Музруков Б.Г. во время испытаний на внешних полигонах

Особое внимание Борис Глебович уделял производству в период интенсивной подготовки испытаний на внешних полигонах. Он прекрасно знал, что такое сорвать сроки и не отправить изделия вовремя. Это означало, что очень напряженный график работ, объединяющий усилия многих тысяч людей, будет нарушен самым непредсказуемым образом, а высокий авторитет КБ-11 может быть серьезно подорван. Поэтому, когда готовились большие испытательные сессии, Борис Глебович чаще обычного появлялся в цехах, беседовал с исполнителями, на месте выясняя, как идут дела и в чем нужна помощь. Иногда ему приходилось решать вопросы подготовки испытаний непосредственно с представителями главка, отстаивая, если это требовали интересы дела, идеи разработчиков.

Вспоминает лауреат Ленинской и Государственной премий, доктор наук конструктор В.Н. Лобанов :

"Я приехал работать во ВНИИЭФ молодым специалистом в 1955 году, после окончания учебы в институте. В этом же году на саровской земле в качестве директора института появился Б. Г. Музруков. Мои первые воспоминания о Б. Г. Музрукове относятся к началу 1960-х годов. Мне, начальнику группы газодинамического сектора, предложили участвовать в "летучем" совещании по проблеме изготовления безопасного детонатора Д-22 на заводах ВНИИЭФ. Если ранее я ходил один по заводу и цехам, то сейчас шел в большой группе сотрудников ВНИИЭФ во главе с Б. Г. Музруковым и Е. Г. Шелатонем (директором завода * 1 ). Борис Глебович обернулся и предложил мне идти рядом с ним. Мы зашли в цех, подошли к рабочим местам, и он стал спрашивать мастера и рабочих о проблемах, а меня попросил прокомментировать их объяснения, вопросы и пожелания. Сам он говорил негромко, спокойно, кратко, четко и доброжелательно. Большая часть вопросов решалась на месте, так как в обсуждении участвовали директор завода, начальник цеха, мастер, технолог и рабочие. Такое же совещание состоялось и на заводе * 2 , у директора Б.М. Глазкова . Мне очень понравился организованный таким образом совещательный процесс, а главное, быстрое решение вопросов на месте. Следующая запомнившаяся встреча состоялась в конце 1962 года. Борис Глебович сказал, что мне нужно срочно присоединиться к экспедиции, которая уже находится в Мурманской области (г. Оленегорск ). Основная задача, которая была поставлена передо мной, состояла в проверке детонаторов Д-22, снаряжении ими очередного серийного изделия, а затем, по возможности, мне предстояло принять участие в проверке системы подрыва, проводимой представителями ВНИИ А. "Работайте вместе с представителями заказчика, - напутствовал Борис Глебович. - Самолет с изделием вылетает завтра с Арзамасского аэродрома. Подробные инструкции на месте. Командировку, предписание и деньги получите у секретаря. Счастливого пути и удачи". Все было сказано без лишних слов, четко и ясно. Я вышел из кабинета, волнение постепенно охватывало меня. Ранее, будучи в Москве в министерстве, я стал невольным участником разговора заместителя министра П.М. Зернова с Г.А. Цырковым , когда Павел Михайлович сказал, что одновременно проводить испытание новой системы инициирования с Д-22 и нового изделия - то же самое, что путать божий дар с яичницей. Такое мнение вроде бы подкреплялось результатом неудачного испытания на Семипалатинском полигоне. На следующий день я вместе с изделием прилетел в Оленегорск, где встретился и работал с Чистовым, сотрудником ВНИИА, и Всеволодом Баториным, сотрудником нашего испытательного отделения.

Завершающую операцию снаряжения заряда детонатором Д-22 я проводил при участии Е.А. Негина и представителя заказчика. Испытание изделия прошло успешно, о чем я по прибытии доложил Б. Г. Музрукову".

Г.Г. Савкин :

"Во многих организациях у руководителей существовала практика проводить усиленный разнос своим подчиненным за какие-либо неудачи, порой без учета объективных обстоятельств, на грани оскорблений личности. Эта практика морально травмировала сотрудников, лишала их уверенности в своих возможностях и вместо пользы зачастую оказывала лишь негативное влияние на производство. В 1961 году весь коллектив предприятия напряженно работал над созданием изделия "602" - самого мощного, 50-мегатонного термоядерного заряда . Это была общегосударственная задача. В одном из корпусов производства 33 разрабатывалась технология и шло изготовление клиновидных деталей из спецматериала для наружного слоя изделия. Работа велась круглосуточно. Не все получалось, детали не соответствовали требованию КД, сказывалась нехватка времени на отработку технологии. Действовал почасовой график сдачи продукции. Как-то раз, около полуночи, в корпус приехал Борис Глебович, один, без свиты. Прошел по всем участкам, поговорил с рабочими, потом поднялся на второй этаж в мой кабинет. Строго поздоровался, спросил, как идут дела, каково отставание от графика. Я рассказал все как есть, ожидая разноса и административных указаний, но Борис Глебович пристально посмотрел на меня и спросил, какая нужна помощь, чтобы выправить положение. Я в общих чертах доложил.

"Подготовь к утренней планерке план мероприятий, а сейчас поедем отдыхать, я тебя подброшу до дома". На следующий день мои предложения были рассмотрены и в большинстве своем приняты. В ближайшие несколько дней все недоработки удалось устранить, и задание мы выполнили в запланированные сроки".

А.Г.Овсянников :

"В 1961 году, накануне подписания международного Договора о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере , космическом пространстве и под водой, было принято решение об изготовлении и испытаниях большой партии изделий различной модификации. Сборочному цеху, где я работал начальником, предстояло в течение полугода произвести сборку изделий в количестве, в несколько раз превышающем обычный годовой план. Б. Г. Музруков пришел в цех, спросил меня, как я собираюсь выполнять эту задачу. Я сказал, что мы, конечно, организуем круглосуточную работу. Но поскольку сборку нужно производить на разных площадках, удаленных друг от друга на километры, придется увеличить количество сборочных бригад. Для этого нужно в цех направить пять-шесть инженеров, способных ими руководить. Необходимо выделить автобус, который перевозил бы людей круглосуточно. И самое главное - требуется указание, чтобы все возникающие в процессе сборки вопросы решались оперативно, незамедлительно, в любое время суток, чтобы сборку изделий не останавливать, и разработчики узлов, конструкторы не отходили бы от изделия, не разобравшись с трудностями. И последнее: с целью экономии времени хорошо бы организовать питание работающих на дальних площадках, особенно в ночное время. Б.Г. Музруков на мои слова ответил, что все будет сделано. Буквально на следующий день в цехе появились пять инженеров из отдела 10, которые были сразу же поставлены дублерами руководителей сборочных бригад и через некоторое время могли работать самостоятельно. На дальней площадке в особорежимном цехе появились работники общепита со своими термосами, судками, вилками, ложками. Указание Б. Г. Музрукова об оперативном решении возникающих в процессе сборки вопросов выполнялось четко. Ответственные работники секторов появлялись в цехе незамедлительно, в любое время суток, и оперативно рассматривали возникающие проблемы. В случае, когда требовалось решение на более высоком уровне, на сборку прибывали начальники отделов и секторов. Несколько раз в ночное время в цех приходил С. Г. Кочарянц. В этот период и Б. Г. Музруков нередко появлялся там. Такое внимание способствовало тому, что коллектив цеха, сознавая важность выполняемой работы, трудился с большим подъемом. Задание было выполнено, все изделия отправлены на полигон в срок".

Воспоминания А.Г. Овсянникова дополняет лауреат Ленинской и Государственной премий, кандидат наук конструктор А.Д. Пелипенко :

"1961 год по работам конструкторской группы лично мне запомнился особенно четко. Испытания были проведены не как обычно, с разбивкой на весеннюю и осеннюю сессии, а с августа по ноябрь.

Поскольку в этой очень длинной сессии испытывалось 11 - 12 зарядов, разработанных в нашей группе, пришлось принимать участие в работах, проводимых в цехах, - как при изготовлении узлов, так и при окончательной сборке. Мне, как руководителю конструкторской группы, приходилось принимать участие в выработке решений о допустимости тех или иных отклонений от чертежных требований. Отклонения, отмененные в процессе изготовления, в случае их допущения брались на заметку для последующего введения в документацию. Работы велись в разных цехах, а также на дальней площадке, приходилось везде успевать за счет "растяжения" суток: днем работать в механических цехах, где требовалось рассмотрение и решение срочных вопросов, а ночью - на дальней площадке, на сборке изделий. За это время набиралось энное количество замечаний, которые необходимо было внести в документацию.

Утром все отправлялись на работу, а мы возвращались с дальней площадки и передавали замечания ребятам из группы для оформления разрешения на изменения. Пока документы готовились, в радиоузле сектора удавалось полчаса поспать. А затем - утверждение у руководства разрешений, их размножение. Размноженные документы по требованию заказчиков представлялись им к началу очередной ночной сборки. Только на таких условиях разрешалось проводить последующую сборку. Днем, бывало, звонила секретарь Б.Г. Музрукова и, если я был на месте, соединяла с ним. Как правило, он интересовался ходом работ, спрашивал, что и где "затирает" и "пробуксовывает". И после такого разговора все проблемы как-то рассасывались.

В этот сумасшедший 1961-й стал еще яснее стиль работы директора, удивительный для нас: он всегда стремился получить информацию от непосредственных исполнителей, а не ту, которую докладывало начальство и которая передавалась, как правило, в слегка или сильно искаженном виде".

Лауреат Ленинской премии инженер-конструктор А.С. Россихин :

"В 1968 году возникла проблема подтверждения безопасности наших изделий при эксплуатации их подразделениями ВМФ. Для выполнения этой задачи наш институт должен был доставить на Северный флот специальные образцы. Информация о начале работ запоздала, и единственным способом обеспечить работу в срок остался один - образцы доставить на Север самолетом, что было возможно лишь с разрешения Главка. Но Г.А. Цырков (начальник Главка) такого разрешения не дал. Сроки проведения работ приближались неумолимо. Случайно я узнал, что Г.А. Цырков находится в командировке на нашем заводе. Я отправился на поиски и встретил его в сопровождении Бориса Глебовича недалеко от заводоуправления.

Решительно преградив им путь, попросил выслушать меня. Мы прошли в кабинет директора завода, и я подробно изложил суть дела. Неожиданно меня горячо поддержал Борис Глебович. Он говорил о том, как важно держать данное слово, заботиться о сохранении авторитета института и отрасли в целом. Таких эмоций у Бориса Глебовича ни до, ни после я больше никогда не наблюдал. Наши совместные усилия увенчались успехом - разрешение было получено, необходимые образцы доставлены к месту работ в срок".

Ссылки: