Павлик Морозов

Источник - Википедия 

Павел Трофимович Морозов (в литературе используется краткое имя Павлик Морозов) - советский школьник, учащийся Герасимовской школы Тавдинского района Уральской области, в сталинскую эпоху получивший известность как пионер-герой, символ борца с кулачеством. Согласно Большой советской энциклопедии, Павлик Морозов был "организатором и председателем первого пионерского отряда в с. Герасимовка". Павлику Морозову были установлены памятники в Москве (1948), Герасимовке (1954), Свердловске (1957). Юрий Дружников в книге "Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова" подвергал сомнению утверждения, связанные с историей Павлика Морозова. Вероника Кононенко опубликовала письмо брата Павлика Алексея Морозова, где "Юрий Израйлевич Альперович-Дружников" упоминается с негодованием. Владимир Бушин критически отнёсся к аргументам Дружникова. 

     Происхождение и семья 

Павлик Морозов родился 14 ноября 1918 года в селе Герасимовка Туринского уезда Тобольской губернии. Отец Павлика- Трофим Сергеевич Морозов, мать- Татьяна Семёновна Морозова, урождённая Байдакова. Отец был этническим белорусом (семья столыпинских переселенцев, в Герасимовке с 1910). Отец Павлика до 1931 года был председателем Герасимовского сельсовета. По воспоминаниям герасимовцев, вскоре после занятия этой должности, Трофим Морозов пользовался ей в корыстных целях, о чём подробно упоминается в уголовном деле, возбужденном против него впоследствии. Согласно показаниям свидетелей, Трофим стал присваивать себе вещи, конфискованные у раскулаченных. Кроме того, он спекулировал справками, выдаваемыми спецпоселенцам. Вскоре отец Павла бросил семью (жену с четырьмя детьми) и стал сожительствовать с женщиной, жившей по соседству- Антониной Амосовой. По воспоминаниям учительницы Павла, отец его регулярно пил и избивал жену и детей как до, так и после ухода из семьи. Дед Павлика сноху также ненавидел за то, что та не захотела жить с ним одним хозяйством, а настояла на разделе. Со слов Алексея (брата Павла), отец "любил одного себя да водку", жену и сыновей своих не жалел, не то что чужих переселенцев, с которых "за бланки с печатями три шкуры драл". Так же к брошенной отцом на произвол судьбы семье относились и дед Павла с бабкой: "Дед с бабкой тоже для нас давно были чужими. Никогда ничем не угостили, не приветили. Внука своего, Данилку, дед в школу не пускал, мы только и слышали: "Без грамоты обойдешься, хозяином будешь, а щенки Татьяны у тебя батраками"". В 1931 году отец, уже не являвшийся председателем сельсовета, был осуждён на 10 лет за то, что "будучи председателем сельсовета, дружил с кулаками, укрывал их хозяйства от обложения, а по выходе из состава сельсовета способствовал бегству спецпереселенцев путём продажи документов". Ему вменялась выдача поддельных справок раскулаченным об их принадлежности к Герасимовскому сельсовету, что давало им возможность покинуть место ссылки. Трофим Морозов, будучи в заключении, участвовал в строительстве Беломорско-балтийского канала и, отработав три года, вернулся домой с орденом за ударный труд, а затем поселился в Тюмени. Со слов учительницы Павлика Морозова Л. П. Исаковой, приведённых Вероникой Кононенко, мать Павлика была "лицом пригожая и очень добрая". Родила пятерых детей. После убийства сыновей покинула село. Боясь встречи с бывшим мужем, Татьяна Морозова долгие годы не решалась навестить родные места. Гриша- умер в младенчестве; Фёдор- убит в возрасте 8-ми лет вместе с Павлом; Роман- воевал против фашистов, вернулся с фронта инвалидом, умер молодым; Алексей сильно страдал от перестроечной кампании травли Павлика (см. ниже его письмо). Жизнь О бедности в селе Герасимовка учительница Павла вспоминала: Школа, которой заведовала, работала в две смены. О радио, электричестве мы тогда и понятия не имели, вечерами сидели при лучине, керосин берегли. Чернил и то не было, писали свекольным соком. Бедность вообще была ужасающая. Когда мы, учителя, начали ходить по домам, записывать детей в школу, выяснилось, что у многих никакой одежонки нет. Дети на полатях сидели голые, укрывались кое-каким тряпьем. Малыши залезали в печь и там грелись в золе.Организовали мы избу-читальню, но книг почти не было, очень редко приходили местные газеты. Некоторым сейчас Павлик кажется эдаким напичканным лозунгами мальчиком в чистенькой пионерской форме. А он из-за бедности нашей эту форму и в глаза не видел, в пионерских парадах не участвовал и портретов Молотова, как Амлинский, не носил, и "здравицу" вождям не кричал. Вынужденный в таких тяжёлых условиях вместо отца обеспечивать семью, Павел тем не менее неизменно выказывал стремление учиться. Со слов его учительницы Л.П.Исаковой: Очень он стремился учиться, брал у меня книжки, только читать ему было некогда, он и уроки из-за работы в поле и по хозяйству часто пропускал. Потом старался нагнать, успевал неплохо, да еще маму свою грамоте учил... После ухода отца к другой женщине, на Павла, как старшего в семье Морозовых, свалились все заботы по крестьянскому хозяйству. 

Убийство Павлика и его младшего брата Фёдора 

Павлик и его младший брат отправились в лес за ягодами. Были найдены мёртвыми с ножевыми ранениями. Из обвинительного заключения: Морозов Павел, являясь пионером на протяжении текущего года, вел преданную, активную борьбу с классовым врагом, кулачеством и их подкулачниками, выступал на общественных собраниях, разоблачал кулацкие проделки и об этом неоднократно заявлял... У Павла были очень сложные отношения с родственниками отца. М.Е.Чулкова описывает такой эпизод: ...Однажды Данила ударил Павла оглоблей по руке так сильно, что она стала опухать. Мать Татьяна Семеновна встала между ними, Данила и ее ударил по лицу так, что изо рта у нее пошла кровь. Прибежавшая бабка кричала:- Зарежь этого сопливого коммуниста!- Сдерем с них шкуру! - орал Данила... 2 сентября Павел и Фёдор отправились в лес, предполагая заночевать там (в отсутствие матери, уехавшей в Тавду продавать телёнка). 6 сентября были найдены их трупы. Мать братьев описывает события этих дней в разговоре со следователем так:  Второго сентября я уехала в Тавду, а 3-го Павел и Федор пошли в лес за ягодами. Вернулась я 5-го и узнала, что Паша и Федя из лесу не вернулись. Я стала беспокоиться и обратилась к милиционеру, который собрал народ и люди пошли в лес искать моих детей. Вскоре их нашли зарезанными. Мой средний сын Алексей, ему 11 лет, рассказал, что 3-го сентября он видел, как Данила очень быстро шел из леса, и за ним бежала наша собака. Алексей спросил, не видел ли он Павла и Федора, на что Данила ничего не ответил и только засмеялся. Одет он был в самотканые штаны и черную рубаху- это Алексей хорошо запомнил. Именно эти штаны и рубаху нашли у Сергея Сергеевича Морозова во время обыска. Не могу не отметить и того, что 6-го сентября, когда моих зарезанных детей привезли из леса, бабка Аксинья встретила меня на улице и с усмешкой сказала: "Татьяна, мы тебе наделали мяса, а ты теперь его ешь!" Протокол, составленный участковым милиционером Яковом Титовым, сообщает: Морозов Павел лежал от дороги на расстоянии 10 метров, головою в восточную сторону. На голове надет красный мешок. Павлу был нанесён смертельный удар в брюхо. Второй удар нанесён в грудь около сердца, под каковым находились рассыпанные ягоды клюквы. Около Павла стояла одна корзина, другая отброшена в сторону. Рубашка его в двух местах прорвана, на спине кровяное багровое пятно. Цвет волос- русый, лицо белое, глаза голубые, открыты, рот закрыт. В ногах две берёзы (...) Труп Федора Морозова находился в пятнадцати метрах от Павла в болотине и мелком осиннике. Федору был нанесён удар в левый висок палкой, правая щека испачкана кровью. Ножом нанесён смертельный удар в брюхо выше пупка, куда вышли кишки, а также разрезана рука ножом до кости. 

Судебный процесс против убийц Павлика Морозова 

В деле об убийстве Павла и Фёдора Морозова их убийство оказалось тесно связанным с прежним делом над его отцом, Трофимом Морозовым. На раннем судебном процессе над Трофимом Морозовым Павел дал показания на предварительном следствии, подтвердив слова матери, что отец избивал мать и приносил в дом вещи, полученные в качестве платы за выдачу фальшивых документов (один из исследователей, Юрий Дружников предполагает, что Павел видеть этого не мог, потому что отец давно не жил с семьёй). В деле об убийстве отмечается, что "25 ноября 1931 года Морозов Павел подал заявление следственным органам о том, что его отец Морозов Трофим Сергеевич, будучи председателем сельсовета и будучи связанным с местными кулаками, занимается подделкой документов и продажей таковых кулакам-спецпереселенцам". Донос был связан со следствием по делу о фальшивой справке, выданной Герасимовским сельсоветом спецпереселенцу; он позволил подключить к делу Трофима. Трофим Морозов был арестован и в феврале следующего года судим. Павел вслед за матерью выступил и в суде, но в конце концов был остановлен судьёй ввиду малолетства. В деле об убийстве Морозова сказано: "При суде сын Павел обрисовал все подробности на своего отца, его проделки". Речь, произнесённая Павликом, известна в 12 вариантах, в основном восходящих к книге журналиста Петра Соломеина. В записи же из архива самого Соломеина, эта обличительная речь передаётся следующим образом:

   Дяденьки, мой отец творил явную контрреволюцию, я как пионер обязан об этом сказать, мой отец не защитник интересов Октября, а всячески старается помогать кулаку сбежать, стоял за него горой, и я не как сын, а как пионер прошу привлечь к ответственности моего отца, ибо в дальнейшем не дать повадку другим скрывать кулака и явно нарушать линию партии, и ещё добавлю, что мой отец сейчас присвоит кулацкое имущество, взял койку кулака Кулуканова Арсения (муж сестры Т. Морозова и крёстный отец Павла) и у него же хотел взять стог сена, но кулак Кулуканов не дал ему сена, а сказал, пускай лучше возьмёт х...  Версия обвинения и суда была следующая. 3 сентября "кулак" Арсений Кулуканов, узнав об уходе мальчиков за ягодами, сговорился с пришедшим к нему в дом Данилой Морозовым убить Павла, дав ему 30 рублей и попросив пригласить для убийства также Сергея Морозова, "с которым Кулуканов раньше имел сговор". Вернувшись от Кулуканова и закончив бороньбу (то есть боронование, рыхление почвы), Данила отправился домой и передал разговор деду Сергею. Последний, видя, что Данила берёт нож, ни слова не говоря вышел из дому и отправился вместе с Данилой, сказав ему: "Идём убивать, смотри не бойси". Найдя детей, Данила не говоря ни слова, вынул нож и ударил Павла; Федя кинулся бежать, но был задержан Сергеем и также зарезан Данилой. "Убедившись, что Федя мёртв, Данила вернулся к Павлу и еще несколько раз ударил его ножом". 

Убийство Морозова широко освещалось как проявление кулацкого террора (против члена пионерской организации) и послужила поводом для широких репрессий во всесоюзном масштабе; в самой Герасимовке оно дало наконец возможность организовать колхоз (до того все попытки срывались крестьянами). В Тавде, в клубе имени Сталина, состоялся показательный процесс над предполагаемыми убийцами. На суде Данила Морозов подтвердил все обвинения, Сергей Морозов держался противоречиво, то сознаваясь, то отрицая вину. Все остальные обвиняемые вину отрицали. Главными уликами являлись хозяйственный нож, найденный у Сергея Морозова, и окровавленная одежда Данилы, замоченная, но не отстиранная Ксенией (якобы, перед тем Данила зарезал для Татьяны Морозовой телёнка). Из обвиняемых Арсений Силин был оправдан, остальные приговорены к смерти; Кулуканов и Данила были расстреляны, восьмидесятилетние Сергей и Ксения Морозовы умерли в тюрьме. Корреспондент "Уральского рабочего" В. Мор излагал версию обвинения, как общепринятую. Статья Виталия Губарева в Пионерской правде излагала схожие мотивы подозреваемых официальным обвинением.

 Приговор Уральского областного суда 

Решением Уральского областного суда в убийстве Павла Морозова и его брата Фёдора признаны виновными их собственный дед Сергей (отец Трофима Морозова) и 19-летний двоюродный брат Данила, а также бабушка Ксения (как соучастница) и крёстный отец Павла, Арсений Кулуканов, приходившийся ему дядей (в качестве деревенского "кулака" - как инициатор и организатор убийства). После суда Арсений Кулуканов и Данила Морозов были расстреляны, восьмидесятилетние Сергей и Ксения Морозовы умерли в тюрьме. В соучастии в убийстве был обвинён и другой дядя Павлика, Арсений Силин, однако в ходе суда он был оправдан. 

    Версия Ю.И.Дружникова и ее критика  

Согласно утверждениям писателя-эмигранта Ю. И. Дружникова, издавшего в 1987 году в Великобритании книгу "Агент 001, или Вознесение Павлика Морозова", многие обстоятельства, связанные с жизнью Павла Морозова, искажены пропагандой и являются спорными. В частности, Дружников подвергает сомнению то, что Павлик Морозов был пионером. По мнению Дружникова, пионером он был объявлен практически сразу после гибели (последнее, по мнению Дружникова, было важно для следствия, так как подводило его убийство под статью о политическом терроре). Дружников утверждает, что после показаний против отца, Павлик заслужил в деревне "всеобщую ненависть"; его стали звать "Пашка-куманист"" (коммунист). Дружников считает преувеличенными официальные утверждения о том, что Павел активно помогал выявлять "зажимщиков хлеба", тех, кто укрывает оружие, замышляет преступления против советской власти и т.д. Как утверждает автор, по словам односельчан, Павел не был "серьёзным доносчиком", так как "доносить- это, знаете, серьёзная работа, а он был так, гнида, мелкий пакостник". По утверждению Дружникова, в деле об убийстве документально зафиксированы только два таких "доноса". По Дружникову подоплёка показаний в суде Павла его матери была бытовая: Татьяна Морозова хотела отомстить бросившему её мужу и надеялась, припугнув, вернуть в семью. Он считает "нелогичным" поведение предполагаемых убийц, не предпринявших никаких мер для сокрытия следов преступления (не утопили трупы в болоте, бросив их у дороги; не отстирали вовремя окровавленную одежду; не очистили от следов крови нож, положив его при этом в то место, в которое первым делом заглядывают при обыске). По мнению автора, последнее тем более труднообъяснимо, учитывая, что дед Морозова в прошлом- жандарм, а бабка- профессиональная конокрадка. По версии Дружникова, убийство являлось результатом провокации ОГПУ, организованной, с участием помощника уполномоченного ОГПУ Спиридона Карташова и двоюродного брата Павла- осведомителя Ивана Потупчика. В связи с этим Дружников описывает документ, который по утверждению Дружникова был обнаружен им в материалах дела № 374 (об убийстве братьев Морозовых), который был составлен Карташовым, и представляет собой протокол допроса Потупчика в качестве свидетеля по делу об убийстве Павла и Фёдора. Как утверждает Дружников, документ датирован 4 сентября, то есть, согласно дате, составлен за два дня до обнаружения факта убийства. По мнению Юрия Дружникова, высказанному в интервью "Российской газете": Следствия не было. Трупы приказали похоронить до приезда следователя без экспертизы. В качестве обвинителей на сцене сидели также журналисты, говорившие о политической важности расстрела кулаков. Адвокат обвинил подзащитных в убийстве и под аплодисменты удалился. Разные источники сообщают разные способы убийства, прокурор и судья путались в фактах. Орудием убийства назвали найденный в доме нож со следами крови, но Данила в тот день резал телёнка - никто не проверил, чья кровь. Обвиняемые дедушка, бабушка, дядя и двоюродный брат Павлика Данила пытались сказать, что их били, пытали. Расстрел невиновных в ноябре 1932 года был сигналом к массовой расправе над крестьянами по всей стране. 

Критика и опровержения утверждений Дружникова 

Возмущение брата и учительницы После выхода книги Дружникова Вероника Кононенко выступила в газете "Советская Россия" и журнале "Человек и закон" с жёсткой критикой этого литературного расследования, оценив книгу Дружникова как клеветническую и полную собранных обманным путём подтасованных сведений. В подтверждение она процитировала письмо от Алексея Морозова, родного брата покойного Павла Морозова, согласно которому учительница Павла З.А. Кабина за искажение своих воспоминаний хотела подать на Дружникова в международный суд. Из опубликованного Вероникой Кононенко письма Алексея Морозова, родного брата Павла: Что за судилище устроили над моим братом? Обидно и страшно. Брата моего в журнале назвали доносчиком. Ложь это! Павел всегда боролся в открытую. Почему же его оскорбляют? Мало наша семья горя перенесла? Над кем издеваются? Двоих моих братьев убили. Третий, Роман, пришел с фронта инвалидом, умер молодым. Меня во время войны оклеветали как врага народа. Десять лет отсидел в лагере. А потом реабилитировали. А теперь клевета на Павлика. Как все это выдержать? Обрекли меня на пытку похуже, чем в лагерях. Хорошо, что мать не дожила до этих дней... Пишу, а слезы душат. Так и кажется, что Пашка опять стоит беззащитным на дороге. ...Редактор "Огонька" Коротич на радиостанции "Свобода" заявил, что брат мой - сукин сын, значит, и мать моя... Юрий Израйлевич Альперович-Дружников к нам в семью втёрся, чаи с мамой распивал, всё нам сочувствовал, а потом издал в Лондоне мерзкую книжку - сгусток такой отвратительной лжи и клеветы, что, прочитав её, получил я второй инфаркт. Заболела и З. А. Кабина, всё хотела в международный суд на автора подать, да где ей - Альперович живет в Техасе и посмеивается - попробуй достань его, учительской пенсии не хватит. Главы из книги "Вознесение Павлика Морозова" этого писаки растиражировали многие газеты и журналы, никто моих протестов во внимание не принимает, правда о брате никому не нужна... Видно, одно мне осталось - облить себя бензином, и дело с концом!

 Критика автора и его книги 

Слова журналиста Соломеина противоречат воспоминаниям первой учительницы Павла - Ларисы Павловны Исаковой: "Пионерский отряд в Герасимовке я тогда не успела организовать, его создала после меня Зоя Кабина <...>. Однажды привезла из Тавды красный галстук, повязала его Павлу, и он радостный побежал домой. А дома отец сорвал с него галстук и страшно избил." Журналист В. П. Кононенко со ссылкой на учительницу Павла Морозова Зою Кабину подтверждает, что "именно она создала первый в деревне пионерский отряд, который и возглавил Павел Морозов". Согласно статье Владимира Бушина в газете "Завтра", версия Дружникова, что убийцами были "некто Карташев и Потупчик", первый из которых был "оперуполномоченным ОГПУ", является клеветнической. Бушин ссылается на Веронику Кононенко, которая нашла "самого Спиридона Никитича Карташова" и брата Павла Морозова - Алексея. Указывая, что настоящая фамилия Дружникова - Альперович, Бушин, утверждает что, кроме использования "красивого русского псевдонима Дружников", тот "втирался в доверие" к бывшей учительнице Павла Морозова Ларисе Павловне Исаковой, используя ещё одно имя - своего коллеги по редакции И. М. Ачильдиева. Наряду с утверждением непричастности Карташова к ОГПУ, Бушин обвиняет Альперовича-Дружникова в намеренных искажениях и подтасовках фактов в угоду своим воззрениям и убеждениям. 
  В 2005 году профессор Оксфордского университета Катриона Келли издала книгу "Comrade Pavlik: The Rise and Fall of a Soviet Boy Hero" ("Товарищ Павлик: взлёт и падение советского мальчика-героя") Д-р Келли утверждала в последовавшей полемике, что "хотя есть следы замалчивания и сокрытие второстепенных фактов работниками ОГПУ, нет никаких оснований полагать, что само убийство было спровоцировано ими". Юрий Дружников заявил, что Келли использовала его работу не только в допустимых ссылках, но и повторив композицию книги, отбор деталей, описания. Кроме того, д-р Келли, по мнению Дружникова, пришла к прямо противоположному заключению о роли ОГПУ-НКВД в убийстве Павлика. Согласно д-ру Келли, г-н Дружников считал советские официальные материалы ненадёжными, но использовал их, когда это было выгодно для подкрепления его версии. По оценке Катрионы Келли, Дружников опубликовал вместо научного изложения критики её книги "донос" с предположением о связи Келли с "органами". Д-р Келли не нашла большой разницы между заключениями книг и отнесла некоторые пункты критики г-на Дружникова к недостаточному знанию им английского языка и английской культуры.

Расследование Главной военной прокуратуры. 

Александр Алексеевич Лискин принимал участие в дополнительном расследовании дела в 1967 году и запрашивал дело об убийстве № Н-7825-66 г. из архивов КГБ СССР. В опубликованной между 1998 и 2001 годами статье Лискин указал на "мордобой" и "фальсификацию" со стороны инспектора Титова, вскрытые во время следствия. В 1995 году Лискин запрашивал официальные справки о предполагаемой судимости отца Павлика, но органы внутренних дел Свердловской и Тюменской областей не нашли таких сведений. Лискин предложил проверить "тайные углы запыленных архивов", чтобы найти действительных убийц братьев Морозовых. Лискин соглашался с доводами редактора отдела журнала "Человек и закон" Вероники Кононенко о свидетельском характере выступления Павлика на суде его отца и об отсутствии тайных доносов. 

Решение Верховного суда России 

Весной 1999 года сопредседатель Курганского общества "Мемориал" Иннокентий Хлебников направил от имени дочери Арсения Кулуканова Матрёны Шатраковой ходатайство в Генеральную прокуратуру о пересмотре решения Уральского областного суда, приговорившего родственников подростка к расстрелу. Генеральная прокуратура России пришла к следующему выводу: Приговор Уральского областного суда от 28 ноября 1932 года и определение судебно-кассационной коллегии Верховного Суда РСФСР от 28 февраля 1933 года в отношении Кулуканова Арсения Игнатьевича и Морозовой Ксении Ильиничны изменить: переквалифицировать их действия со ст. 58-8 УК РСФСР на ст. ст. 17 и 58-8 УК РСФСР, оставив прежнюю меру наказания. Признать Морозова Сергея Сергеевича и Морозова Даниила Ивановича обоснованно осужденными по настоящему делу за совершение контрреволюционного преступления и не подлежащими реабилитации. Генеральная прокуратура, занимающаяся реабилитацией жертв политических репрессий, пришла к выводу, что убийство Павлика Морозова носит чисто уголовный характер, и убийцы не подлежат реабилитации по политическим основаниям. Это заключение вместе с материалами дополнительной проверки дела № 374 было направлено в Верховный суд России, который принял решение об отказе в реабилитации предполагаемым убийцам Павлика Морозова и его брата Фёдора. Борис Сопельняк утверждал, что он участвовал в работе Отдела реабилитации жертв политической репрессии при рассмотрении ходатайства Хлебникова. Мнения о решении Верховного суда Согласно Борису Сопельняку, "в разгар перестроечной истерии .. больше всех старались [выбить любовь к Родине из молодёжи] так называемые идеологи, подпущенные к долларовой кормушке." По мнению Сопельняка, Генеральная прокуратура тщательно рассмотрела дело. Согласно Мауре Рейнолдс, Матрёна Шатракова умерла за три месяца до прибытия решения Верховного суда в 2001-м году, и почтальон отказался передать решение её дочери.

Ссылки: