Несмеянов А.Н.: переход от Зелинского в МИТХТ

Еще до болезни жены Н.Д. Зелинский вызвал меня к себе в кабинет и задал такой вопрос: "Я хочу выделить кафедру химии нефти, которой буду заведовать, а в качестве заведующего кафедрой органической химии хочу пригласить С.С. Наметкина . Как ваше мнение?" Мне ничего не оставалось, как ответить, что вряд ли можно найти более крупную фигуру. Легко представить себе, какой моральный удар я получил. Уже много лет спустя после кончины Н.Д. Зелинского, его зять - профессор А.Ф. Платэ - рассказывал мне, что на его вопрос о Несмеянове и Наметкине Николай Дмитриевич ответил так: "кафедра-то ведь какая", в том смысле, что Несмеянов, очевидно, молоденек для нее. Я решил уйти из университета. Первые шаги я сделал тотчас: отправился на кафедру органической химии Института тонкой химической технологии с целью осмотреть помещение кафедры и решить, подходит ли это мне. Дело в том, что, зная о предстоящем уходе С.С. Наметкина, мне неофициально сделал предложение занять его место профессор Башилов , руководивший в этом институте кафедрой неорганической химии. Он знал меня еще по бюро по редким элементам. Осматривая лаборатории, я встретил С.С. Наметкина. Оба почувствовали себя неловко. Он понял, конечно, с какой целью я пришел, и сказал примерно так: "А что, ведь это хорошая кафедра, мой совет - берите ее". Не помню, в какой момент меня познакомили с директором МИТХТ Г.Д. Вовченко , о деятельности которого у меня осталось настолько хорошее впечатление, что впоследствии я приложил немалые усилия, чтобы заполучить его в МГУ в качестве проректора. Я подал бумаги на конкурс и прошел. О дальнейшем мне было некогда думать - началась болезнь Нины Владимировны. С начала 1938/39 учебного года я снова, как в 1930-1934 гг., оказался на Девичьем поле, на Пироговской ул. и работал заведующим кафедрой органической химии МИТХТа, читал основной курс, ставил практикум. Вместе со мной из МГУ в МИТХТ перешли мои ученики -И.Ф. Луценко, В.А. Сазонова, К.А. Печерская. К ним присоединилась и Р.Х. Фрейдлина, ушедшая из Института органической химии АН СССР. С преподавателями кафедры Шаврыгиным и Стуковым они и составили весь преподавательский персонал кафедры. Среди первых аспирантов появились Н.К. Кочетков, С.Т. Иоффе и Черкасова. Сразу же была поставлена и научная работа. И.Ф. Луценко еще в МГУ работал над распространением диазо-метода синтеза ртутноорганических соединений на гетероциклический ряд. Поскольку мой интерес все более перемещался на квазикомплексные соединения, И.Ф. Луценко, закончив эту работу, перешел на квазикомплексные аддукты солей ртути к диолефинам. В области квазикомплексных соединений продолжала работать и Р.Х. Фрейдлина. В.А. Сазонова завершила, с моей точки зрения, очень важную и интересную работу по строению продуктов присоединения магнийорганических соединений к кетонам - в то время дискуссионному вопросу, и подтвердила точку зрения самого Гриньяра, опровергнув последующих "ревизионистов" вроде Курта Гесса. К сожалению, эти напечатанные уже в военное время работы остались незамеченными. К.А. Печерская открыла факт обмена ртути на магний при действии гриньярова реактива на сх-меркурированный ацетофенон, а затем и меркурированный фенол. Н.К. Кочетков начал свои обширные работы по квазикомплексным аддуктам солей ртути к непредельным спиртам, кислотам и т.д. С.Т. Иоффе установил механизм реакции в известном смысле обратной диазосинтезу металлоорганических соединений - получение солей диазония при действии окислов азота на металлоорганические вещества. Лишь у А.И. Шаврыгина дело не ладилось, и он никак не мог получить (неизвестный и до сих пор) ангидрид муравьиной кислоты, действуя фтористым формилом, открытым мной и Э.П. Кан, на формиаты. Мне было работать легче, чем в ДОГУ: здесь я был полновластным хозяином, преподавательский состав был почти сплошь из моих учеников, да и хозяйство было значительно меньше. В Институте органической химии дело тоже не стояло на месте. Во дворе ИОНХа (в здании последнего размещался, напомню, ИОХ) было недостроенное кирпичное здание (в сущности, одни стены). Его достроили и передали ИОХу, куда мы все и переехали. В это время ИОХ представлял собою небольшой по численности институт, но пестрый по составу, по представительству разных школ. Это были приехавшие из Ленинграда школы Фаворского (И.Н. Назаров, М.Ф. Шостаковский, В.И. Никитин и др.), В.Н. Ипатьева (А.Д. Петров и его сотрудники); московские школы Н.Д. Зелинского (сам Н.Д. Зелинский, Б.А. Казанский, А.А. Баландин, А.Ф. Платэ, Н.И. Шуйкин, А.Н. Несмеянов и др.), Н.Я. Демьянова (в лице В.В. Феофилактова), Н.М. Кижнера (в его собственном единственном лице), П.П. Шорыгина (в лице аспиранта В.В. Коршака), С.С. Наметкина (в лице аспирантов). К.А. Кочешков в это время перешел в отдел Зелинского в ВИЭМе , где организовал лабораторию металлоорганических соединений. В этом отделе работали и другие ученики Зелинского - Гаврилов, Ушаков. Последний организовал там лабораторию стероидов. После переезда моей металлоорганической лаборатории в достроенный корпус ее помещение в бывшем красном уголке ИОНХа было передано почетному академику М.А. Ильинскому для организации лаборатории красителей. Это и была еще одна школа. Направлять деятельность такого конгломератного института было более чем затруднительно, особенно директору, живущему в Ленинграде. К этому присоединилось еще и то, что заместитель директора Т.М. Климов в 1937 г. был арестован .

А.Е. Фаворский предложил мне быть заместителем директора, но я отказался. Я был "сыт" заместительством и решил никогда ничьим заместителем впредь не быть. Проблема заместителя заботила, конечно, не только А.Е. Фаворского. Озабоченно было и партийное бюро ИОХа, во главе которого в это время стоял К.Н. Анисимов - мой ученик. Партийное бюро решило рекомендовать в качестве заместителя директора кандидата химических наук Комкова, работавшего в одном неакадемическом институте. Необходимо было согласие директора, и на меня была возложена миссия ехать в Ленинград и уговорить Фаворского, что я и сделал, хотя видел, что согласие было дано неохотно. Новый заместитель директора при поддержке партийного бюро начал действовать довольно энергично и, как я думал, целесообразно. Старался уменьшить дробность направлений, проявлял требовательность, увольнял бездельников. Он встретил сопротивление не только наиболее "феодалистски настроенных" научных работников ИОХа, но и директора. Назрел конфликт. Фаворский пожаловался в президиум Академии наук. Вспоминаю это разбирательство в том зале Нескучного дворца, в котором мне впоследствии пришлось провести так много времени, а в то время я был там едва ли не в первый раз. Председательствовал вице- президент О.Ю. Шмидт - красивый, с правильными чертами лица, с известной всему миру бородой. Не знаю, случайно или нет, присутствовал член президиума АН А.Я. Вышинский - невысокий, соломенно-рыжеватый, с острым взглядом из-под очков. А.Е. Фаворский - старик в черной профессорской шапочке, покрывавшей большую лысину, бородатый, с наружностью провинциального православного священника произнес короткую жалобу в таком духе: "делают, что хотят, уже и моих старших сотрудников начали увольнять, меня не слушают". Был какой-то короткий обмен мнениями, после которого вступил в разговор Вышинский.

-"Кого именно уволил ваш заместитель?"

- Например, такого-то. -

- Почему такой-то уволен? Отвечает Комков:

- Да он и мало квалифицирован, и малодеятелен.

- Кем установлена его малая квалификация и бездеятельность?

- Мною и партбюро.

- На основании чего, какими документами это фиксировано?

- Молчание.

- В отсутствие руководителя работ и директора?

- Молчание.

Дальше Вышинский со свойственной ему беспощадностью и силой "высек" Комкова и Анисимова . Комков был отставлен. Однако, одержав эту победу над своим слишком энергичным заместителем, А.Е. Фаворский решил подать в отставку. Это был уже 1939 год. Только что прошли выборы новых членов АН СССР, и я неожиданно для себя был выбран членом-корреспондентом, а академиками в этот раз были избраны С.С. Наметкин и П.П. Шорыгин . Последний и был намечен в качестве преемника А.Е. Фаворского на посту директора ИОХа. Помню, как оба новых уже немолодых академика явились, кипя энергией и строя планы развертывания работ в ИОХе: один высокий и полный, монументальный, большеголовый, светловолосый, с холодными голубыми глазами и щетиной седых усов, неторопливый, с медленной речью (С.С. Наметкин к этому времени был директором Института нефти АН СССР им. Губкина), другой - среднего роста, подвижный и быстрый шатен с близко посаженными косящими глазами, великий эрудит, один из главных зачинателей в СССР химии полимеров, сделавший весомый вклад в металлоорганическую химию. П.П. Шорыгин уже подбирал свои кадры - аспиранта В.В. Коршака, ученого секретаря Института В.И. Иванова. Однако он еще не успел войти в директорские дела, как произошла катастрофа, его сердце не выдержало, и при попытке догнать трамвай и вскочить в него на ходу этот замечательный ученый умер.

Ссылки: