Воспоминания Г.Л. Львовича о Первой киевской гимназии (1876-1885 гг.)

По окончании в 1876 г. приготовительного класса в Острожской прогимназии, я был переведен в августе того же года в 1-й класс К.I Г. Из состава преподавателей самое сильное, неизгладимое впечатление произвел на меня законоучитель о. Илия Экземплярский (впоследствии преосвященный Иероним, архиепископ Варшавский ). Метод преподавания о. Илии заключался в живой беседе с нами о религиозных началах. Материалом для этих бесед служили повседневные явления школьной, домашней и общественной жизни. Такой метод увлекал нас, детей, и мы с живым интересом относились к урокам Закона Божья; в нас вырабатывались разумные, твердые религиозные и нравственные начала, из коих многие остались руководящими на всю жизнь. О. Илия, обладая редким даром педагога - быстрым усвоением характерных черт ребенка и юноши, умел всегда использовать в лучшую сторону этот дар.

Наказаний, дурных отметок у него не существовало, но было в его руках сильное средство - отдать на суд самого себя или товарищей тот или другой некорректный поступок ученика; как теперь, живо помню эти совместные обсуждения наших шалостей и неуместных выходок. Путем ясной, строгой, последовательной критики, услышанной из уст товарищей, приходишь к сознанию неуместности того или другого поступка. Снисходя к шалостям, о. Илия относился сурово к серьезным отрицательным задаткам в каждом из нас. 9 лет я пробыл в гимназии под его руководством и не помню ни одного случая, чтобы в обращении с нами он повысил голос, и, тем не менее, до последнего, 8-го класса влияние его на нас было огромное. Серьезным пониманием евангельских истин мы исключительно обязаны ему, и это сохранило в душе на всю жизнь благодарную память о почившем.

Во главе гимназии в мое время стоял директор А.Ф. Андрияшев , не так давно умерший. Как педагога, я его не знал, так как он не преподавал ни в одном классе у меня. Как начальник заведения, А.Ф. отличался редкой добротой и отзывчивостью. Обладая вспыльчивым характером, он, бывало, проймет ученика до слез, но обыкновенно дело этим и кончалось; редко доходило до карцера. Зато, если он знал, что ученик нуждался в чем-либо, или его постигло несчастье, тогда А.Ф. все делал, что было в его распоряжении, что-бы помочь или утешить. В свое время мы часто нарекали на строгие формальные требования А.Ф. относительно внешности, одежды, соблюдения правил вежливости, приличия в школе и дома, но впоследствии, благодаря этим требованиям, у нас выработались соответствующие привычки, сохранившиеся и в дальнейшей жизни. С глубокой симпатией вспоминаю и своего классного наставника в младших классах, П.С. Иващенка , ныне так же покойного, преподававшего у нас русский и латинский языки. Удивляешься теперь его подвижности, энергии и терпению, с которыми он старался внедрить в наши легкомысленные детские мозги правила русского правописания и латинские спряжения и склонения. Труды его даром не пропали; я не помню из своих товарищей в старших классах, кто бы неправильно писал по-русски, а по латинскому языку наш класс всегда шел одним из лучших. До настоящего времени, хотя мне уже за 40 лет, я твердо помню основы латинской грамматики и синтаксиса и свободно могу читать более легких римских классиков, вроде Цезаря и Тита Ливия.

Много так же труда и стараний в этом отношении положил для нас по преподаванию греческого языка и А.О. Поспишиль , но греков из нас хороших не вышло, да и выйти не могло; слишком мы были в 3-м и 4-м классах завалены работой и, при всем старании, положительно не было возможности удалять много времени такому трудному предмету, вводившемуся в курс преподавания с 3-го класса, причем одновременно вводилась алгебра и история. Такое одновременное введение в программу 3-го класса трех серьезных предметов было крупной ошибкой в педагогии того времени; неокрепший ум 12-летнего ребенка не в состоянии был удерживать логической нити каждого из преподаваемых предметов. Получалась какая-то растерянность; бросаешься от одного предмета к другому, и, в конце концов половина, программы усваивалась чисто формально, как, например, новые языки, русская литература, история.

Вероятно, такое поверхностное изучение истории постигло бы и наш выпуск, если бы в бытность нашу в 6-м классе к нам не был назначен учитель Турчаковский , который открыл нам глаза, что суть истории не в эпизодах Беллярминова и Иловайского, а в законах жизни человека и общества. Метод его преподавания быль чисто прагматический; он рекомендовал нам массу книг по своему предмету, живо развивая перед нами картины исторических событий и заставляя нас писать сочинения на исторические темы. Не забуду никогда того смятения, которое охватило наш 7-й, когда однажды, придя на урок, Турчаковский дал нам написать тут же в классе сочинение на тему: "История образования городского населения в Западной Европе в средние века". Конечно, результаты получились весьма печальные.

Не могу обойти молчанием так же и светлую, симпатичную личность умершего в год нашего выпуска (1885) учителя математики, Д.Л. Белявского , в высшей степени благородного человека и редкого педагога. Скончавшийся в 1905 г. наш учитель географии, Н.Т. Черкунов , оставил неизгладимую память о сердечных, теплых отношениях своих к ученикам, за судьбой которых он следил до конца своей жизни.

Совместная работа, как названных преподавателей, так и других, соприкасавшихся с нами более или менее продолжительное время, оставила во мне теплое чувство и нравственную связь с нашей "alma mater" до настоящего времени.

Ссылки: