Началась Война. Эвакуация Ленинградской военно-воздушной академии

К лету все преобразования были закончены. Жизнь новой академии вошла в нормальную колею. Успешно прошла первая экзаменационная сессия, и слушатели уже собирались выехать в войска на учебную практику, но звонок из Москвы в ночь на 22 июня опрокинул все планы. Фашистская Германия вероломно напала на нашу страну. А еще через несколько дней на нас посыпались бомбы. Гитлеровские летчики атаковали городской аэропорт, но часть бомб попала на расположенную неподалеку от него академию. Первая же бомбежка разрушила некоторые здания. Мы понесли первые потери в людях. Гитлеровцы приближались к Ленинграду. Город опоясывался оборонительными сооружениями. В их строительстве вместе со всеми ленинградцами участвовали преподаватели и слушатели академии. Когда выдавалось свободное время, занимались, но не учебными дисциплинами, а солдатской наукой. Учились окапываться, стрелять, бросать гранаты. Слушателей свели в роты и батальоны, по первому сигналу готовые занять окопы на окраине города. Надо признать, солдатами вчерашние студенты становились быстро. К тому же многие из них уже получили боевое крещение в составе лыжных батальонов, которые Ленинград посылал на фронт во время финского конфликта . Но воевать на этот раз нам не довелось. Москва распорядилась срочно эвакуировать академию в тыл, в Марийскую автономную республику .

Спешно грузим в вагоны самое ценное из учебного оборудования, станки из мастерских, испытательные стенды и приборы из лабораторий, размещаем в теплушках людей. Основные дороги уже перерезаны врагом. Остается единственная дорога северная, через Мгу, Кириши. Вражеская авиация без конца бомбит наши эшелоны, хотя дорога пролегает в густых лесах. Проскакиваем под огнем. Путь до Йошкар-Олы , столицы Марийской республики, преодолели за две недели. Усталые, измотанные трудной дорогой, не решаемся разгружать эшелоны вдруг переменят дислокацию. Но нас уже встречают представители правительства республики. Приятно изумлены их распорядительностью. Для нас приготовлены помещения, остается только разместиться в них. И люди забывают про усталость. Машин не хватает, грузы полегче перетаскиваем на себе. Через несколько часов командиры батальонов (в пути мы сохраняли эту организацию) докладывают: все в порядке. Разместились в зданиях бывшего педагогического техникума и соседних с ним школ. Штаб академии занял бывший Дом колхозника - небольшое деревянное двухэтажное строение. Слушатели поселились в общежитиях техникума, педучилища, школьных классах, постоянный состав - на частных квартирах. Йошкар-Ола в то время был совсем маленьким городом. А военная судьба привела сюда кроме нашей академии множество других эвакуированных учреждений. Надо отдать должное местным руководителям, жителям города - они радушно приняли тысячи неожиданных постояльцев, мирясь с теснотой, неудобствами и неизбежными хлопотами. Такое мыслимо только в Советской стране, где каждый сознает себя членом единой семьи.

Радио доносит тревожные вести. Наши войска ведут упорные бои. Сдержать врага не хватает сил. Вражеские войска заняли Белоруссию, значительную часть Украины, осадили Ленинград, приближаются к Москве. Вся страна живет фронтом, трудится на фронт, и наша академия живет и трудится по-фронтовому. Только выгрузились из эшелонов, начались занятия. С утра до позднего вечера. Мы перешли на ускоренный курс обучения. Выпуски будут следовать через каждые шесть месяцев. И за это время каждый слушатель должен получить знания и навыки, необходимые инженеру эскадрильи, командиру батальона аэродромного обслуживания, командирам подразделений других специальных служб.

Заболоченные поляны за городом огласились ревом моторов. С помощью несложной техники слушатели и преподаватели расчищали и выравнивали площадки для учебных аэродромов, утрамбовывали их механическими катками. Время было тяжелое, на фронте не хватало боевых машин, но к нам прямо с заводов поступали новейшие истребители, бомбардировщики, штурмовики. Это были наши, если можно так сказать, главные учебные пособия. В наспех возведенных ангарах развертывались стенды с двигателями, электро- и радиоаппаратурой. Одновременно в академическом здании оборудовались лаборатории и учебные кабинеты. На тщательно охраняемом поле учебного аэродрома выросли башенки с вращающимися изогнутыми антеннами. Сейчас без этих вращающихся антенн трудно представить командный пункт. А в то время о их назначении знали очень немногие. На нашем ФЭСО (факультете электроспециального оборудования) мы создали особую кафедру, кафедру радиолокации . Это о ней предупреждал Рычагов, направляя меня в академию. Да, в те годы мало кто знал, что еще задолго до войны наши ученые работали над созданием прибора, который мог бы обнаруживать на большом расстоянии, в темноте и ночью различные объекты - самолеты, корабли - с помощью отраженных от них радиоволн. Сначала появились стационарные радиолокаторы - довольно громоздкие сооружения с высокими башнями-мачтами. Это были первые радиолокационные станции дальнего обнаружения и перехвата воздушных целей. Потом - компактные радиолокаторы, которые стали устанавливаться на самолетах. Наша академия первой в стране приступила к подготовке инженеров радиолокации. Мы получили для этого все необходимое - опытных преподавателей, аппаратуру, тренажеры. Энтузиастами радиолокационной техники выступали Л. Д. Гольштейн , Г. Н. Храмов , Ф. А. Пигулевский , другие выдающиеся специалисты во главе с начальником факультета Н. М. Кадушкиным . Они смогли увлечь своим делом многих слушателей академии, и те избрали темой своих дипломных проектов вопросы использования радиолокации. Проекты защитили блестяще, затем успешно работали в боевых частях и научных учреждениях. Меня вызвали в Москву. Заместитель командующего ВВС генерал-полковник авиации А. В. Никитин , ведавший вопросами формирований, интересовался работой нашего ФЭСО. Узнав, что мы собираемся выпустить 166 слушателей этого факультета, он поинтересовался, сколько из них будут специалистами по радио. Я ответил - сто десять. - Хорошо. Следите за тем, чтобы число их в каждом выпуске увеличивалось. Они должны быть специалистами широкого профиля, в равной мере сильные в эксплуатации и радиосредств и радиолокаторных установок. И вот осенью 1941 года в Йошкар-Оле состоялся первый выпуск факультета электроспециального оборудования. В Государственную комиссию, принимавшую защиту проектов, входили академик В. С. Кулебакин , член- корреспондент Академии наук В. И. Сифоров . Они высоко оценили подготовку наших выпускников, и молодые инженеры получили назначения в действующую армию. Постепенно все наладилось. По строгому расписанию шли лекции, лабораторные занятия, занятия на аэродроме и в воздухе. На учете каждая минута. А нас, руководителей, уже многое не удовлетворяло. Хотелось дать слушателям как можно больше знаний.

В Ленинграде все оказалось проще. Под рукой были разнообразные институты Академии наук, в городе на Неве трудились в своих лабораториях известнейшие ученые. Оставалось только уговорить их и привести в аудиторию. А сюда, в далекий таежный городок, о существовании которого мы сами узнали, лишь став его жителями, откуда и как привлечь ученых? И вдруг узнаю, что неподалеку от нас разместился тоже эвакуированный из Ленинграда ГОИ - Государственный оптический институт . Забросив все дела, бегу туда, и вот уже обнимаемся с директором института Сергеем Ивановичем Вавиловым . Сергей Иванович - академик, но очень простой, общительный человек. Оба мы рады нежданной встрече. В Ленинграде Вавилов и его коллеги (среди них десять действительных членов Академии наук) были частыми гостями в наших аудиториях, охотно принимали наших слушателей в своих лабораториях, делились своими успехами, планами. И здесь, в Йошкар-Оле, как хорошие знакомые встретили меня академики В. П. Линник , А. А. Лебедев , Т. П. Кравец . Сразу договариваемся о лекциях. А Сергей Иванович тянет меня за рукав. - Идемте-ка, что я вам покажу.- Он открывает дверь в темную комнату, зажигает свет, показывает на стену. На ней - циферблаты и шкалы разной формы, большие и маленькие.

- Разглядели? - спрашивает Сергей Иванович.

- Пока не пойму, что к чему. Он гасит свет. И тогда на стене высвечиваются ярким голубоватым светом циферблаты и шкалы. Даже издали видны все цифры, деления. - Ну как? - спрашивает Вавилов. - Фантастика! Летчики ночных бомбардировщиков будут вам очень благодарны. Да не только они, а и танкисты, артиллеристы, пехотинцы, все, кому приходится работать в темноте.

- Вы знаете,- говорит Вавилов,- ученые сотни лет утверждали, что при люминесценции только тысячные, в лучшем случае сотые доли энергии падающего света превращаются в холодное свечение. А мы вот нашли способ использовать четыре пятых этой энергии. Уверен, скоро наши люминофоры найдут применение повсюду. Появятся новые экономичные светильники, мы им и название уже придумали - лампы дневного света. О телевидении слышали? Оно тоже не обойдется без люминофоров. Ну, а сейчас наши люминофоры работают на войну. Кстати, ваши радиолокаторы без них не обходятся.

Побывал я у Сергея Ивановича дома. Жил он более чем скромно. Сам разогрел воду на керосинке, и мы пили жидкий чаек в холодной полутемной комнате. - Да,- вздохнул академик,- снова война. Только мне стало на двадцать семь лет больше и я не на фронте, а в глубоком тылу. Сергей Иванович вспомнил, как в 1914 году он, студент университета, был призван в армию, служил вольноопределяющимся в саперном батальоне, затем офицером радиоподразделения.

- Сейчас вы для фронта делаете в тысячу раз больше, чем тогда. Так что не сетуйте на свой непризывной возраст,- заметил я. А Сергей Иванович уже мечтал о будущем. Он был выдающимся теоретиком, хотя все планы его были "земные", тесно связанные с практикой. В разгар тяжелой войны он думал о новом институте - экспериментальной и теоретической физики, в котором решались бы задачи ядерной физики, физики колебаний, оптики, люминесценции, спектрального анализа, акустики. - Такой институт будет! И действительно, ФИАН - физический институт Академии наук по инициативе Вавилова, ставшего президентом Академии наук, был создан и очень быстро завоевал всемирную славу. Наш рабочий день чаще всего начинался с того, что мы с Шараповым выезжали на учебные аэродромы и площадки. Наступили заморозки, но под снегом грунт раскисал, сколько его ни укатывали. На опытных полосах мы часто заставали наших крупнейших знатоков в строительстве аэродромов - академика Ребиндера и профессора Сахновского . С группами слушателей они снова и снова засыпали полосу песком, шлаком, гравием, устилали фашинами из хвороста, соломенными матами. Чего только не пробовали! Мы все-таки научимся строить полевые аэродромы, строить быстро, надежно, научимся устранять повреждения взлетных полос в результате бомбежек и артобстрелов. Наш опыт сразу же станет достоянием авиационных частей, будет широко использоваться на фронте. Но уже тогда, в годы войны, когда фронтовые аэродромы, как правило, были грунтовыми, профессор К. В. Сахновский работал над проблемами строительства капитальных, долговечных сооружений для нужд авиации и народного хозяйства. Так появился его учебник "Железобетонные конструкции" - верный спутник каждого строителя, выдержавший девять изданий и переведенный на многие иностранные языки. В декабре над нашим северным городком завыли вьюги. Жгучие морозы леденят дыхание. Площадки с учебной техникой заносятся сугробами - не успеваем расчищать их, но люди не обращают внимания ни на мороз, ни на бураны. У всех праздничное настроение: Красная Армия разгромила гитлеровцев под Москвой ! В учебных корпусах, в ангарах появились самодельные карты с алыми флажками. Флажки показывают продвижение наших войск, и споры доморощенных стратегов возле них прерывают лишь звонки, зовущие на занятия. Находясь в отдалении от крупных промышленных центров, мы все же сумели установить тесную связь с многими авиационными предприятиями и конструкторскими бюро. Они присылают к нам своих инженеров, которые своевременно разъясняют преподавателям и слушателям изменения, вносимые в модернизированные машины и приборы, совершенствования в обслуживании самолетов. Эти сведения очень важны для будущих авиационных инженеров. А гости наши, любуясь красочными плакатами, которыми увешаны стены наших лабораторий, загорелись идеей: - Не смогли бы вы и для нас изготовить такие? Только нам их много надо по тысяче экземпляров каждого плаката. - Зачем вам столько? - Не нам, а войскам. Плакаты помогут летчикам и техникам при изучении отдельных узлов и агрегатов. С помощью своей типографии и республиканского издательства выпускаем множество многоцветных плакатов и схем, которые подчас сразу же на самолетах доставляются на прифронтовые аэродромы. Академия располагала новейшей техникой. Слушатели досконально знакомились на самолетах с электро- и радиооборудованием, наблюдения, выполненные на земле и в воздухе, скрупулезно фиксировали и проводили тщательный анализ их. Представителей заводов, конструкторских бюро заинтересовала эта работа. Мы стали получать от промышленности официальные заявки на испытание оборудования. А весной многие наши выпускники были направлены на авиазаводы, в НИИ, конструкторские бюро и внесли большой вклад в успехи советской авиации.

Систематическую стажировку в частях проходили преподаватели академии. Там они назначались дублерами командиров, принимали участие в боевых операциях, оказывали помощь авиационным инженерам в обеспечении боевых действий, в эксплуатации техники, организации аэродромной службы. Все они успешно справлялись со своими обязанностями. Об этом свидетельствовали не только отзывы командования, но и награды. Преподаватели В. Е. Дулевич, И, В. Педий, Ф. Я. Спасский, многие другие вернулись с фронта с орденами и умело применяли боевой опыт в учебной и научной работе. Наше творческое сотрудничество с коллективом Государственного оптического института крепло. Как-то Вавилов пришел ко мне и, как всегда, начал издалека с вопросов о здоровье, с жалоб на погоду, на застопорившееся продвижение наших войск на фронтах, на то, что прислали наконец долгожданные станки, да не те не на чем линзы шлифовать...

- Сергей Иванович, давайте начистоту: с чем пожаловали? - не выдержал я.

- Вот молодежь - все не терпится,- проворчал академик.

- А мне легко ли начинать? Ведь я к вам на поклон пришел. А в мои-то годы кланяться...

- Да зачем же кланяться? Мы и так все для вас сделаем.

- Так уж и все? Тогда слушайте. Придумали мы одну штуку, а для проверки ее нужны самолеты. Знаю, скажете, что для этого особые учреждения существуют. Но до них далеко, а вы рядом. Да и вашим товарищам мы доверяем... Словом, задал академик задачку. Заверяю его, что поможем, провожаю до выхода и тут же звоню в Москву. Не легко было получить разрешение на испытание приборов, еще не освоенных промышленностью,- не входит такое в компетенцию учебного заведения. Подействовало имя Вавилова: обижать академика не осмелились и дали "добро". Ученые на санках доставили приборы на аэродром, с помощью наших инженеров установили их на самолетах. Это были новые аппараты для аэрофотосъемки . Вначале не все ладилось. То приводы, то затворы заедало, то экспозицию не могли выбрать. Вавилов часами находился на аэродроме, порывался сам подняться на испытание приборов в полете, не доверяя лаборантам, тащил меня в лабораторию, и при красном свете мы обрабатывали там бесконечные рулоны заснятой пленки. - Где вы взяли эту пленку? - обрушивался академик на своих помощников.- Ей вчера сто лет стукнуло! Но оказывалось, что причина в другом: диафрагму при съемке выбрали не ту. Я уже клял себя, что взялся за это дело, когда Вавилов вбежал однажды ко мне в кабинет и веером разбросал на столе сверкающие глянцем листы. - Глядите, а вы не верили! Знаю, что не верили! Не отпирайтесь!

Фотоснимки были изумительные. Не верилось, что они сделаны с большой высоты: четко просматривалась каждая деталь местности. И испытания продолжались - на разной скорости, на разных высотах полета, при разной освещенности. Изобретателем нового аппарата для аэрофотосъемки был инженер-майор В. С. Семенов . Но вот все закончено. Сергей Иванович пришел ко мне радостный, довольный.

- Сердечное спасибо за все. Считайте теперь нас своими сотрудниками. В любое время к вашим услугам,- заявил Вавилов, и я тут же воспользовался предложением академика:

- Нам очень нужна ваша помощь. В этой дали мы почти лишены научной информации. А без нее трудно строить обучение будущих инженеров. Вы ведь знаете, каких специалистов мы готовим. Вавилов задумался.

Ссылки: