Зарубежные закупки Гидроторфа

В начале 1921-го власти, несмотря на "детские болезни" Гидроторфа, выделили на приобретение за рубежом т.н. газовых труб диаметром 6 дюймов (150 миллиметров) и насосов на 20 атмосфер для брандспойтов (российские заводы находились в это время в весьма плачевном состоянии) около 450 тысяч червонных рублей. Собственно, список потребного Гидроторфу оборудования уехал в Германию еще в ноябре с проф. Ю.В. Ломоносовым. Однако судьба заказа оставалась неизвестной, и Р.Э. Классон в январе сам отправился в командировку в Германию. Это было первое, но далеко не последнее госфинансирование Гидроторфа при помощи валюты. Далее последуют еще не один миллион золотых червонцев и миллиарды бумажных рублей, но все они, как мы увидим, полностью окупятся. Для сравнения, после провала с походом на Варшаву в августе 1920 года , предпринятого по инициативе В.И. Ульянова-Ленина для раздувания революционного пожара в Европе, Москва по условиям перемирия должна была выплатить более 30 млн руб. золотом*. Эту сумму назвал в 1990-х Д.А. Волкогонов , вхожий тогда в Архив президента РФ. Он же цитировал и такое письмо наркоминдела Г.В. Чичерина председателю Совнаркома и Политбюро о "неувязке с первым траншем": "Мы обязались и должны уплатить Польше первого ноября [1920 г.] 10 млн руб. золотом и бриллиантами. Те бриллианты, которые мы передали, оценены польскими экспертами [лишь] в 2,5 млн руб. золотом <...>".

Или другой скандальный факт, с подачи того же Д.А. Волкогонова :

"В Германии денежными делами Коминтерна заправлял некий Джеймс Рейх с партийной кличкой "товарищ Томас". Он ворочал огромными, миллионными суммами, получаемыми из Москвы. Только на подготовку вооруженного выступления Германской компартии в феврале 1921 года передал ей 62 млн немецких марок (в валюте и драгоценностями). А всего в этом году "товарищ Томас" распределил в Германии 122 млн марок, сверх 50 млн марок, которые он держал под своим контролем во "Франкфуртском фонде"".

Р.Э. Классон, конечно же, ничего не знал о "подпольной революционной деятельности", по закачке в Германию примерно 5 млн руб. золотом, своего старого знакомого В.И. Ульянова-Ленина и его подельников. 23 марта 1921 года наш герой послал из Берлина развернутое донесение зам наркомвнешторга А.М. Лежаве (опустим в нем технические детали):

"К сожалению, до моего приезда ничего не было заказано и было упущено много драгоценного времени даже в тех случаях, когда дело было совершенно ясно, никаких сомнений не было, и все же заказы лежали без движения. Об этой совершенно неправильной постановке дела уже писал [зам торгпреда] В.В. Старков , а я доложу устно, вопрос слишком сложен, чтобы о нем можно было писать. Лично я был очень удовлетворен всеобщим признанием здешними техническими кругами Гидравлического способа торфодобывания как наиболее совершенного из всех существующих. Еще в прошлом году, на основании очень не полных и отрывочных сведений о наших работах, в Дании и затем в Финляндии образовалось общество для эксплуатации гидроторфа, а к моему приезду образовалось сильное немецкое общество, которое теперь приступило к выработке наиболее совершенных машин уже на основании наших последних достижений. Я считаю это большим плюсом для нас, так как к осени они разработают все детали в сотрудничестве с крупнейшими машиностроительными заводами Германии и в состоянии будут изготовить, как для себя, так и для нас, вполне совершенные машины. Которые, конечно, будут лучше работать, чем наши машины, исполненные частью из дерева и ручным способом.

Второй моей задачей было войти в сношения с теми лицами и заводами, которые работают над искусственным обезвоживанием торфа, что должно явиться дополнением и завершением гидравлического торфодобывания. Я видел очень много людей, которые работают в этой области, но большинство из них на ложных путях по незнакомству со свойствами торфа. Есть однако и серьезные работы. Вчера я вернулся из поездки в Крефельд на Рейне, где я видел вполне удачное разрешение массового отжатия мокрого торфа по способу завда "Мадрук" . <...> За три недели до моего приезда на этом заводе была большая комиссия от Баварского Правительства, которая с немецкой основательностью все проверила и подсчитала и настолько убедилась в целесообразности такого устройства, что первый такой завод будет теперь заказан Баварским Правительством. <...>

Мое предложение состоит в том, чтобы немедленно заказать такой завод для отжатия торфа во всех отношениях аналогичный баварскому и по тем же ценам. Сегодня я получу точные условия заказа, цены, сроки и очень прошу Вас, Андрей Матвеевич , сообщить обо всем Владимиру Ильичу с тем, чтобы была ассигнована и переведена в определенный банк сумма, соответствующая стоимости заказа, причем 50% будет выдано фирме при заказе, а остальное при готовности к отправке. Недостаточно просто ассигновать эту сумму и передать это дело здешней торговой делегации, а необходимо принять меры к тому, чтобы эта сумма фактически была переведена сюда. Я на собственном опыте убедился, что из простого ассигнования ничего не выходит, и если бы не активное содействие [ Наркома внешней торговли ] Л.Б. Красина в смысле обеспечения Гидроторфа необходимой наличностью, я не смог бы заказать ни одной машины. <...>

Сметы сейчас получены, но придется еще переделать их применительно к условиям "Электропередачи", то есть к использованию для досушивания [торфяных] кирпичей отработанных газов паровых котлов. Общая сумма для завода "Мадрук" производительностью около 500 тонн (30000 пудов) в сутки кирпичей в 60% влажности (требующих досушки для сожигания под котлами) около 15,5 миллионов германских марок. Стоимость завода для выработки торфяной пыли около 3,5 миллионов марок. Понадобятся еще сушильные барабаны, и я считаю, что общая стоимость завода составит около 21-22 миллионов германских марок. Очень прошу Вас, Андрей Матвеевич, сообщить по телеграфу, нужно ли заканчивать это дело или бросить?".

Неизвестно, что ответил высокий чиновник А.М. Лежава Р.Э. Классону про "заканчивать это дело или бросить?" (если ответил вообще). Но это письмо- доклад все-таки попало на стол В.И. Ульянову-Ленину , правда, лишь 16 апреля. В промежутке между двумя отмеченными датами, 11 апреля председатель Совнаркома недоуменно запрашивал нашего героя:

"Тов. Классон! Удивлен, что от Вас нет отчета. Звонил к Радченке. Почему? В мае уже кампания, а от Вас ничего. Черкните, почему волокита? Что сделали?"

Как мы теперь понимаем, волокита расцвела махровым цветом в Москве. В.И. Ульянов-Ленин 16-го же апреля пришпорил чиновников Главторфа : "Т. Радченко! Сейчас мне дал Лежава доклад Классона. <...> Обратите сугубое внимание и дайте мне отклик немедленно: когда Вы дадите окончательное формальное заключение? Надо спешить, чтобы успеть ответить до отъезда Классона из Германии".

Сопроводиловка И.И. Радченка к оперативно сделанному заключению была весьма скептической:

"Дорогой Владимир Ильич! В шесть часов сегодня получил доклад Классона. Вместе с [сотрудником Главторфа Е.С.] Меншиковым обдумали и составили свое заключение, которое при этом и посылаю. Не знаю, - но я привык считать. За что давать 23 миллиона марок (это Классон говорит, - значит и все 30, а то и 40 миллионов), когда не знаешь ничего по существу, а то, что баварское правительство заказало [подобное торфяное оборудование], то это не пример. Если у нас спекуляция уже спала, то в Германии, я думаю, она еще только начинается. Лучше было бы, если бы Классон привез побольше данных, и [тогда] здесь мы сможем разобраться и решить окончательно - правда, потеряв может быть два месяца, к тому времени германцы еще больше изготовят торфа, и на деле сможем убедиться - посмотреть, побывав в июне, и тогда дадим заказ. Вот мое мнение, считаясь с нашим золотым фондом и теми скудными данными, которые изложены в докладе Классона" (ф. 9455 РГАЭ).

12 мая собрался Совет Гидроторфа и под председательством Г.Б. Красина более чем вдвое ограничил аппетиты Р.Э. Классона: "Признать желательным заказать один ротационный пресс системы Мадрук со всеми принадлежностями, необходимыми для получения готового топлива (порошка) при условии добычи торфа-сырца гидравлическим способом. Необходимый кредит для заказа оборудования, его доставки и монтажа предвидеть в сумме до 8-9 миллионов германских марок".

17 мая И.И. Радченко послал В.И. Ульянову-Ленину еще одну скептическую сопроводиловку (с еще одним заключением Главторфа):

"Вернувшись из Германии, Р.Э. Классон сделал свой доклад в нашем Совете Гидроторфа. Того потрясающего впечатления, какое видно было в его письме из Германии и в его докладе и словах, теперь не видно. Дело представляется в следующем: машиностроительный завод "Мадрук", занимающийся постройкой разных машин для химических заводов, купил патент одного германца и приступил к изготовлению пресса для обезвоживания и вообще завода по изготовлению торфа на топливо способом отжатия воды механическим путем. Сейчас уже имеет один такой пресс, на котором и производит опыты. Ни хозяйства, ни предприятия, которые уже изготовляли бы торфяное топливо таким способом и жили бы им, нигде нет. Есть завод "Мадрук", которые предлагает изготовить прессы и вообще машины. Разумеется, Классон настаивает на заказе всех машин, полного завода по отжатию воды из торфа. Исходное его положение таково: покупать такую машину надо - если она будет у нас работать, это выгодно, а если не будет работать, тоже выгодно - мы поумнеем. Несомненно, современная Германия может и не интересоваться таким изобретением как "Мадрук", для нас же это важно, и мы очень интересуемся и желали бы так же учиться. Поэтому следовало бы заказать не полное оборудование, а часть завода, на что потребуется до 350 тыс. руб. золотом. Я бы при заказе настаивал бы, чтобы завод обязался содержать за свой счет на все время изготовления заказа этих машин наших двух работников: техника и слесаря-ремонтника, которые все время изучают машины в работе и при изготовлении новых. Тогда мы будем иметь своих спецов по этой части и не будем в зависимости от Германии. Заказ надо выдать для Главторфа , а не для Гидроторфа ".

Как видно из сопроводиловки, Главторф хотел загранзаказы перетянуть на себя, чтобы Гидроторф опять оказался в положении просителя.

Р.Э. Классон 20 мая тоже послал доклад председателю Совнаркома с такой преамбулой:

"Многоуважаемый Владимир Ильич. <...> Я очень смягчил все свои отзывы о Берлинских советских учреждениях, но тем не менее картина получается столь удручающая, что может быть даже неудобно будет об этом говорить в большом собрании. Судить об этом я не могу и поэтому я решил послать доклад непосредственно Вам с тем, чтобы по вашему усмотрению он был отправлен в то или другое учреждение".

Весь пространный доклад мы воспроизводить не будем, а ограничимся лишь фрагментом о жутком бюрократизме и нецелевом использовании средств в советских загранучреждениях:

"В Русской Торговой делегации меня ждало первое разочарование: оказалось, что кредиты, предоставленные мне Внешторгом для закупок по делам Гидроторфа, практически использовать нельзя, так как Торговой делегацией деньги были истрачены на другие надобности. Все дело заказов для Гидроторфа, которые 3 ноября п.г. было вручено проф. Ломоносову для предварительных запросов, было им в конце января месяца передано русской железнодорожной Комиссии в Берлине. Эта Комиссия очень добросовестно сделала все запросы, но к моему приезду ровно ничего не заказала по чисто бюрократическим соображениям. Никто не захотел взять на себя инициативу заказать материалы и машины даже тогда, когда никаких сомнений не было и когда вопрос был до последней степени ясен. До каких бюрократических несообразностей доходит дело, видно хотя бы из того, что газовые трубы [диаметром] 6 дюймов, которые нужны были в первую очередь, не были заказаны на том основании, что 6 дюймов соответствуют 152,4 мм. Все же немецкие трубы изготовляются в метрической системе и потому трубы были [немцами] предложены 150 мм. Каждому [инженеру] ясно, что 6 дюймов и 150 мм - одно и то же, и маленькая разница в 2,4 мм при условии, что соединительные части, вентили и пр. так же изготовлены в метрической системе, ровно никакого значения не имеет. Тем не менее заказ не был выдан. Денежный вопрос вскоре разрешился тем, что через Берлин проезжал Л.Б. Красин , который, узнав о безвыходном положении Гидроторфа с заказами, ассигновал необходимые средства из тех сумм, которыми он располагает. Таким образом, вопрос о деньгах был урегулирован, и оставалось только заказывать оборудование.

Казалось бы, вопрос очень прост. Склады в Берлине завалены товаром, промышленность работает полным ходом, я с рынком очень хорошо знаком, условия работы для меня привычные, с директорами очень многих промышленных предприятий, именно тех, с которыми нам приходилось иметь дело, я в личных дружеских отношениях, деньги есть. Казалось бы, все складывается так, что можно в несколько дней выдать заказ, но на деле оказалось иначе. Вся постановка дела в Советских учреждениях за границей настолько бюрократична и настолько неподвижна, что никакой работы производить нельзя. Может быть, в частности, организация железнодорожной Комиссии вполне хороша в условиях очень крупных военных заказов, когда речь идет о поставке многих миллионов пудов рельс или других частей и когда нужна чрезвычайная осторожность. Но для обычной работы такой тяжелый механизм совершенно непригоден и от его работы можно притти в отчаяние. Мое предложение - немедленно заказать, во избежание дальнейшей потери времени, трубы, насосы и пр., встретило формальные возражения, так как по казенным правилам железнодорожной Комиссии надо было вновь сделать точные запросы целому ряду фирм и ждать предложений. С трубами дело вышло совсем нелепо: цены на них синдицированы 1 , трубы имелись готовые на складе и, казалось бы, в два-три дня можно было выдать заказ и обусловить отправку труб в Россию. В действительности же мне на это пришлось затратить около 5 недель совершенно бесплодно, так как сначала в течение 2 недель железнодорожная Комиссия запрашивала цены и старалась понизить их, несмотря на мои протесты и указания, что нам не столько важно понижение цен, сколько самые трубы, без которых мы работать не можем. Через 2 недели цены на трубы не только не были понижены, но, напротив, соответственно рыночной конъюнктуре цены возросли. Тогда стали стараться о том, чтобы сохранить прежние цены, на что ушло опять много времени. Наконец, и это было проделано и оставалось написать заказы.

Выписка заказов с необходимыми подписями отняла очень много времени, и в результате трубы были выписаны только в апреле, перед праздниками заграничной Пасхи. Времени было потеряно бесконечно много, но и после этого не удалось отправить труб, так как по правилам железнодорожной Комиссии всякий заказ, даже такой простой как на газовые трубы должен быть принят на заводе особой комиссией. На это опять ушло много времени, пока я наконец, потеряв терпение, не написал железнодорожной Комиссии, что я прошу все отправлять без испытания на заводах и что я принимаю на себя ответственность перед Советским правительством за несоблюдение в данном случае формальностей. И только после этого трубы были, наконец, со склада отправлены в Штеттин для дальнейшей отправки в Ревель и в Россию.

Аналогичная история повторилась со всеми остальными заказами. По поводу насосов было запрошено 22 фирмы, что совершенно несообразно. Достаточно было ограничиться 3-4 фирмами, так как нельзя из-за небольшого заказа ставить на ноги весь немецкий рынок. Это приведет лишь к тому, что впоследствии фирмы вообще на русские запросы отвечать не будут. Ясно, что из 22 фирм около 20 фирм не получили заказа, следовательно напрасно только тратили время на переписку. Вообще вся постановка дела заграничных заказов такова, что на производительную работу и скорое исполнение заказов рассчитывать совершенно нельзя.

Потеря времени чрезвычайная, вся система такова, что никто не заботится о том, чтобы сократить эту бессмысленную трату времени, и в погоне за несколькими марками экономии приносятся в жертву недели и месяцы драгоценного времени. Соображения, которые я приводил, что если мы вовремя получим насосы и трубы, то мы в каждый выигранный благодаря этому день торфяной кампании будем производить десятки тысяч пудов сухого торфа, который стоит неизмеримо больше, чем жалкая экономия при заказе, не могли изменить установленных правил. Кончилось тем, что я попросил Ю.В. Ломоносова перевести на меня и В.В. Старкова (через личный счет [торгпреда] Стомонякова) три миллиона германских марок с тем, чтобы мы могли непосредственно делать заказы, минуя бюрократический порядок как железнодорожной Комиссии, так и Торговой Делегации.