Музруков Б.Л. в 1942 переломном году в жизни Уралмаша

Несомненно, осень 1942 года стала переломным этапом в боевой жизни Уралмаша. В эти труднейшие месяцы коллектив завода покорил такие производственные вершины, что уже до конца войны ни разу не потерял лидирующих позиций в создании ряда отечественных вооружений. Из книги В.А. Чалмаева "Малышев" :

"В эти два месяца в полной мере раскрылось замечательное инженерное дарование Б.Г. Музрукова . Новое задание он воспринял без ошеломляющего испуга. Борис Глебович сумел быстро получить три комплекта Т-34 и наладить производство штампов, инструмента. Перестроил для танкового производства громадную коробку трех механических цехов на историческом проспекте Уралмаша, сложившемся еще в 1932 году. На всех этапах подготовки производства его первым помощником был парторг ЦК ВКП(б) М.Л. Медведев , бывший секретарь Смольненского райкома партии".

Строители и монтажники Уралмаша при подготовке нового производства показали чудеса смекалки и трудолюбия. Работа шла круглые сутки. Две ветки оборудования монтировались навстречу друг другу. Фундамент для станков заливался не индивидуально для каждого станка, а непрерывной ниткой - так было быстрее. Удалось дополнительно создать 20 тысяч квадратных метров производственных площадей. Выросли новые пролеты в цехах, где и без того было тесно, но требовалось дополнительное уплотнение. Показатель в пятьдесят квадратных метров на станок считался пределом для крупногабаритного танкового производства. Теперь эти площади сократились до двадцати квадратных метров. Технологический поток был рассчитан до минуты, до миллиметра.

Из воспоминаний Е.С. Матвеева, ветерана Уралмаша:

"9 октября 1941 года ГКО и Наркомат танковой промышленности постановили эвакуировать в Свердловск московские заводы: танковый завод им. Орджоникидзе и автомобильный завод "КИМ" , а также машиностроительный завод из города Подольска . Этим заводам передавались промышленные площадки завода "Металлист" и завода им. Воеводина. Создавался новый промышленный объект, которому было присвоено наименование Свердловский завод * 37 им. Орджоникидзе . Завод быстро рос и развивался и в 1941 году дал 20 танков Т-60 , а в первой половине 1942 года выпустил 1158 танков. Постановлением от 23 июля 1942 года Свердловский завод * 37 им. Орджоникидзе был влит в состав Уралмашзавода на правах двух филиалов: первый отдел и второй отдел. Филиалы создавались как самостоятельные, независимые друг от друга производственные подразделения со своими дирекциями, подчиненными директору Уралмашзавода Борису Глебовичу Музрукову. Этим постановлением объединенному заводу предлагалось срочно переходить на выпуск танков Т- 34. Вся внутренняя конструкция танка должна была изготовляться на филиалах: коробка скоростей, ходовая часть, вся трансмиссия, радиаторы, насосы, баки, механизм перемещения башни и другое оборудование, всего 576 узлов. Освоение новых производств, изготовление оснастки потребовали колоссального напряжения. Руководители не уходили домой целыми неделями, на сон оставалось 3-4 часа. Через три месяца начали выпускать танки Т- 34. Эта дополнительная нагрузка прежде всего ложилась на директора Музрукова. Три четверти времени он проводил на филиалах. Он сменил многих руководителей цехов. Назначал на эти посты людей из числа коренных уралмашевцев, которых хорошо знал (Дербенев, Лифшиц, Сергеев, Омелюшкин, Умнятин), в том числе в сентябре 1942 года и меня назначил начальником цеха ходовой части на первый филиал - цех * 200".

Конвейерное производство означало непрерывную работу. Многие не уходили из цехов сутками. Мастер сборочного цеха А.Д. Дворкин вспоминает:

"Однажды, после трех бессонных суток непрерывного штурма, пришел я к начальнику цеха, который меня вызвал. Он спрашивает:

- Ну что тебе надо, чтобы закончить задание? Выбирай - ордер на обед, на валенки, на водку? Надо было, конечно, брать ордер на водку, потому что за нее на базаре давали буханку хлеба, а у меня детей четверо. Но уж сил никаких не было. Бог с ней, с водкой.

- Отпустил бы меня домой, поспать, - говорю.

- А вот этого не могу, - говорит начальник цеха и вздыхает".

Люди работали на пределе сил, почти теряя сознание от усталости. Дворкин привел в своих воспоминаниях и такой эпизод:

"В цехе установили электропечь для разогрева корпусов танков. Готовые корпуса по очереди отправляли в эту печь для снятия с металла напряжения. И вот однажды слышим, кто-то кричит и стучит оттуда... А уж печь включена! Оказывается, двое парнишек заснули в люке танка..."

Вместе с рабочими день и ночь не выходили из цехов непосредственные руководители сборки: ветераны-уралмашевцы В. Соловьев , Д. Ницберг , А. Русанов , инженеры эвакуированных предприятий П. Акимов , В. Лубенский и многие другие. Работа кипела всюду. Но особенно многолюдно было всегда в помещении испытательного сдаточного цеха . Здесь работала военная приемка - танкисты со всех фронтов и испытатели боевых машин. Б.Г. Музруков поставил перед коллективом задачу: сдавать машины с первого предъявления. За самыми высокими руководителями производства закреплялись "их" танки, и они лично участвовали в сборке, контролируя самые ответственные операции. Начальник производства Д.Е. Васильев (впоследствии он станет первым начальником ядерного центра под названием "ВНИИТФ" ) и директор завода по нескольку раз в сутки обходили главные танковые цехи. Распоряжения, которые они отдавали работающим на конвейере, коротки и ясны: "Сегодня нужно сдать столько-то машин. Выполните - будете премированы. Не выполните - будете наказаны". Никогда директор не забывает сказанных слов. Вот бригада Ф. П. Аникеева первой начала выполнять задания досрочно. Приказом директора сборщикам разрешено работать по восемь часов. Всего по восемь! Можно было засветло прийти домой и наконец выспаться. Заняться делами, которые накопились по хозяйству в ожидании мужской руки. И даже поехать на совхозные картофельные поля и порыться на них в поисках оставшейся картошки - иногда удавалось привезти ее с полмешка. Долго сборщики вспоминали это разрешение на восемь часов работы как самый удивительный момент своей военной биографии. А мастер Аникеев позднее говорил о Музрукове так:

"Он твердо знал, что для людей, по-настоящему преданных своему делу, нет невозможного". П.И. Акимов , во время войны - старший мастер участка сборки и сварки корпусов танка, вспоминал о Борисе Глебовиче:

"Человек этот очень дорог мне. Ни в чем я не мог ему отказать. Любое задание его готов был выполнить. В день мы обычно сваривали двадцать три корпуса танков и давались они нам, что называется, кровью. А тут пришел ко мне Музруков: - Надо, Петр Иванович, сделать двадцать четыре танка. Задание это выполнили, как ни тяжело пришлось. Случилось так, что сложилось у меня просто безвыходное положение. Умерла мать, а кроме меня, у нее никого не осталось. Все мои братья погибли. И мне нужно срочно лететь на похороны. А время военное. Объяснил все Борису Глебовичу. Так он не только безоговорочно отпустил меня с производства, но и достал билет, так что смог улететь в тот же день. Потом, когда мне пришлось двенадцать лет работать директором компрессорного завода, я брал пример с Б. Г. Музрукова".

И.П.Литвинов , бывший технолог литейного цеха Уралмаша, приводит в своих воспоминаниях такой эпизод военного времени:

"С соседнего завода поступил к нам тревожный сигнал: забракована большая партия сложных деталей для моторов к танкам Т-34. Положение, прямо скажу, было катастрофическим - чрезвычайное происшествие, тем более в военное время. Оно грозило срывом выпуска боевых машин для фронта. Откуда мог взяться брак? - недоумевали и мастера, и рабочие. Однако надо было срочно действовать, принимать меры. Мне дали задание - съездить на завод, на месте разобраться. И вот я на заводе-смежнике.

Зашел в механический цех, и сердце сжалось от боли. Сотни деталей стояли в ряд, и на всех краской написано: "ОБ" - окончательный брак. Брак оказался по разметке. Стал я внимательнее присматриваться к работе разметчика и увидел, что он неправильно бракует детали - не разобрался в технологии и берет не те размеры. Пришлось объяснить ему ошибку. Еще раз тщательно проверили все забракованные детали. Они оказались годными. Об этом вместе с представителями завода-смежника мы составили акт и подписали его. С такими результатами я вернулся на Уралмаш и снова занялся своей работой. А рано утром на следующий день я был приглашен к начальнику цеха Ивану Федоровичу Колчину . - Борис Глебович, вот Иван Петрович пришел. Борис Глебович Музруков по-отечески благодарил меня за точную проверку качества деталей, за то, что задержки в выпуске боевых машин для фронта не произошло. Потом он поинтересовался, какая у меня семья, есть ли дети. Я ответил, что у меня трое малышей - два сына и дочь. Он достал из кармана свой директорский блокнот и написал распоряжение бытовому отделу завода:

"Выдать семье Литвинова талоны на сухой паек и на постельное белье". Затем спросил:

- А что Вам самому нужно, Иван Петрович? Я ответил, что ничего. Но Борис Глебович заметил, что у меня ботинки худые, проволочкой замотаны, и приписал на распоряжении - выдать пару ботинок. Вскоре я был награжден знаком "Отличник танковой промышленности СССР"."

Борис Глебович часто бывал в цехах, разговаривал с рабочими там или приглашал их к себе. Об одной такой встрече мне рассказал Григорий Михайлович Коваленко, знатный кузнец, новатор Уралмаша. - Борис Глебович как-то вызывал меня к себе и говорит: "Гриша, помоги! Вот одна ответственная деталь - рычаг для танка. Идет брак по трещинам. Конструкторы и технологи пока ничего не могут придумать", - и дал мне задание подумать, как лучше, без брака, ее отковать. Я пришел домой, развернул чертеж, который Борис Глебович мне вручил, всю ночь просидел над ним. И надумал немного изменить форму заготовки. Смастерил деревянную модель с плавными переходами. И рано утром принес модель в кабинет к Музрукову, сказав ему: "Вот такую деталь я смогу отковать без брака". Борис Глебович тут же вызвал к себе конструктора и технолога. Чертеж был исправлен. Детали пошли годные. А продолжение этой истории следующее. Спустя некоторое время Борис Глебович вновь вызвал Коваленко к себе и сказал ему: "Григорий Михайлович, я тебя внес в список на представление к правительственной награде". Вскоре Коваленко был награжден орденом Ленина.

П.Г. Левандовский , ветеран Уралмаша, вспоминает военные годы:

"Мне, тогда молодому специалисту, не забыть такой случай. Тридцать восьмой и пятидесятый цеха работали, по существу, под одной крышей. Тридцать восьмой справлялся со штамповой, а соседи срывали план. Создавалось тяжелое положение - задерживалась сборка танков. В два часа ночи к нам в цех пришел Музруков. Вопрос поставил прямо: "Что, по Вашему мнению, нужно сделать, чтобы исправить положение?" Сразу я ничего рационального предложить, конечно, не смог. Борис Глебович дал мне срок - думать до утра. Перебрал я множество вариантов того, как наладить дело, а наутро высказал один из них, показавшийся мне наиболее правильным. Музруков слушал внимательно. А вскоре появился приказ. Цеха были объединены под единым управлением и позднее за хорошую работу их наградили". Парторг М. Л. Медведев , как и директор Музруков, тоже всегда на заводе, рядом с людьми. Ведет он себя не вполне обычно для партийного вожака: не торопится ругать или хвалить, а если человек попал в затруднительное положение, не кидается на выручку. И вообще больше молчит, чем говорит. Тем не менее его авторитет среди рабочих, инженеров, руководителей производства очень высок. Он умеет своим сдержанным поведением, строгим внешним обликом морского офицера, спокойным ежедневным мужеством вселить в людей стремление стать лучше, умнее, энергичнее. Это "секретное оружие" парторга воздействовало на коллектив Уралмаша все военные годы.

Вот какие примеры приводит в своих записях С.Т. Лившиц :

"Вспоминаю мастера цеха * 101 Копошилова - организатора движения за обучение рабочих многим производственным операциям, что дало возможность сократить число занятых на участке на 30 процентов, мастера Н. Шелехова, который после 12-ти часов основной работы оставался работать несколько часов на строгальном станке. Весь заработок за сверхурочную работу Н. Шелехов передавал в фонд обороны. Нельзя не отметить почин кузнецов, где начальником цеха был П. Левандовский. Они отказались от дополнительной рабочей силы и даже уменьшили имеющийся состав рабочих на 30 человек и ИТР - на 5 человек за счет увеличения производительности труда.

В.Н. Анфимов:

"Более тридцати лет нет Бориса Глебовича на Уралмаше, а у меня в памяти хранится каждый год и почти каждый месяц работы с таким благородным умным руководителем, носителем высокой культуры и обладателем высоких человеческих качеств".

Н. Ижболдин, ветеран цеха * 37 Уралмашзавода:

"В трудные годы войны мою семью постигла беда. С третьего числа месяца у моей жены пропали все продовольственные карточки. Кто помнит войну, знает, что это такое. Жена не смела мне сказать. Я заметил ее подавленность, удрученность, и тогда она призналась, в чем дело. Рассказал об этом Ф. Шестаку. Знатный был прессовщик - кузнец, кавалер ордена Ленина, получил Сталинскую премию за экономию металла при штамповке гусеничных траков. Он мне сказал, что директор Б. Г. Музруков принимает по всем вопросам, в том числе и по материальной помощи. Я подумал: трудное дело попасть на прием, да и время дорогое отнимать у него неудобно. Поэтому просто написал заявление на его имя и отдал секретарю. И что же? Вскоре директор Музруков выделил помощь: 400 рублей, три метра арамильского сукна, кирзовые сапоги. Потом, начиная с 1947 года, меня три созыва избирали депутатом в Орджоникидзевский район. Ездить приходилось немало. И все вспоминал добрым словом директора. Какой все же это был обаятельный, душевный, спокойный, деловой человек. Это был поистине наш, рабочий генерал".

Н. Н. Мальков: "Борис Глебович верил в людей, но умел и строго спросить. Однако никогда не ставил под удар своих подчиненных, беря на себя всю полноту ответственности. Не раз он выручал из беды и меня, и многих моих товарищей по цеху. Удивительно он умел разбираться в людях. К Музрукову всегда можно было прийти с любым вопросом. Он умел слушать, убеждать, помогать. Это было его человеческим призванием. Музруков никогда не подчеркивал своего превосходства. И каждый из нас чувствовал себя с ним как равный с равным. Вот почему с ним всегда было легко и просто. Вот откуда такой большой авторитет, которым он заслуженно пользовался у всех, кто его знал".

С.Т. Лифшиц: "Трудно удержаться, чтобы не вспомнить Бориса Глебовича Музрукова, директора Уралмашзавода в годы Великой Отечественной войны. Борис Глебович приехал на Уралмашзавод из Ленинграда, где работал главным металлургом Кировского завода. В ноябре 1939 года, когда он стал у нас директором, ему было 35 лет. Тогда и особенно в период войны ведущие руководители подразделений завода имели возраст не старше 40 лет. Мне, начальнику основного цеха производства, было тогда 28 лет. Борис Глебович сразу вошел в коллектив, как будто он давно работал на нашем заводе. Он был человек дела. У него слова с делами не расходились. Он умел находить главное, видеть перспективу, не боялся идти на риск, потому что делал все обоснованно. Он был очень требовательным к себе и подчиненным, обладал необычайной энергией. На заводе про него говорили: "Царь Борис семижильный". Мы не знали, когда он отдыхал. Командный состав завода, бывало, сутками не покидал цехов и кабинетов (где для отдыха начальников стояли кровати). Они ежедневно и не по одному разу бывали в цехах, мы часто решали вопросы производства прямо на рабочих местах. Борис Глебович был человеком несгибаемой силы воли. Всегда подтянутый, сдержанный, он никогда не повышал голоса. Редко когда говорил "приказываю", чаще - "предлагаю". Бывало, позвонит, скажет: прошу сделать в такой-то срок. Для нас, начальников цехов, слово директора "прошу" означало нечто большее, чем "приказываю". Как говорится, в нитку вытягивались, но выполняли.

Б.Г. Музруков обладал способностью точно воспринимать мысли собеседника. Всегда выслушивал его до конца. При замечаниях в свой адрес он имел привычку отвечать: "Может быть, я здесь что-то упустил, не додумал, еще раз вернемся к этому вопросу". Б.Г. Музруков взвалил на свои плечи в период Отечественной войны огромную ношу, не щадил и других. Он был отличный организатор, а организаторские способности играли тогда необычайно важную роль, ибо непосредственно от них зависело принятие решения по подбору кадров, организации производства в столь быстро меняющейся и очень сложной обстановке. Есть моменты в жизни каждого человека, которые не забываются никогда. Такие минуты мы пережили в начале войны, но без паники.

На завод пришла телеграмма председателя ГКО И. В. Сталина , обязывающая принять действенные меры по поставке бронекорпусов и башен для тяжелых танков KB в соответствии с установленным заданием и тем самым выполнить долг перед Родиной. Мы были предупреждены этой телеграммой, что при невыполнении намеченных планами сроков будут приняты меры, диктуемые военным временем. Даже тогда Б. Г. Музруков сумел сохранить спокойствие, без всякой паники логически осмыслить положение, сосредоточиться и найти пути выхода из самого тяжелого момента в жизни завода. Уралмаш в короткий срок освоил производство бронекорпусов и башен и перевыполнил план по их поставке в Челябинск. Как в трудные периоды жизни завода, так и тогда, когда завод уже работал ритмично (начиная с 1943 года), выполняя и перевыполняя задания ГКО по поставкам оружия фронту, Б. Г. Музруков был одинаково сдержан и требователен. Под партийным лозунгом "Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами" удалось сплотить дружный, жизнедеятельный коллектив, живущий единым устремлением, прошедший практическую проверку в условиях военного времени. Была создана обстановка взаимовыручки и деловых отношений, отсутствия бюрократизма, перекладывания ответственности на других. Уралмашевцы, как все советские люди, не сомневались в победе даже в самые тяжелые для нашей армии времена".

Ссылки: