Михалков Сергей: детство, юность

"...Воспитан я советской страной" "Я родился в царской России", - написал в предисловии к одной из своих книг Сергей Михалков. "В четыре года я встретил революцию, наблюдал образование СССР, а в 78 лет - развал государства, которому верой и правдой служил всю жизнь". "...Воспитан я советской страной, советской школой, советской средой, советским обществом... То есть я человек той эпохи от начала до конца, человек сталинской эпохи, все это, конечно, отразилось на моей психологии, на моем творчестве". Он говорит о том, что много пережил, причем "не как свидетель, а как активный участник всех событий", сразу расставляя своими признаниями все точки над "и", как бы говоря: "Вот такой была моя жизнь, вот так я ее прожил. Кто без греха - может бросить в меня камень". Надо сказать, желающие побросаться каменьями, а иногда и комьями грязи тут же нашлись.

Итак, дворянский сын Сергей Владимирович Михалков родился в 1913 году в Москве в доме * 6 по улице Волхонке, неподалеку от Кремля. Дом не принадлежал отцу Сергея Владимировича. То был доходный дом, которым владел его двоюродный дед, Сергей Владимирович Михалков , а строил его некто Маршак . Не тот, конечно, Маршак и вряд ли родственник, но сочетание фамилий многозначительное...

Няня водила маленького Сережу Михалкова гулять в Александровский сад и к храму Христа Спасителя, его крестным отцом был товарищ министра внутренних дел генерал-лейтенант В.Ф.Джунковский . Все, как и полагается в знатных дворянских семьях. Раннее детство Михалкова прошло в подмосковном имении Назарьево , принадлежавшем знакомым родителей. Поскольку ходить в школу было далеко, начальное образование трое братьев Михалковых получали дома: для этого была приглашена немка-гувернантка Эмма Ивановна Розенберг , заложившая в детей не только основы строжайшей самодисциплины, но и обучившая их немецкому языку на таком уровне, что уже в детстве они могли читать Шиллера и Гете в подлиннике. И даже спустя более полувека Сергей Владимирович Михалков блистательно выступал с докладами на немецком о детской литературе на различных международных форумах. "

...Воспитывали меня, - вспоминает писатель, - в заботе и ласке". Думается, именно эта атмосфера любви, заботы, внимания друг к другу, постоянного труда и помогла ему вырасти здоровым душевно и нравственно, стать таким успешным в жизни человеком, человеком без болезненных комплексов, которые, казалось бы, могли развиться у заикающегося мальчишки. Но откуда оно взялось, заикание? Увы, жизнь, как известно, полна неожиданностей. Однажды няня нечаянно упустила коляску с малышом, коляска покатилась, набирая скорость, и опрокинулась. Маленький Сережа после этого случая стал заикаться. "Как сам я относился к собственному заиканию? - спрашивает себя Михалков. "Робел ли? Смущался? Старался отмолчаться? Мне хотелось говорить, и я говорил, и товарищи мои действительно терпеливо ждали, когда я выскажусь до конца. И если кто-то из них пробовал поначалу подшучивать над этой моей бедой, я тотчас перехватывал инициативу и пускал в ход юмор, сам первым смеялся над своей "особенностью". В школе, помню, меня мое заикание не раз выручало. Например, вызывает меня учительница химии, я же не знаю, что отвечать, и начинаю с великим усердием заикаться... Сердобольная женщина ставит мне "удовлетворительно"... Товарищи мои тихо умирают от смеха..." Вот так, еще в детстве, Сергей Михалков понял, что лучшим помощником в затруднительных ситуациях является юмор. Главная заслуга в том опять же семьи, в которой, заботясь и любя мальчика, не позволяли себе его жалеть, учили не пасовать перед трудностями, не придавать небольшому речевому недостатку слишком большого значения и при всех обстоятельствах всегда проявлять терпение и выдержку. "Но кто меня одарил драгоценным чувством юмора? Кто обогатил мою душу ощущением вечной радости оттого, что я жив, живу, хожу по родной земле, вижу небо, солнце, дышу ароматом цветов, читаю книги, рисую синее море и белый пароход цветными карандашами? Отец прежде всего - он, Владимир Александрович Михалков ..."

Он, как уже говорилось в предыдущей главе, предпочел эмиграции жизнь в послереволюционной России и служение ее народу на нужном, но скромном и неярком поприще, тем самым предопределив и судьбу своих детей, на собственном примере показав им, что в этой жизни главное. И они, трое его сыновей, навсегда усвоили, что главное - Родина, что с Родиной надо быть вместе в любых испытаниях, что их долг - служение России при любых правительствах и режимах. И свято, как и их отец, этот долг исполняли.

Общительный и веселый, энергичный, неутомимый труженик, отзывчивый к чужой нужде, Владимир Александрович везде приходился к месту, люди к нему тянулись, доверяли ему, дружили с ним. И эти свои черты он тоже передал детям.

Что касается тяги к стихотворчеству, то она обозначилась очень рано: стихи Сережа начал писать лет с девяти. Он даже издавал домашний "литературно-художественный" журнал, где был одновременно и редактором, и художником, и единственным автором. Читателями были домашние, ближайшие родственники и друзья. Подражательные, неумелые, первые поэтические опусы Сережи Михалкова, тем не менее, уже тогда говорили о его даровании. И отец однажды, ничего не сказав сыну, послал несколько его стихотворений известному поэту Александру Безыменскому .

"У мальчика есть способности. Однако трудно сказать, будет ли он поэтом. Могу только посоветовать: пусть больше читает и продолжает писать стихи", - ответил тот. Именно отец познакомил сына со стихами Маяковского, Есенина, Демьяна Бедного. Влияние этих поэтов наиболее сильно сказалось на первых детских поэтических опытах Сережи Михалкова.

Но больше всего он все же любил сказки Пушкина, басни Крылова, стихи Лермонтова и Некрасова. Домашним нравились стихи Сережи. Ободренный их похвалами, он, сочинив сказку "Про медведя", однажды переписал ее печатными буквами и отправился в частное издательство Мириманова , издававшее детские книжки.

"С трепетом вошел я в помещение, в котором волнующе пахло типографской краской. Меня провели к "самому главному". Маленький щуплый старичок с козлиной бородкой, в толстовке, принял меня как настоящего автора. Он предложил мне сесть, мельком просмотрел рукопись и попросил оставить ее на несколько дней. На прощанье он протянул мне три рубля. Это был мой первый денежный аванс! Надо ли рассказывать, что я, выйдя за ворота, тут же оставил его у моссельпромщицы, торговавшей с лотка ирисками и соевыми батончиками. А спустя неделю я держал в дрожащих пальцах напечатанный на издательском бланке ответ, в краткой, но убедительной форме отклонявший мою рукопись как непригодную для издания".

Разочарование было велико, но длилось недолго и тяги к творчеству не охладило. Сережа Михалков продолжал писать обо всем, что видел вокруг. Писал даже "по заказу". Так, однажды отец предложил ему написать десяток четверостиший для сельскохозяйственных плакатов, посвященных птицеводству. С великим воодушевлением сын взялся за дело. Стихи оказались вполне "на уровне". "Четверостишия, прославлявшие колхозных птицеводов и агитирующие за современные методы птицеводства, были опубликованы. Отец крепко пожал мне руку, и это рукопожатие было для меня дороже всякого гонорара".

К тому времени семья Михалковых переехала из Москвы в Пятигорск . Глава семьи занимался промышленным птицеводством , а старший сын делал успехи в творчестве. Он даже стал одним из авторов краевой газеты "Терек", выходившей в Пятигорске. Первой его публикацией в этой газете была "Казачья песня":

Качалась степь осокою,

Гармонь рвала бока...

...Казачка черноокая

Любила казака... писал юный поэт, которому было в ту пору всего 16 лет.

"Я был зачислен в актив при Терской ассоциации пролетарских писателей (ТАПП) , которой руководил в те годы известный на Тереке драматург Алексей Славянский . Это была колоритная фигура. Он ходил в черкеске с газырями, затянутый серебряным наборным поясом, при кинжале, и от всего его облика так и веяло казачьей удалью и Гражданской войной", - вспоминает о тех годах Сергей Владимирович. Поэты встречались на литературных вечерах, читали свои произведения... Сережу хвалили, особенно его поддерживал школьный учитель русского языка и литературы А. Софроненко.

У нас был Лермонтов, теперь у нас Михалков, - шутил он. Сравнение с Лермонтовым, даже в шутку, конечно, вдохновляло.

Ссылки: