Классон Р.Э. "О специалистах" 1924

В декабре 1924-го Р.Э. Классон опубликовал в "Экономической газете" статью "О специалистах". Ее пафос заключался в подзаголовке - "От безошибочного "ничегонеделания" - к творчеству". И после описания благополучного завершения неприятной истории с гаражом Гидроторфа - "как посмел?" (см. главу "Гидроторф - дело государственной важности" ) - он переходил к обобщениям.

При этом весьма интересно сравнить содержащиеся в нем тезисы с подобными же, приведенными ранее в докладной записке "В ГОЭЛРО" . И попытаться понять: изменились ли за четыре года подозрительность большевиков по отношению к творческой, деятельной работе инженеров и нейтральное отношение к их "отрицательной работе" в многочисленных главках и комиссиях. Практически никак: У нас создалось очень своеобразное положение (вызванное, вероятно, чрезвычайной строгостью контроля и огромностью его аппарата), при котором карается только положительная работа, т.е. если человек что-нибудь сделал или что-нибудь решил. Отрицательная же работа, если человек чего-нибудь не сделал, отклонил представившуюся возможность, не решил вопроса, а передал дальнейшим инстанциям, почти всегда сходит благополучно, за исключением, конечно, отдельных вопиющих случаев непринятия мер в случае опасности.

Те инженеры, которые настойчиво, упорно и с полным убеждением проводят какую-либо идею, строят что-либо новое и вообще ведут творческую, созидательную работу, всегда рискуют и фактически подвергаются всевозможным обвинениям, и жизнь их тяжела. Наоборот, инженер, сидящий в спокойном центральном учреждении, сам активно не работающий, но критикующий и "ревизующий" чужую работу, ведет в общем безмятежное существование. Но и то при условии, что он никогда не будет говорить "да", а всегда будет говорить "нет". Т.е. если ему представят проект, то он отнюдь не должен его одобрить и содействовать проведению в жизнь (это рискованно!), а надо уклониться от решения, для чего существуют надежные формулы: "передать в комиссию", "требуется уточнить", "согласовать с таким-то учреждением", и т.п. Применяя эти формулы и варьируя их, всегда можно избегнуть ответственности и жить спокойно. Об этом не принято говорить, но это постепенно внедряется в сознание технических кругов.

И нужно очень много гражданского мужества и любви к делу, чтобы пойти по первому пути, т.е. работать в самой гуще производства, организовать работу, если нужно, проявлять творчество и при всем этом, конечно, неизбежно делать или действительные ошибки, или же такие деяния, которые другим могут показаться ошибками. Последнее - самое опасное, так как совершенно не поддается учету, и предусмотреть такие случаи невозможно. Значит, надо идти на риск. Если человек работает с полной уверенностью в своей правоте, с любовью к делу, но встречает обвинения, с его точки зрения, несправедливые, то это действует угнетающе на его психику. И невольно его взор обращается на те спокойные места, где бы он сам критиковал и "давал указания". Ведь критиковать и ревизовать легко, ставить вопросы еще легче, но работать, особенно в атмосфере недоверия и риска, гораздо труднее. Ведь, недаром так бесконечно разрослись всевозможные контрольные органы: все хотят контролировать, и мало кто хочет работать. Ведь помимо легкости работы, состоящей, главным образом, в постановке вопросов, на которые отвечают другие ревизуемые и контролируемые учреждения, контролеры вместе с мандатом на ревизию получают еще незримый мандат на непогрешимость: считается априори, что контролирующие и ревизующие все знают. И этим объясняются такие курьезы, когда какая-нибудь комиссия, впервые явившаяся на завод или электрическую станцию и впервые видящая их сложную структуру, через несколько недель уже дает "указания" персоналу станции, который десятки лет работает на ней и знает ее в совершенстве! Контроль очень важен, но только контроль вполне компетентный и авторитетный.

За последние 7 лет я видел в двух предприятиях, в которых работаю, деятельность бесчисленного количества комиссий. Все эти комиссии знакомились с делом в течение нескольких месяцев, времени отняли у нас бесконечно много. Но если подсчитать, выражаясь технически, коэффициент полезного действия их деятельности, то получится величина столь скромная, что лучше ее и не вычислять.

То же самое отмечалось и в отношении подозрительного отношения большевиков к бывшим "буржуазным спецам": [Немалым фактором, понижающим всякую инициативу и интерес к работе, является также все еще неизжитое вмешательство в административные и технические распоряжения со стороны местных организаций. Приведу пример, не называя имен. Ночью через котельное здание проходит инженер и видит спящего кочегара. <...> Спать перед котлом - преступление, которое всегда и везде карается немедленным увольнением, так было и в данном случае. Но через неделю тот же инженер, проходя через котельное здание, видит улыбающееся лицо того же кочегара. Оказывается, что Заводской Комитет аннулировал увольнение.

Что психическая сторона играет огромную роль, я иллюстрирую следующим примером. В этом году работа Гидроторфа подвергалась большим потрясениям. На несколько дней уходил технический персонал, так как целый ряд инженеров изгонялся из квартир, и, конечно, человек, семья которого не знает, где будет ночевать на другой день, не может спокойно работать. [Второй раз ушли почти все техники-студенты, т.к. шла чистка в учебных заведениях, и им приходилось хлопотать.] Ясно, что и тут нет данных для душевного спокойствия, а следовательно - и для плодотворной работы. В заключение я утверждаю, что глубоко ошибочно мнение, что "спецы" - инженеры и техники - добросовестно работали при капитале и лишь формально работают при советском строе. <...> Пора это недоверие изжить и пора помнить, что заводский инженер такой же рабочий, как всякий другой, с той разницей, что у него не 8-часовой рабочий день, а гораздо более длинный, что он всегда, днем и ночью, связан с производством и является ответственным не только за свои, но и за чужие ошибки.

Текст в квадратных скобках при публикации в газете был опущен - цензура, однако! И, наконец, по наблюдению Р.Э. Классона, никак не изменился и громоздкий аппарат "докладчиков и заседающих" на предприятиях и в комиссиях: Я уверен, что если бы была составлена статистика техников, реально работающих, и людей контролирующих, ревизующих и отписывающихся от этих ревизий и контроля, то статистика получилась бы удручающая - горсть реальных работников и огромный штат людей заседающих, ревизующих, докладывающих, отвечающих на анкеты и отписывающихся. Ведь соединить доклады и заседания с реальной работой нельзя - или докладывать, или работать! Люди, просидевшие сотни заседаний в году, не работники. Они чрезвычайно понижают коэффициент полезного действия предприятия, являясь для него дорогой и тяжелой обузой.

В январе 1925-го газета "Экономическая жизнь" опубликовала еще одну статью Р.Э. Классона под заголовком "О специалистах". На этот раз с подзаголовком "Студенты и учение о благодати". Автор использовал следующий информационный повод (выражаясь современным языком): студенты высших учебных заведений обратились к Ф.Э. Дзержинскому с жалобой на то, что на заводах им не дают распоряжаться. Наш герой изящно обыгрывал этот сюжет и одновременно выходил на важное обобщение:

Вопрос о новом поколении инженеров, которое должно заменить постепенно старое поколение, представляет чрезвычайную остроту, так как в первые годы революции работа в учебных заведениях расстроилась. <...> Почему же, как говорят студенты, "специалисты во всех отраслях промышленности недостаточно используют студентов-практикантов, и вся работа студентов сводится к выполнению незначительных технических работ?" <...> То, что студентам не дают на заводах распоряжаться, по-моему, очень хорошо, хотя это, может быть, и вызовет их негодование. Хорошо это потому, что студенты прежде всего должны учиться и работать и притом очень много работать практически, а не как белоручки <...>.

Студенты должны помнить, что окончание высшего учебного заведения еще не дает им права считаться настоящими инженерами. Для этого нужен предварительно большой практический стаж, нужна активная непосредственная работа, притом не столько в тиши кабинета, сколько непосредственно у машин и станков. Из тех студентов, которые от этой черной, тяжелой работы бегут и стремятся к чисто административным должностям, никогда хороших инженеров не выйдет. <...>

Особенно опасно в настоящее время попасть такому студенту в какую- либо ревизионную или контрольную комиссию. Так как тут вступает в силу учение о благодати: с давних времен в России существовало убеждение, что человек, назначенный начальством на известную должность, тем самым становится вполне пригодным к ней.

В конце статьи Р.Э. Классон приводил такой яркий пример из дореволюционной жизни и тут же резюмирует по поводу "административного ража" у студентов: Я извиняюсь за некоторое отступление: как-то давно я плавал по Каспийскому морю на парусной яхте, владелец которой ровно ничего не понимал ни в парусах, ни в парусном спорте. Но у него был старый матрос Семен, большой знаток этого дела. И вот мы, пассажиры яхты, слышим, как владелец тихо спрашивает матроса: "Семен, можно ставить кливер?" (кливер - треугольный парус). Семен также тихо отвечает: "Можно, г. командир!? Тогда командир вскакивал и орал на все Каспийское море: "Семен, ставь кливер"? При этом он был глубоко убежден, что реально управляет яхтой!

Студент, взявшийся преждевременно за административную работу, всегда рискует уподобиться такому командиру яхты и попасть в глупое положение перед рабочими. Вернуться же к учению будет уже поздно и трудно.

В январе же 1925-го наш герой вступил в престижный деловой клуб "Промышленность" (соответствующее удостоверение хранится в ф. 9508 РГАЭ), основанный в апреле 1923-го и размещавшийся на Мясницкой ул. в доме 5. Здесь можно было получить значимую информацию, что называется "из первых рук". Так в одном только сентябре 1925-го здесь выступили: известный западный проф. Д.М. Кейнс с докладом "Современное экономическое положение Англии", начальник воздушной экспедиции Москва - Монголия - Китай И.П. Шмидт с докладом "О полете в Китай и впечатления от Китая", Л.Д. Бронштейн-Троцкий с докладом "Наша хозяйственная ориентировка на мировом рынке". А в октябре того же года выступил член коллегии Наркомвнешторга Я.С. Ганецкий с докладом "Наши торговые и иные договоры с Германией". 19 октября проходил 3-й клубный понедельник, включавший литературный вечер с участием современных писателей и поэтов, 26 октября - 4-й клубный понедельник, в программе коего значились киновечер и концерт. Роберт Эдуардович мог, по-видимому, приходить на эти клубные вечера с женой Евгенией Николаевной . Как вспоминал сын Иван, из общественных инженерных организаций - Императорского Русского технического общества и его VI отдела, Всероссийских электротехнических съездов и Кружка технологов Р.Э Классон наиболее активно участвовал в последнем, вступив в кружок еще в конце 1890-х. Его деятельность прервалась после большевистского переворота и возобновилась примерно в 1922-м - в виде неофициальных и нерегулярных товарищеских собраний у Р.Э. Классона на Садовнической улице. Очередное собрание было назначено на 14 февраля 1926 г. (а 12 февраля Роберт Эдуардович скончался).

Из выступления на Новодевичьем кладбище представителя кружка ленинградских технологов и Общества русских электротехников В.А. Белоцветова : "Наши собрания проходили не только в обывательских товарищеских разговорах, на них часто поднимались глубокие темы, и они подымались преимущественно нашим дорогим Р.Э. Этим нашим центром покойный был с первых лет нашей организации, около 25 лет тому назад, и до самых последних минут своей жизни. Над нами судьба сейчас зло подшутила - сегодня, [14 февраля] как раз должно было быть у него на квартире наше очередное товарищеское собрание, которое он, в своих обычно приветливо-шутливых тонах, назначил за полчаса до своей смерти<...>".

Ссылки: