 |
За год до ареста Н.И.Вавилова
Число томов вавиловского дела, которое тайно вели в НКВД, перевалило за пять. 13 декабря 1938 года было заведено новое "Агентурное дело *300669". На обложке его первого тома крупными буквами было выведено "ГЕНЕТИКА", а среди первых материалов лежала копия докладной записки
"О борьбе реакционных ученых против академика Лысенко Т.Д.", составленная и подписанная заместителем наркома внутренних дел, кандидатом в члены ЦК ВКП(б) Б.З. Кобуловым ( 7_166 ). Автор записки подводил итог многолетней слежки за Н.И. Вавиловым , квалифицировал его действия как враждебные советской власти и реакционные, и утверждал, что академики Вавилов и Прянишников "усиленно пытаются дискредитировать Лысенко как ученого".( 7_167 ). Таи самым органы НКВД настаивали на аресте Вавилова. Казалось, вот-вот они добьются своего, и Вавилов будет убран с дороги Лысенко, а тогда сами собой от страха замолкнут и другие противники и оппоненты Лысенко. Но докладная Кобулова - заместителя вроде бы всесильного Л.П. Берия (и тех, кто водил пером Кобулова) не привели к такому результату. Санкции на арест сверху не поступило, хотя очевидно, что кто-то науськивал кобуловых.
Вавилов, несомненно, понимал, что возня, ежеминутно происходящая вокруг него, - это не пустяковая интрижка. Двумя годами ранее, когда в западной печати появились сообщения о его аресте, ему предложили дать опровержение в печати. Он с удовольствием воспользовался советом, и тогда появилось письмо Н.И. Вавилова в одной из газет, смысл которого можно было выразить строкой Марка Твена: "Слухи о моей смерти сильно преувеличены". Но за истекшие два года положение не стало сколько-нибудь лучше, и Вавилов это хорошо понимал.
Совсем недавно, 27 ноября 1987 года, выступая с воспоминаниями о своем отце, друге Вавилова, - Г.С. Зайцеве (том самом ученом, закономерности которого натолкнули Лысенко на проведение работы по влиянию низких температур на растения, см. об этом главу 1), Мария Гаврииловна Зайцева рассказала, что она бывала в доме Вавиловых, дружила с детьми Николая Ивановича, и один из рассказанных ею эпизодов ясно показывает, что Н.И. Вавилов прекрасно осознавал, что в любую минуту его могут арестовать:
"Я вспоминаю, как однажды мы с братом пришли к Олегу [старшему сыну Н.И. Вавилова - B.C.] ... чтобы повидаться с Николаем Ивановичем. Известно было, что он приедет. Николай Иванович забрал нас всех, и мы отправились в кино. В это время шел "Петр Первый". Мы поехали с ним в кинотеатр "Центральный" ... Мы были уже в последних классах школы ... Мне вспоминается еще одна встреча, в общем уже печальная ... Это было время, когда уже сгущались тучи. Я помню, мы приехали к Олегу. Дома был Николай Иванович, потом пришел Сергей Иванович [младший брат Н.И.Вавилова - В.С], устроился в бабушкиной комнате на маленьком сундучке. И вот состоялся разговор. Н.И. сказал с горечью, что, садясь в поезд в Ленинграде, он никогда не бывает уверен, что доедет до Москвы. И потом он предупредил нас, детей, чтоб мы были осторожны. Оторвал кусочек бумаги и написал несколько строк по-английски. Смысл их заключался в следующем: "Если вы хотите, чтоб с ваших уст не соскочило ничего лишнего, прежде всего подумайте, о ком вы говорите, кому вы говорите, где и когда ...."" ( 7_168 ).
Однако вне семейного круга Вавилов оставался таким же, как всегда, уверенным, спокойным, собранным. Он по-прежнему руководил громадой ВИР а и Институтом генетики АН СССР, но Лысенко и его подпевалы не оставляли любых попыток опорочить работу Вавилова.
23 мая 1939 года под председательством Президента ВАСХНИЛ Т.Д.Лысенко и временно исполнявшего обязанности вице-президента П.П. Лукьяненко (в стенограмме этого заседания, приведенной Ж.А. Медведевым , видимо, имеется ошибка, так как Лукьяненко назван вице-президентом) на заседании Президиума ВАСХНИЛ был заслушан отчет директора ВИР академика Н.И. Вавилова. 309
Вместо того, чтобы выслушать доклад директора самого крупного и самого продуктивно работающего института системы ВАСХНИЛ, ее новые руководители устроили докладчику настоящую обструкцию. Стенограмма этого заседания - документ, показывающий моральное падение людей, занявших высокие административные посты и призванных развивать, а не разрушать науку.
После того, как Н.И.Вавилов начал рассказывать о работах ВИР'а и кратко коснулся разработки научных основ селекции, которая, по его словам, строилась "всецело на основе эволюционного учения Дарвина", после того, как он поведал о значительном числе первоклассных специалистов, воспитанных в ВИР'е, о многогранной и редкой для ВАСХНИЛ тех лет работе, его начали прерывать. И Лысенко, и Лукьяненко стали бомбардировать Николая Ивановича вопросами, не имевшими никакого отношения ни к сегодняшней деятельности самого Вавилова как ученого и как директора ВИР, ни к тем проблемам, которые были подняты в докладе Вавилова. Смысл вопросов и форма, в которой они задавались (особенно старался Лукьяненко 7-14 , буквально домогавшийся побольнее уязвить Вавилова), сводились к одному - голословно продемонстрировать собравшимся, что деятельность Вавилова носит антимарксистский и антиленинский характер:
"11.11,Лукьяненко: Вы считаете, что центр происхождения человека где-то там, а мы находимся на периферии.
Н.И.Вавилов: Вы неправильно поняли. Я не считаю, а это несомненно, что человечество возникло в Старом свете тогда, когда в Новом свете человека не было. Все данные, которыми располагает наука, говорят о том, что человек пришел в Америку недавно. Человечество возникло в третичном периоде и локализовалось в Южной Азии, Африке, и в отношении человека можно говорить объективно.
П.П. Лукьяненко: Почему Вы говорите о Дарвине, а почему Вы не берете примеры у Маркса и Энгельса?
Н.И.Вавилов: Дарвин работал по вопросам эволюции видов раньше. Энгельс и Маркс высоко ценили Дарвина. Дарвин это не все, но он величайший биолог, доказавший эволюцию организмов.
П.П. Лукьяненко: Получается так, что человек произошел в одном месте, я не верю, чтобы в одном месте произошел.
Н.И.Вавилов: Я Вам уже сказал, что не в одном месте, а в Старом свете, и современная наука, биологическая, дарвинистичсская наука говорит о том, что человек появился в Старом свете и лишь 20-25 тысяч лет назад человек появился в Новом свете. До этого периода в Америке человека не было, это хотя и любопытно, но хорошо известно. 312
П.П. Лукьяненко: Это связано с Вашим взглядом на культурные растения?
Н.И.Вавилов: Моя краткая концепция эволюции культурных растений, моя основная идея, положенная в изучение материалов, заключается в том, что центр происхождения видов растений - это закон и что один и тот же вид растений в разных местах независимо не возникает, а распространяется по материкам из одной какой-то области.
П.П. Лукьяненко: Вот говорят о картофеле, что его из Америки привезли - я в это не верю. Вы знаете, что Ленин говорил?
Н.И.Вавилов: Об этом говорят факты и исторические документы. Я с большим удовольствием могу Вам об этом подробнее рассказать.
П.П. Лукьяненко: Я Вам основной вопрос задал, получается так, что если картофель появился в одном месте, то мы должны признать, что ...
Т.Д. Лысенко: Картофель бы ввезен в бывшую Россию. Это факт. Против фактов не пойдешь. Но не об этом речь. Речь идет о другом. Прав товарищ Лукьяненко. Речь идет о том, что если картофель образовался в Америке, то значит ли это, что в Москве, Киеве или Харькове он до второго пришествия из старого вида не образуется? Могут ли новые виды пшеницы возникать в Москве, Ленинграде, в любом другом месте? По-моему, могут образовываться. И тогда как рассматривать Вашу идею о центрах происхождения - в этом дело? ..." ( 7_170 ).
Вот так и приходилось Вавилову, вместо того чтобы обсуждать на заседании высшего органа сельскохозяйственной науки СССР, Президиуме ВАСХНИЛ, серьезные научные вопросы, вести полемику с малообразованными людьми, оспаривающими с апломбом элементарные истины. Когда позже Вавилов говорит об оценке роли приспособлений у растений к определенным условиям внешней среды и вспоминает взгляды на эти вопросы своих учителей - Геккеля и Бэтеона, Лукьяненко снова его прерывает:
Н.И.Вавилов: ... Когда я учился у Бэтеона - это был самый крупный ученый, учился я сначала у Геккеля - дарвиниста, потом у Бэтеона ...
П.П. Лукьяненко: Антидарвиниста.
Н.И.Вавилов: Ну нет, я Вам когда-нибудь расскажу о Бэтсонс, наилюбопытнейший, интереснейший был человек.
П.П. Лукьяненко: А нельзя ли Вам поучиться у Маркса? Может быть поспешили, обобщили, а слово не воробей.
Н.И.Вавилов: Вышла недавно книжка Холдейна. Это любопытнейшая фигура, член английской коммунистической партии, крупный генетик, биохимик и философ. Этот Холдсйн написал интересную книгу под названием "Марксизм и наука", где попытался ."
П.П. Лукьяненко: И его разругали.
Н.И.Вавилов: Конечно, буржуазная пресса его разругала, но он настолько талантлив, что и ругая его, им восхищаются. Он показал, что диалектику нужно применять умеючи. Он говорит, что марксизм применим в изучении эволюции, в истории, там, где сходятся много наук: там, где начинается комплекс, там марксизм может многое предугадать - так же, как Энгельс предугадал за 50 лет современные открытия. Я должен сказать, что я большой любитель марксистской литературы, не только нашей, но и заграничной. Ведь и там делаются попытки марксистского обоснования.
П.П. Лукьяненко: Марксизм единственная наука. Ведь дарвинизм только часть, а ведь настоящую теорию познания дали Маркс, Энгельс Ленин. И вот когда я слышу разговоры, относящиеся к дарвинизму, и ничего не слышу о марксизме, то ведь может получится так, что, с одной стороны, кажется все правильно, а если подойдешь с другой стороны, то окажется совсем другое. 7-15 .
Н.И. Вавилов: Я Маркса 4-5 раз штудировал и готов идти дальше. Кончаю тем, что заявляю, что коллектив института состоит в основном из очень квалифицированных работников, больших тружеников, и мы просим Академию и Вас, тов. Лукьяненко, помочь коллективу создать условия для здоровой работы. А вот эти ярлыки, которые столь прилипчивы, нужно от них избавиться" ( 7_175 ). Результатом этого заседания стало беспрецедентное решение: по предложению Т.Д. Лысенко согласный с ним Президиум ВАСХНИЛ объявил работу ВИР неудовлетворительной ( 7_176 ).
Осенью того же года в отсутствие Вавилова Лысенко издал приказ о полной смене Ученого Совета ВИР . Из него были выведены самые крупные ученые института и самые близкие Вавилову сотрудники: Г.Д.Карпеченко, Г.А.Левитский, М.А.Розанова, Е.Ф.Вульф, Л.И.Говоров, К.И.Пангало, Н.А.Базилевская, Е.А.Столетова, Ф.Х.Бахтеев, Н.Р.Иванов, Н.В.Ковалев, И.В.Кожухов.
Естественно, такие действия Т.Д.Лысенко отражали не просто его характер, были не только средоточием личностных качеств. Он осознавал различие позиций - своей и Вавилова - и выражал своими действиями отношение господствующей системы к Н.И.Вавилову и ему подобным, выступал в роли орудия этой системы. В результате убежденная преданность Вавилова идеалам революции обернулась для него, как и для многих других, трагической стороной. Следуя своей убежденности, Вавилов включился в работу по созданию науки нового строя, интегрировал себя с механизмами новой власти, а затем был вынужден, вольно или невольно, пойти на дезинтеграцию, на борьбу против элементов механизма этой власти, против таких орудий этой системы, как Лысенко, борьбу за науку, за ее идеалы.
В коридорах власти произошло столкновение двух взаимонаправленных сил - тех, кто пытался развивать настоящую науку, и тех, кто заменял науку мифотворчеством. Исход столкновения был предопределен, ибо это был социальный конфликт, и силы сторон определялись поддержкой власти. Тем самым история Н.И.Вавилова оказалась не личной его трагедией, не трагедией только генетики, но, в целом, трагедией науки, поставленной на СЛУЖБУ задачам практики, и не просто практики, а практики, нужной для власти, не контролируемой обществом, и только в силу этого и через это - задачам производства.
Обращенное к практике наукоподобие, конечно, вело и не могло не вести к безграмотности, шарлатанству, разгулу карьеризма и тому подобным явлениям, но все это было хоть и закономерным итогом, но вторичным, производным результатом состояния науки в условиях тоталитаризма. Именно в этих условиях действия Лысенко (и лысенок) получали социальный смысл. Поэтому мы могли бы без ущерба для точности описания картины абстрагироваться от личностных качеств героев драмы, особенно Лысенко.
Однако, рассказ о личности Лысенко и история его борьбы с Вавиловым дает нам возможность рассмотреть механику действия всех лысенок, выходивших наверх в науке СССР. Пришедший к руководству аппаратом НКВД Лаврентий Берия (с которым Вавилов много раз встречался в семейном кругу и во время своих поездок в Грузию и позже) в июле 1939 года направил Председателю Совета Народных Комиссаров СССР В.М.Молотову письмо, в котором фактически просил санкции на арест Вавилова на том основании, что 314 "по имеющимся сведениям, после назначения академика Т.Д. Лысенко Президентом Академии сельскохозяйственных наук Вавилов и возглавляемая им буржуазная школа так называемых "формальных генетиков" организует систематическую кампанию, которая призвана дискредитировать академика Лысенко как ученого" ( 7_177 ). Несомненно, руководитель НКВД направлял письмо не по собственной инициативе. Ясно, что чисто научная полемика между классическими (презрительно называемыми "формальными") генетиками и лысенкоистами никак не вредила безопасности страны. Нажим был обусловлен внутриполитическими причинами и тем, что кое-кто из числа высших руководителей страны поощрял действия Берия и Кобулова. Но санкции на арест Вавилова не поступило. Возможно, это произошло потому, что деятельность Вавилова была неразрывно связана с судьбами сельского хозяйства - самого уязвимого звена советской экономики, возможно, останавливала огромная популярность Вавилова за рубежом.
Руководители страны, несмотря на подстрекательство Лысенко и лысенкоистов, медлили с расправой, понимая, что этим могут еще больше навредить и сельскому хозяйству и престижу страны. Такая нерешительность могла кое-кого удивлять, так как в других областях науки и культуры расправа в подобных обстоятельствах наступала быстрее (но, правда, и такой остроты борьбы в этих областях естественных наук не было). Но факт оставался фактом: несмотря ни на какие решения Президиума ВАСХНИЛ и выступления Лысенко в печати, Вавилов оставался на свободе, и голос его звучал вполне авторитетно для многих в стране ученых и практиков.
Поэтому Лысенко и его покровители были вынуждены расширять арсенал средств, применявшихся для того, чтобы опорочить и самого Н.И.Вавилова и ту науку, в которой он трудился.
Ссылки: