Лысенко вторгается в дарвинизм, его опыты опровергают математики

Возобновление генетических дискуссий после Второй Мировой войны Лысенко не раз был вынужден вступать в полемику с оппонентами, и мы могли убедиться, что хорошие для себя результаты он получал только в одном случае: когда переводил разговоры на язык политических обвинений. Здесь он всегда оказывался удачливее, результативнее. Пока противоположная сторона искала научные аргументы, оттачивала логику фактов и обобщений, исторгавшиеся Лысенко обвинения оппонентов в буржуазном перерожденчестве, нежелании смотреть правде в глаза и верить в светлое будущее - убивали критиков наповал. Против политической дубины - не попрешь.

Точно такой прием Лысенко решил применить в очередной раз, когда критическая ситуация возникла после его заявления о необходимости внесения коренных изменений в дарвинизм. По правде говоря, новое утверждение Лысенко показывало, что он поднялся на иной, чем прежде, уровень. Это уже был не одесский приемчик с анкетами, рассылаемыми по колхозам. Теперь, став Президентом и директором института АН СССР, он посчитал, что может вторгнуться в споры по самым сложным, фундаментальным проблемам. А какая фундаментальная проблема может быть глубже проблем дарвинизма?

5 ноября 1945 года, в канун очередного празднования годовщины Октября, в Москве собрали работников селекционных станций, и перед ними выступил с большой лекцией "Естественный отбор и внутривидовая борьба" Т.Д. Лысенко. Продолжая твердить о метафизичности моргановско- менделевской генетики, он стал спасать дарвинизм теперь уже от Дарвина! По его словам, создатель теории эволюции некритически воспринял идею Мальтуса о перенаселенности (это, впрочем, гораздо раньше Лысенко утверждали Маркс и Энгельс): "Виды и разновидности никогда не достигают перенаселенности. Наоборот, всегда, как правило, наблюдается недонаселенность" ( 8_34 ).

Отсюда следовал категоричный вывод: "Если же хорошенько разобраться в живой природе, то нетрудно обнаружить, что такой перенаселенности особей вида, которая вызывала бы между ними внутривидовую конкуренцию, не бывает ..." ( 8_35 ). Из этого умозаключения вытекало очередное "открытие": организмы одного вида не только не конкурируют за "место под солнцем", а весьма оригинально помогают процветать своему виду, нередко ценой собственной жизни ( 8_36 ).

Обосновывал он свой вывод на данных опытов И.Е. Глушенко и Р.А. Абсалямовой и Т.Д. Ивановской с посевом кок-сагыза так называемым гнездовым способом. В каждую лунку высевали по одному, два и более (вплоть до 13 или 37 в разных опытах) растений, а через некоторое время взвешивали выросшие корни. Биологи давно установили, что при увеличении числа растений в гнезде (загущении посевов) наблюдается угнетение развития растений: чем их больше в гнезде, тем меньше СРЕДНИЙ, вес корней. Этот вывод лысенковские ученики отвергали. В их опытах число растений в гнездах будто бы росло, а средний вес корней не уменьшался.

Однако стоило повнимательнее приглядеться к их данным, как становился явным намеренный обман, творимый экспериментаторами. В таблицах, приведенных Лысенко, была колонка "Средний вес корней всех растений в гнездах". Но поскольку он привел вес каждого отдельного растения в гнездах, не требовалось много времени на то, чтобы, сложив цифры, понять, что здесь приведен вовсе не СРЕДНИЙ ВЕС корней, а СУММАРНЫЙ ВЕС всех корней в гнезде. Похоже, что Лысенко оригинально применил упоминавшийся выше "урок" Сталина, повторявшего вслед за Лениным, что

"некорректированный метод средних чисел нельзя рассматривать как научный метод" 8_37 . Применив "научный метод", Трофим Денисович сделал вид, что и на самом деле разбирает усредненные, а не суммированные цифры. Не трудно было рассчитать средний вес. Такой пересчет дает ряд: 66, 44, 31, 25, 20, 18, 16, 15, 14, 11 граммов. Иными словами, по мере загущения посевов средний вес корней и в этих опытах закономерно падал. Ни одного исключения из установленного учеными правила Лысенко не получил! Поэтому у него не было никакого основания произносить слова:

"На этом можно и кончить анализ вопроса о том, есть ли внутривидовая конкуренция среди растений кок-сагыза ... Для целей сельскохозяйственной практики вопрос ясен" ( 8_38 ).

"Теория" Лысенко была встречена биологами в штыки, его "логика" вызвала всеобщее непонимание, а затем и возмущение. Кое-кто припомнил, что в его жизни уже случались подобные же конфузы. Например, в 1938-1939 годах его аспирантка Н.И. Ермолаева опубликовала результаты эксперимента, предпринятого с целью доказать, что законы Менделя - ошибочны ( 8_39 ).

Она скрещивала между собой растения, различавшиеся по одному четко наследуемому признаку, желая проверить, выполняется ли в поколениях гибридов менделевасое соотношение: три однотипных формы к одной отличающейся от них форме (такое соотношение "три к одному" должно было наблюдаться во втором поколении). У Ермолаевой в каждой из семей гибридных растений расщепление отличалось от предсказанного Менделем. Но стоило сложить данные по всем семьям, как отношение оказалось близким к 3:1 (2,8 : 1 и 2,7 : 1, соответственно, в разных опытах). Лысенко этот казус стал известен, но возразил он по этому поводу своеобразно. Он стал повторять, что "механическое" складывание данных для разных семей не только бессмысленно, но и не имеет никакого отношения к биологии. Раз-де внутри отдельно взятых семей правило не выполняется, то и биологический смысл закона Менделя теряется. Дело было еще при жизни Вавилова, и Николай Иванович попросил Г.Д. Карпеченко поискать, нет ли в литературе уже полученных данных по расщеплению внутри больших семей, после чего

Георгий Дмитриевич дал задание своим сотрудникам М.И. Хаджинову , А.Н. Луткову и Д.В. Лебедеву проделать такую работу. Данные, конечно, нашлись. Даниил Владимирович Лебедев передал их Н.И.Вавилову, а по ходу дела у него и Дины Руфимовны Габе родилась идея - проверить соответствие разброса данных в эксперименте Ермолаевой кривой Гаусса. Выявление такого соответствия означало бы, что вариабельность ее данных полностью укладывается в стохастические закономерности, и, следовательно, эти данные не только можно, а нужно обрабатывать статистически, как и делал Мендель. Лебедев и Габе сделали грубое сопоставление ( 8_40 ), а несколько позже в журнале "Доклады АН СССР" появилась статья академика А.Н. Колмогорова ( 8_41 ), в которой крупнейший математик сообщил о таком же анализе ермолаевских данных, правда, с применением более изящного метода сравнения. Колмогоров вычертил две кривые: идеальную (теоретически ожидаемую) и реальную (ту, что получилась на основе анализа данных лысенковской аспирантки). Совпадение кривых было настолько разительным, что можно было даже предположить подтасовку данных с целью найти лучшее соответствие закону расщепления Менделя. Сообразно с этим, Колмогоров назвал свою статью "Об одном новом подтверждении законов Менделя". Случай этот был не комичным, а анекдотичным. Г.Д. Карпеченко стал объяснять на лекциях в Ленинградском университете смысл работы Ермолаевой, демонстрировал две кривые и завершал пояснения фразой: "Как того и требует закон Менделя".

Лысенко понадобилось полгода, чтобы ответить Колмогорову. По его наущению Э.Кольман подготовил длинную статью ( 8_42 ), смысл которой сводился к таким моментам: во-первых, Колмогоров, конечно, - крупный ученый, но все-таки математик, а не биолог; во-вторых, в одной из работ Колмогоров ссылался на то, что он разделяет взгляды одного немецкого ученого, который, в свою очередь, разделяет взгляды Э.Маха , которого, в свою очередь, обругал В.И.Ленин. А кто же не знает,, что раз Ленин разругал, то теперь все последователи Маха - наши идейные враги; в- третьих, Колмогорова "науськал" А.С.Серебровский , которого только что принудили покаяться в ошибках на дискуссии в журнале "Под знаменем марксизма", значит, - налицо упорный отказ исправляться! ( 8_43 ).

Ни одного соображения против фактической стороны статьи Колмогорова Кольман не выставил, но пропагандистское осуждение звучало решительно:

"Поскольку же эти теоретические вопросы теснейшим образом связаны с задачами растениеводства и животноводства, с массовой практикой, упорствование в ошибках здесь далеко не безобидно" ( 8_44 ).

Статья Кольмана была представлена для опубликования в "Докладах АН СССР" академиком Лысенко 2 июля 1940 года. Этим же числом было датировано и письмо самого Лысенко, опубликованное перед статьей Кольмана ( 8_45 ). В письме Лысенко делал вид, что он будто бы не знает, что закон Менделя имеет статистический характер, что даже и не слышал, как надо изучать количественные закономерности наследования отдельных признаков, и в согласии с такой тактикой писал:

"Академику Колмогорову, действительно, может казаться, что все растения от различных пар гетерозиготных родителей типа А - совершенно одинаковы. Мы же, биологи, знаем, что не может быть в природе двух растений, у которых были бы совершенно одинаковые наследственные свойства" ( 8_46 ).

Тогда академик ВАСХНИЛ П.М. Жуковский опубликовал в том же году в журнале "Селекция и семеноводство" свои критические заметки, названные "Дарвинизм в кривом зеркале" ( 8_49 ).

В ответ Лысенко применил двоякую тактику. Чтобы создать впечатление всеобщей поддержки его "новой теории", он принялся переиздавать свою статью снова и снова в разных изданиях ( 8_50 ). Этим создавалась видимость исключительной важности "новой теории". Раз перепечатывают одну и ту же статью, значит, есть что-то выдающееся в ней.

С другой стороны, чтобы преподать урок всем последующим критикам, был нанесен удар по первому критику - Жуковскому. 28 июня 1948 года в "Правде" был напечатан ответ Лысенко - грубый и по названию и по содержанию: "Не в свои сани не садись" ( 8_51 ). Известный ученый был представлен в таком виде: "Автор рецензии весьма обстоятельно показал свое незнание теории дарвинизма и большую способность к извращению смысла приводимых им цитат других авторов. Этим только и интересна указанная рецензия ... ... своей статье я отрицаю внутривидовую борьбу и признаю межвидовую. Жуковский ничего этого не понял по причине непонимания элементарных основ теории дарвинизма, но все же решил возражать как угодно и чем угодно ..." ( 8_52 ).

Лысенко несомненно надеялся, что теперь, после публикации в "Правде", все критики могут думать втайне все, что им заблагорассудится, но уже не смогут открыто спорить с ним. Раз "Правда" его поддержала, то и правда на его стороне. (В годы сталинского лихолетья сажали и за невысказанное вслух несогласие, и статья была в уголовном кодексе особая на этот случай - пойди докажи, что не было у тебя злостного умысла - приглядывающим товарищам виднее!)

Ссылки: