Некрасов В.П. появился на свет в Киеве

Наш герой так указывал на место своего появления на свет в Киеве: "Родился я в самом центре древнего Киевского княжества. "Знали ли мои родители, снимая квартиру в большом, угловом доме N 4 по Владимирской улице, сколь "исторично" место, ими выбираемое? Не думаю" (из повести "Записки зеваки"). Тетка мимоходом подтверждала это место рождения (см. ниже).

А вот насчет того, что "родители самостоятельно снимали квартиру", это большой вопрос, который необходимо исследовать будущему биографу. Мы посмеем утверждать, что квартиру на Владимирской, 4 снимала для всего семейства бабушка Алина Антоновна . Это подтверждает, правда, косвенно, упоминавшийся ранее сюжет с поездкой С.Н. Мотовиловой в июле 1914-го в Киев: "Пошла посмотреть мебель [на складе]. Но там такая теснота (теперь ведь лето, и многие бросают квартиры перед выездом на дачи). Мебели у нас 155 предметов. Как будто все цело и в хорошем состоянии" (из письма маме Алине Антоновне в Париж).

Да и "несамостоятельные родители" уделяли не так уж много внимания своим детям: Пересылаю тебе две Зининых открытки. Как видишь, у Зины все прекрасно: солнце сияет, снег блестит, и она живет в наилучшем из миров, а дети [его московского знакомого Семена] Лунгина очаровательны. Не знаю, с каких пор Зина так полюбила детей? Ведь фактически Зининых детей воспитывала мама, затем у них всегда были няньки, бонны - вплоть до революции.

"Мама ездила на твою свадьбу в Лозанне в 1911 году. Весь наш штат без мамы [в Киеве] обнаглел и распустился. А штат был: кухарка, горничная, бонна, домашняя портниха. У нас гостил Сергей Васильевич Андропов . Бонна уходила по своим делам, а мы с С.В. должны были катать коляску с Викой . Портниха напевала какие-то шансонетные песенки, горничная бегала из кухни к ней, приносила ей какие-то записочки. Ты же была в той квартире на Владимирской, 4? Там, где Вика родился?

"Наконец приехала мама, привезла из Швейцарии массу подарков. Зине - стеклянный прибор для письменного стола, он и теперь еще сохранился".

С.Н. Мотовилова так весьма кратко обозначала парижский период жизни Некрасовых: "С Луначарскими Зина и мама жили два года в одном доме в Париже. Каждое утро Луначарский в качестве няньки гулял с тремя детьми: сыном Тотошей , Викой и мальчиком Кристи . Его отец, Кристи , заведовал одно время Главнаукой в РСФСР" .

Тем самым, тетка В.П. Некрасова невзначай опровергла очередной, географический миф Ю. Виленского: "В бытность свою в Швейцарии семья была дружна с большевиками, в частности, с А.В. Луначарским. Из семейного предания известно, что в те же годы семью Мотовиловых однажды посетил Ильич".

Дружба с А.В. Луначарским поддерживалась в Париже, а не в Швейцарии. Что касается других большевиков и "тех же лет", то эта "дружба" была уже описана в предыдущих очерках, и в ней активную роль играл Р.Э. Классон , приславший к А.А. Мотовиловой (Лозанна, ул. Мопа, 55) В.И. Ульянова- Ленина. И происходило это задолго до рождения В.П. Некрасова.

Ю. Виленский создал еще один миф: "В 1911 году вблизи Ярославова града - Киевской Софии - родился младший сын Виктор. В семье ему дали прозвище Вика. Но маленького уроженца Киева увезли в Париж, где он и сделал свои первые шаги".

Первые свои шаги В.П. Некрасов сделал в Лозанне , и в августе 1913-го он заболел там коклюшем, а свою тетку "наградил" вшами. В ф. 786 отдела рукописей РГБ хранится открытка, отправленная С.Н. Мотовиловой из Thorn (Германия) 15 августа нового стиля 1913 г. в La Croix sur Lutry pres Lausanne: "Сижу в Торне. "Сейчас еду с русской, учительницей французского языка. Дорога идет пока великолепно, сегодня вечером, через час - на русской границе". По-видимому, С.Н. Мотовилова, перед тем, как оказаться на русской гра-нице, навещала родственников в Швейцарии.

И далее шли такие переживания (приводим их весьма выборочно), уже из Петербурга. Как видим, на тот момент ласково-уменьшительное имя племянника - "Вика" еще не устоялось (а старший сын Коля уже имел ласковое прозвище Котик), и, похоже, лишь в конце августа 1913-го А.А. Мотовилова с внуками переехала в Париж, а дочь Зинаида подъехала позже?:

17-18 августа 1913 г. "Милая мама. Меня приводит в отчаяние то, что я овшивела. Наверное, от Вики. Я уж два раза мыла голову с уксусом, и все не помогает. Что делать? У меня вся голова в крутах. Сперва я не знала вшей в лицо и не понимала, что это за животные. А теперь заметила, что голова чешется. Стала вычесывать, и по десять-двенадцать [вшей] за раз. Сегодня штук тридцать вычесала! Вчера опять мыла голову с дегтярным мылом.

28-29 августа. "Милая Зина. Придя домой, получила открытку от мамы в очень невеселом настроении. Я не знаю, отчего так мама боится Парижа, должно быть, оттого, что это кафешантанное место для проживания приличных русских все осу- ждают. Вот у нас с мамой разные характеры.

"Меня ужасно огорчает мамино невеселое отношение к переезду в Париж. Может Вам и правда лучше не переезжать, а остаться в Лозанне? Неужели у Вити не прошел еще коклюш? 30 августа. Милая Мама. Чрезвычайно огорчила меня твоя открытка с дороги в Париж. Как это ужасно, что ты всегда все видишь в мрачном виде! И что ты так легко все laisser influencer ("Позволять оказывать влияние, идти на поводу") тем, что другие говорят.

[7 октября]. Милая Зина. Поздравляю тебя с экзаменами и надеюсь, что мое письмо придет вовремя. Как же Котик живет и привыкает к своей школе? Берете ли Вы его на воскресение к себе?

8 октября. Милая Зина. "Устроилась ли ты в какой-нибудь больнице? Что теперь Коля? Как его здоровие и занятия? Разве нельзя было так устроить, чтоб он в этом году начал уроки музыки. И так уже досадно, что дотянули до одиннадцати лет. Cудя по содержанию - ноябрь. Милая Зина. "Сейчас получила Коточкины французские тетради и была очень рада им. Но почему учительница не поправляет ошибок?

Но что меня приятно поразило - это чистота и почерк. Особенно в последней тетради. Очаровательный почерк, ясный, красивый, отчетливый. Вообще, если Коля хочет, то он прелестно пишет.

Но отчего ты не пишешь, устроились ли Вы с уроками естествоведения и думаете ли начать музыку? Меня ужасно огорчает, что музыку он все еще не начал. Когда же?

Коля ведь охотно играл на пианино и подбирал музыку, когда был Сергей Васильевич Андропов в Киеве. Относительно Колиного "раскачивания" и я говорила: он двадцать минут кривлялся, ломался, пока не начинал как следует работать, поэтому коротких уроков с ним быть не может. Пришли его русские тетради и арифметику.

Ужасно интересно, каким станет Коля потом, пройдет ли с годами его нервность, и чем он станет. На меня повеяло от его тетрадей каким-то особым, ему присущим очарованием. Потому что в Коле есть какая-то особая прелесть.

9 декабря. Милая Мама. Я невольно вспоминаю: Вика жил в пансионе и ничего чужого не брал, даже на Рождество не прикасался к Колиным игрушкам, а играл только в свои.

Не можешь ли ты как-нибудь, на фасон, прислать Викино платье, купленное в Берлине, оно ведь ему мало, а я бы с него взяла фасон, т.е. дала бы старушке-соседке Марье Тимофеевне , хоть бы одно платье было у девочки Свешниковой человеческое, а не купчишки толстой.

Отметим здесь, что старорежимная бабушка Алина Антоновна какое-то время, выходит, одевала малолетнего Вику в девчоночье платье (как мы ранее отмечали, так пытались "обмануть Бога", который чаще прибирал к себе мальчиков, чем девочек).