. Никто из них не предполагал, что за спиной Михаила очень скоро, вернувшись из плена, встанет его отец , не только волевой человек и сильный политик, но еще и патриарх.
В конце концов Михаила провозгласили царем, но это было лишь предварительное избрание. Нужно было еще получить согласие самого Михаила и непосредственно народа. Мнение народа выясняли с помощью уникального по тем временам опроса общественного мнения . Собор принял решение тайно разослать по городам верных людей, чтобы выяснить точку зрения широких масс. Донесения внимательно анализировались. Подавляющее число сообщений свидетельствовало о поддержке кандидатуры Михаила Романова. Это секретное полицейское дознание и стало своеобразным плебисцитом. Другой формы зондажа общественного мнения не знали, да и технически не смогли бы какой-то серьезный референдум организовать. С огромным трудом, как хорошо известно из истории, делегация собора добилась согласия и у Михаила.
Преемник был выбран молодой и неопытный, зато один из тех, кто никак не был лично запятнан в преступлениях Смутного времени. Новый государь нуждался в серьезнейшей политической и экономической поддержке, зато действительно объединял вокруг себя большинство русских.
Отвергнув иностранного кандидата на царский трон, многие русские, особенно купцы, тут же заговорили о пользе иноземцев . Здесь была торговля, необходимые стране ремесла, науки. Здесь были деньги. После Смуты иноземцы не стали для русских ни врагами, ни друзьями, просто пришло наконец понимание очевидного факта: партнерство с Западом не только желательно, но и неизбежно. А возможно, и выгодно.
Огромное географическое пространство, когда-то разделявшее древнюю Московскую Русь и Западную Европу, после Смуты сузилось. Запад превратился в близкого соседа. Иностранцы не стали для русских приятнее, но понятнее. Скорее по нужде, чем по доброй воле русские еще шире, чем раньше, открыли дверь на Запад. Без западных идей и денег восстановить разрушенную страну оказалось невозможно.
Конечно, общаться и торговать с Западом Русская земля начала гораздо раньше. Еще Иван Грозный , например, создал "Англо-русскую компанию" с немалыми иностранными инвестициями в российскую экономику. Однако именно после Смуты не только в царской голове, но и в широких народных массах впервые появилась мысль, что Запад может быть для России не только врагом, но и важным партнером.
К тому же, пережив Смутное время, многие русские мечтали не только о порядке, стабильности и сытой жизни, по которым истосковались. Для любого трезвомыслящего человека, за время Смуты хорошо присмотревшегося к иноземцам, было очевидным, что на тот момент они не только знали и умели больше русских, не только были богаче их материально, но и жили в сравнении с домостроевскими порядками русских гораздо привольнее. Эта мысль не была всеобъемлющей, старые стереотипы без боя не сдавались, но факт, что многие на Руси с надеждой стали смотреть уже на Англию, Голландию , а не на дедовские нравоучения.
Необходимая и спасительная самокритика при этом зачастую переходила в крайность. Это резкое движение маятника, качнувшегося в результате потрясения, вызванного Смутой, от излишней самоуверенности к откровенному унынию и неверию в собственные силы, конечно, также способствовало тому, что в поисках новых истин взгляд многих русских с надеждой обратился на Запад. Далеко не всегда этот взгляд можно назвать объективным и взвешенным: в сознании многих на смену одним мифам и иллюзиям пришли другие, но уже западного толка. Требовалось время, чтобы маятник остановился и крайности в людском сознании были преодолены.
С этого момента в России и появились "западники" и "антизападники" . Одни объясняли все беды Смутного времени тем, что русские пренебрегли заветами отцов и дедов, а потому предлагали идти назад, к истокам православия, к аскетизму и самоотречению. Другие убеждали в необходимости учиться у тех, кто знает больше, и, набирая постепенно силу и опыт, догонять ушедших вперед. Только это, с их точки зрения, гарантировало стране в будущем процветание и безопасность.
Ключевский заметил: "Из потрясения, пережитого в Смутное время, люди... вынесли обильный запас новых политических понятий, с которыми не были знакомы их отцы... Это печальная выгода тревожных времен: они отнимают у людей спокойствие и довольство и взамен того дают опыты и идеи".
Учитывая тему разговора, для нас важнее всего то, что именно тогда впервые в голове у русского человека промелькнула и еще одна "крамольная идея", продиктованная конкретным избирательным опытом. Что главу государства можно выбирать . Свободно обсуждая самые разные кандидатуры. И без подсказки из Кремля.
Ссылки: