Познер: американцы идеологизированы не менее коммунистов

Меня в этой программе ( "допросе" ) насквозь проанализировали.

Это необыкновенно интересный и поучительный опыт, позволяющий судить о неуверенности в себе тех, кто посвятил себя созданию антисоветских стереотипов и сам стал жертвой своей деятельности. У них просматривается некая паранойя, суть которой сводится к следующему: если американский зритель увидит во мне нормального человека, честного, но при этом советского, он начнет сомневаться не только в стереотипах, внушаемых ему всю жизнь, но, что еще опаснее, в той внешней и подчас внутренней политике, которую он, зритель, воспринимал как единственно верную.

Советские представители не первый год появляются на американском телеэкране. Однако их не опасаются, потому что они не противоречат существующему стереотипу : сильный акцент, выражение лица, манера одеваться, логика изложения - все это соответствует представлениям о том, каков есть "русский". Пробиться к зрителю, преодолев стереотип, одновременно подтверждая его, крайне трудно. Как только зритель видел на экране образ, сформированый в голове, дело было сделано: что бы ни говорили русские, это не имело никакого значения, поскольку они по определению ничего хорошего сказать не могут.

Есть, правда, другие русские, хорошие - те, которые просят политического убежища, но так как и они, "выбравшие свободу", говорят с русским акцентом и не выглядят "американцами", зрителя следует соответственно подготовить:

"А теперь хотим представить вам борца за права человека в Советском Союзе, которого принимал и приветствовал вчера президент Рейган, - советского диссидента Анатолия Щаранского ".

Образ "плохого русского" возник в результате десятилетий идеологических усилий. Начиная с карикатуры 1918 года, изображающей бородатого и звероватого большевика, о котором я уже упоминал, и кончая страшенным Иваном Драго, которого все-таки нокаутирует бесстрашный Роки, этот образ вбит в американский национальный мозг и закреплен с помощью мрачных и бездарных "рупоров" советской политики. И это стало особенно важным с появлением телевидения: когда говорил "русский", аудитория понимала, что говорит плохой человек, лжец, представитель зла.

Но я, Владимир Познер, не соответствовал стереотипному образу.

"Как, - спрашивал зритель, - он русский?!" А вот это и в самом деле опасно, в особенности с точки зрения консерваторов. Впрочем, и некоторых либералов.

Как-то я участвовал в дебатах с профессором Гарвардского университета Дэвидом Ергиным (это было в 1979 году в Торонто ), так он потребовал, чтобы около него на столе поставили маленький американский флаг, а около меня - маленький советский. Он опасался, что зрители, не дай бог, спутают, кто есть кто.

Поскольку я не похож на того "русского", которого создала американская пропаганда, зритель волей-неволей испытывает некоторый шок и начинает слушать. И вовсе не потому, что доверяет мне, а потому, что несовпадение реальности и ожиданий заставляет его вынуть идеологические пробки из ушей. Именно это и злит Джорджа Уиллса , Маршалла Голдмана и им подобных. Ведь если люди станут слушать, может статься, они придут к каким-то выводам - например решат, что семи десятилетиям антисоветской пропаганды вопреки в моих словах есть доля истины. А уж от такой мысли консервативная Америка содрогается. Поэтому выдвигается тезис: мое присутствие в США - не что иное, как коварный и страшный советский план.

А то, что Америка была закрыта для меня до 1986 года, то, что меня не пускали на советский телеэкран, то, что я никогда не появился бы на американском телеэкране, если бы того не хотело само американское телевизионное руководство, - об этом не будем ни думать, ни говорить, ведь логика нас не волнует, не так ли?

Во время этого первого своего визита я ездил по стране и постоянно сталкивался с таким образом мыслей, с боязнью признать, что я обыкновенный человек, имеющий некую систему взглядов. Типичный случай произошел с архиконсервативным Ридом Ирвайном , джентльменом, возглавляющим организацию "За точность в СМИ" (на самом деле он и его сотрудники вылавливают в печати, радио и на ТВ все то, что противоречит консервативной точке зрения). Участвуя со мной в одной из передач Теда Коппела , он обозвал меня лгуном, но когда Тед попросил его указать, в чем же я соврал, он совершенно смутился, покраснел как рак и вынужден был признать, что он "не помнит". Я был свидетелем того, как страх рождает ненависть и как ненависть растит страх, как "свободная" печать и "демократическая" власть манипулируют американцами ничуть не в меньшей мере, но куда более умело и утонченно, чем советскими гражданами манипулируют "контролируемые" СМИ и "тоталитарная" власть. Я все это увидел, но не получил от этого зрелища ни малейшего удовольствия, не было и тени желания сказать: "Тьфу, они ничуть не лучше нас!" Единственное чувство, которое я испытал, - разочарование. См. Познер: разочарование

Ссылки: