Детство С.П. Королева В Нежине

Источник: Королева Н.С., 2002

Осенью 1910 г. в нежинском доме появился трехлетний Сережа . И хотя уклад жизни здесь остался прежним, но с приездом мальчика многое переменилось и старый нежинский дом зажил иначе. В дом вошел ребенок, и теперь все было подчинено ему. Он жил в комнате, которую раньше занимали сестры, и находился на попечении бабушки Марии Матвеевны и экономки, а теперь и няни Варвары Ивановны , с юных лет жившей в семье Москаленко. Варвара Ивановна одевала, кормила и купала ребенка, гуляла и играла с ним. Характер у нее был строгий и настойчивый, она приучала малыша к порядку и усидчивости. Бабушка с дедушкой учили мальчика, как вести себя за столом, опрятно одеваться, быть вежливым, уметь хорошо держаться. Маленького Сережу любили все. По отзывам окружающих, это был красивый, шустрый мальчонка, умненький, любознательный и ласковый. В то время у него были длинные, густые, золотистые волосы. Со временем они потемнели и он стал шатеном. Привлекали внимание большие черные глаза. Однажды он засыпал их песком, и Мария Николаевна повезла его в Киев к профессору-окулисту Беляеву. В темном кабинете профессор направил на лицо ребенка лампу-рефлектор, посмотрел и сказал: "Мальчик, какие у тебя хорошие, ясные глаза! Ты должен хорошо учиться!"Активное участие в воспитании Сережи принимал дядя Вася - Василий Николаевич , который тогда еще учился в нежинском Историко-филологическом институте и жил в родном доме.

Двадцатилетний дядя, веселый, жизнерадостный, очень любил маленького племенника, чувствуя и его ответную привязанность. Он катал мальчика на велосипеде, учил играть в крокет, сажал радом с собой при проявлении и печатании фотографий, устраивал качели и снежные горки. Дядя много ему рассказывал, учил читать и бережно хранил его подарок ко дню рождения - фото пятилетнего Сережи с первой собственноручной надписью печатными буквами: "Дорогому Васюне от Сережи"и датой "1912"в зеркальном изображении. Эту надпись можно считать первым сохранившимся автографом моего отца ( фото на с. 66 ). Василий Николаевич приобщал племенника к музыке - он сам в то время увлекался игрой на рояле. Во время каникул из Лодзи приезжал дядя Юра и привозил племеннику подарки: кубики, елочные игрушки, детские книжки. Тетя Нюша тоже о нем заботилась, бабушка и дедушка во внуке души не 61 чаяли, а он все-таки тянулся к матери, и она безумно любила его. К тому же сын был еще очень маленьким, и оставлять его без себя она считала не вправе и не хотела. Зимой 1910-1911 гг. Мария Николаевна жила в Нежине и редко посещала курсы. На 2-3 дня уедет в Киев, сдаст зачеты, побудет немного на занятиях и возвращается обратно. Весной она не смогла сдать все экзамены, поэтому семейный совет решил, что с начала нового учебного года Мария Николаевна должна жить в Киеве и полностью отдаться учебе. Но в Нежин она и потом приезжала регулярно - на выходные и, конечно же, на праздники. Какая это была взаимна радость! Она мчалась домой в надежде увидеть своего мальчика, а он нетерпеливо ждал ее, выгладывая в окошко, выходя за калитку с Варварой Ивановной или Марией Матвеевной. Увидев, бросался к ней с криком: "Мамочка! Скорей посмотри, какой тебе построил замечательный дом!" Она, возбужденная, входила в его комнату, посередине которой стол дом из кубиков, ростом с ее маленького сына. Чтобы достать до верха, он становился на скамеечку и достраивал свой дом, используя не только кубики, но и различные дощечки и деревянные брусочки. В такие моменты он был полностью поглощен своей работой. Но случалось и так, что старательно построенный дом вдруг рушился. Мальчик готов был расплакаться, а мама его утешала: "Сереженька, ты же сам его построил, значит можешь построить и другой, еще лучше и красивее". Ребенок успокаивался, и они вдвоем принимались за сооружение нового дома. Василий Николаевич вспоминал радость мальчика, его смех и возбуждение, когда в Нежин приезжала Мария Николаевна. Маму он обожал и в такие дни не отходил от нее ни на шаг. 62

По вечерам дедушка Николай Яковлевич обычно сидел в столовой и при свете большой керосиновой лампы читал газету. Внук заглядывал в нее и спрашивал, какие там буквы. К пяти годам он знал алфавит и мог писать каракулями. Некоторые из букв, правда, смотрели в обратную сторону, но усвоение грамоты уже началось. У мальчика было много книг, в основном привезенных дядей Юрой. Мама тоже старалась что-то купить сыну - книжки с картинками, игрушки. Уезжала обратно в Киев она по возможности утром, когда сынишка еще спал, - вначале он тяжело переносил расставания. Но потом постепенно привык, провожал ее за калитку и долго махал ручкой. Мальчик рос воспитанным и послушным, но самостоятельный характер его проявлялся уже и тогда. Мать всячески старалась развить в нем мужество, смелость, инициативу. Если он говорил ей вечером: "Там, в большой комнате, в углу, у меня осталась лошадка, пойдем со мной", она отвечала: "Пойди, возьми сам". Он начинал плакать, жаловаться, что там темно, но она настаивала на своем: "Какие пустяки! Ты же мужчина! Ты должен быть смелым!" Труднее было уговорить его пойти в темный сад. Если вечером, убирая свои игрушки, он вдруг вспоминал, что в дальнем углу сада осталась его любимая сабля, Мария Николаевна говорила ему: "Пойди и возьми". Они вместе доходили до калитки. Дальше он шел один, а она наблюдала за ним, боясь, что яркие глаза затаившейся кошки могут действительно его испугать. Поначалу ему было страшно, а потом он осмелел и уже не боялся ни темной 63 комнаты, ни темных углов. Все это воспитывало в нем мужество и привычку к самостоятельным решениям и поступкам. Мальчик рос среди взрослых. Друзей-сверстников у него не было. Выпускать его одного на улицу боялись - Павел Яковлевич грозился увезти сына. Однажды он сказал Марии Николаевне: "Я заставлю тебя вернуться - заберу ребенка!" А так как она не возвращалась, он подал в нежинский суд заявление с ходатайством, чтобы ему отдали сына, поскольку от него ушла жена, и он считает необходимым сам его воспитывать. Аргументировал тем, что мать ребенка учится и поэтому не может уделять сыну достаточного внимания, бабушка же и дедушка уже старые люди. В те времена, если от мужа уходила жена, дети по желанию отца могли оставаться с ним. Но члены нежинского суда, хорошо знавшие семью Москаленко и историю замужества Марии Николаевны, посоветовали ей подать встречный иск на оплату расходов по воспитанию ребенка. Суд отказал П.Я. Королеву в его ходатайстве и обязал выплачивать ежемесячно 20 рублей на воспитание сына. Эти деньги он прислал только однажды, но Мария Николаевна по такому поводу больше к нему не обращалась. Однако, несмотря на то, что судом добиться своего Павлу Яковлевичу не удалось, он грозил, что все равно увезет ребенка. Именно поэтому калитка усадьбы всегда была на запоре, Сережу со двора никуда не выпускали, и он рос один. Когда же ему становилось скучно, он перелезал с высокого крыльца дома на крышу погреба, возвышавшуюся над забором, и оттуда смотрел на улицу. А там было много людей, подвод, ехавших на базар и с базара, бегавших ребятишек. Все очень интересно, но ... недоступно. По вечерам мальчик слышал разговоры взрослых и они причудливо преломлялись в его детской головке: споры о причинах и последствиях поражения 65 страны в русско-японской войне, о реформах, о будущем России. Однажды ярким солнечным утром его внимание привлекла центральная дорожка сада, обсаженная с обеих сторон красными пионами. Мальчику чудилось, что наступают японцы, и он, вооружившись игрушечной саблей, бросился крушить "врагов"- красные цветы. Довольный победой, он прибежал к бабушке Марии Матвеевне с криком: "Пойдем скорее в сад, посмотри - всем японцам головы отрубил!". Увидев, что красные головки ее любимых пионов валяются на дорожке, бабушка ахнула, но нашла в себе силы сказать: "Ты молодец, ты смелый мальчик!". Во время приездов в Нежин Мария Николаевна старалась проводить с сыном все время: гуляла с ним в сквере, играла и читала ему книжки. Она с детства любила сидеть между колоннами высокого парадного крыльца дома, читать, любоваться небом и садом, просто мечтать. Когда же теперь приезжала к сыну, они садились вечером, перед сном, у этих колонн и он просил: "Мама, расскажи мне сказку!". Вместе смотрели они на красивое южное небо, усыпанное звездами, и всегда искали любимое созвездие Кассиопеи в виде опрокинутой буквы М, такое завораживающее и манящее.

Перед каждым новым годом для Сережи наряжали большую елку и зажигали на ней свечи - электричества в Нежине тогда еще не было. Однажды зимним вечером, когда Мария Николаевна гуляла с сыном и они, как всегда, смотрели на небо, мальчик сказал: "А ведь звездочек на небе больше, чем свечек на моей елочке!". Особенно было красиво, когда всходила луна и мимо нее неторопливо проплывали облака. Сережа смотрел на луну и спрашивал: "А что там за пятна?" Мама отвечала, что это моря и горы, - объясняла, как умела. Тогда она, конечно, и думать не могла, что все мечты его жизни будут стремиться туда - к Луне и звездам. Она рассказывала ему сказки, которые слышала от своей бабушки: об Аленушке и Иванушке, о ковре-самолете, о Коньке-Горбунке, одним словом, обо всем, что было доступно его пониманию и что, возможно, развивало его фантазию и любовь к природе. Мальчуган, выросший на украинской земле, среди цветущих растений, любовно выращенных бабушкой Марией Матвеевной, тоже полюбил их и уже взрослым человеком, приезжая на нашу дачу в Барвиху, всегда любовался цветами, напоминавшими ему детство.

Ссылки: