Карпачева поздно пошла в школу, но была неплохо образована

Почти до четырнадцати лет, в школу я не ходила из- за многочисленных болезней, перечислять которые не стоит. Даже дифтерией я ухитрилась переболеть дважды. Меня обучал наш дальний родственник, студент-медик Женя, которого мама за это подкармливала. Учил он хорошо. И когда я пришла в школу (сразу в 7-й класс), то оказалась в числе лучших учеников. Наряду со школьными предметами, он осторожно вел политические и атеистические беседы, не входившие в программу. Таким образом, к двенадцати годам я была уже законченной атеисткой и убежденной сторонницей революции и советской власти. Для меня было очевидно, что "белый террор" направлен против простых людей, а коммунисты заботятся о детях и стариках. На становление моих взглядов повлияло и то, что после смерти дедушки в одной из наших комнат поселилась семья печатника: Иван Сергеевич - высокий, худой наборщик и его толстенькая круглолицая жена Марфа, ожидавшая ребенка. Тетя Марфуша собирала лоскутки и шила из них одеяло для малыша. Предполагалось, что я стану его крестной, но Иван Сергеевич, будучи большевиком, настоял на "красных" крестинах в клубе, конечно, без священника. Приходя домой, Иван Сергеевич всегда находил минутку, чтобы рассказать мне о том, что такое рабочая власть, к чему я должна стремиться в жизни. Как-то московских рабочих пригласили в Малый театр в честь одного из революционных праздников, кажется, Дня Парижской коммуны. Иван Сергеевич взял меня с собой. Сидя в бельэтаже, я с трепетом смотрела как на сцену выходили строем ребятишки в красных галстуках. Один из них подошел к столу президиума и завязал такой же галстук на шее французского коммуниста. Как же я завидовала этим ребятам! Как хотела оказаться среди них. Тихонько я шепнула об этом Ивану Сергеевичу. "И станешь такой же пионеркой", - уверенно ответил он. Но до этого было еще далеко. В те годы пионерская организация только создавалась, принимали в пионеры детей, чьи родители работали на предприятиях, в школах же ячеек еще не было. А мама, увы, работала дома...

Пока я не ходила в школу, свободного времени у меня хватало. Когда не болела, основными моими занятиями были чтение и беготня с компанией дворовых мальчишек. Играть в куклы я не любила, а читала запоем, без разбора. Мама, считая, что запрет на какие-либо книги повышает к ним интерес, меня не контролировала. Что я только не прочитала к четырнадцати годам! Тем более, что в то время издавались собрания сочинений Чехова, Гоголя, Шекспира, Уайлда, Гете, публиковались произведения писателей, зачисленных позже в диссиденты, запрещенных или вовсе уничтоженных: Е. Замятина, Б. Пастернака, Д. Мережковского, Б. Пильняка, И. Бабеля. А с какими интереснейшими переводами мы тогда смогли познакомиться: Р. Киплинга (в последующие годы переиздавался только "Маугли", исчез интереснейший роман "Ким"), Сальвадора Мадариаги (ставшего впоследствии представителем республиканской Испании в Лиге Наций), англичанина Майкла Арлена и многих других! Сколько книг мы успели прочитать, а потом в школе их запретили. Это произошло в результате неистовой борьбы между так называемыми "соцреалистами" и "свободными художниками", в которой последние были побеждены, а их произведения стали недоступны для читателей. В те годы существовали частные библиотеки, где попадались книги даже из уцелевших личных собраний. Тем, кому трудно было ездить в библиотеку, книгоноши приносили книги домой. Я сама пользовалась такой библиотекой. Кроме литературы, мы с друзьями увлекались театром. В то время в Москве возникали и нередко быстро исчезали различные театральные коллективы. Так, появились театр "Мастфор" на Арбате (мастерская Форрегера), театр импровизации "Семперанте", где актеры играли пьесы по сценарию без заучивания текста. Выступали тогда на любой площадке. В нашем районе, поблизости от Таганки, таких было по крайней мере три: бывший кинотеатр "Вулкан" (теперь там театр "На Таганке"), сад на Таганской улице, бывший ранее частным, а позднее превращенный в детский парк, и парк около сахарного завода вблизи Яузы. Там, на крутом спуске к реке, были скамейки для зрителей, внизу - сцена. Сейчас это территория Физико-химического института им. Карпова. В "Вулкане" запомнился театр Эггерта (в 1942-м году я встретила его в Ухтижемлаге ). Позднее филиал Малого театра "прожил" в этом здании без малого десять лет. Здесь я посмотрела почти все известные пьесы Островского и многие другие с такими замечательными актерами, как Яблочкина, молодая красавица Гоголева, Степан Кузнецов, Вера Пашенная. Даже ленинградец Владимир Давыдов сыграл отца Ванюшина в пьесе Найденова. До сих пор помню, как старый человек с трудом опускался на колени перед сыном, а зрители плакали вместе с ним. Попадала я на все спектакли без труда: возрастных ограничений в театрах не было, к тому же многие администраторы были мамиными пациентами. В бывшем помещении Эрмитажа (в Каретном ряду) открылся театр мгспс, где ставили пьесы современных драматургов (Биль-Белоцерковского и других): "Шторм", "Штиль", "Луна с правой стороны". Позже он переехал на площадь Маяковского и стал Театром имени Моссовета. Сюда из студии МХАТа на Сретенке пришли замечательные актеры Р. Плятт и В. Марецкая. В четвертой студии МХАТа, на Театральной площади, гениальный актер и режиссер Михаил Чехов поставил -"Гамлета", "Двенадцатую ночь", "Блоху" Лескова. Достать билеты было невозможно, и мы пробирались на эти спектакли с величайшим трудом. Зато они запомнились на всю жизнь. Обидно, что впоследствии театр был закрыт, а Чехов, уехав в США, не сумел проявить себя так, как в Москве. Мне было около пятнадцати, и наша школьная компания не пропускала ни одного таировского спектакля в Камерном театре. Лучшего комиссара, чем в исполнении А. Коонен, я никогда больше не видела, хотя посмотрела после этого множество спектаклей с другими хорошими актрисами. А "Адриенна Лекуврер", "Машиналь", "Негр"! С этих, ныне забытых спектаклей, уходили потрясенные. Великая актриса, блестяще передавшая трагизм судьбы, оборвавшейся на электрическом стуле (в "Машинале"), через несколько дней играла главную роль в комическом спектакле "Жирофле-Жирофля". Но Камерный театр и его великий режиссер Таиров погибли! Погиб и Мейерхольд со своими новаторскими постановками, иногда непонятными, но всегда потрясающими, такими, как "Клоп", "Список благодеяний" с убитой впоследствии 3. Райх , "Рычи, Китай"... Из школы Мейерхольда вышли такие блистательные актеры, как Игорь Ильинский, Мария Бабанова и многие другие. Все эти театры просуществовали примерно с двадцатых по тридцатые годы. Позже некоторые из них изменились, часто не к лучшему, а большинство кануло в безвестность. Кем это было сделано и почему позволено" Ведь были живы М. Горький, В. Луначарский, В. Маяковский. Как это произошло? Мы, молодые театралы, могли только сокрушаться по поводу угасания театральной жизни. Той же осенью Иван Сергеевич с женой и малышкой переехали от нас. Сразу же появились новые жильцы. В мою большую детскую вселился бухгалтер с безработной женой- врачом, тещей и маленькой дочкой. В столовой жила приехавшая с Урала мамина сестра тетя Люба с детьми - Колей и Фаиной. Нам с мамой и няней остались бывшая спальня, столовая и кабинет. Наша пятикомнатная квартира превратилась в многолюдную коммуналку. В комнату Ивана Сергеевича с ордером райсовета пришел высокий представительный мужчина, седеющий, стриженый бобриком, очень похожий на Керенского и хорошо знавший об этом сходстве. Представился как Валерий Преображенский и через час уже пил с мамой чай, рассказывая о себе. Он ранее служил адвокатом в белогвардейском правительстве в Самаре. Теща его, Вера Васильевна Кусакова , - крупная помещица, потомственная дворянка. Когда белые были разбиты, Преображенский с многочисленной семьей: женой, двумя ее сыновьями, собственным сыном от первого брака, тещей и сестрой жены бежали в Сибирь, добрались до Красноярска. Отсидевшись там некоторое время, они рискнули отправиться в Москву. Нашли работу, дети пошли учиться. Интересно, что белогвардейское прошлое не помешало этой семье прописаться в то время в Москве и получить комнату, но в 1939 году Преображенского, а затем и его жену арестовали , и они бесследно исчезли.

Трудно представить, как семь человек жили в двадцатиметровой комнате: кто-то спал на столе, кто-то под столом, супружеская кровать была отгорожена занавесками - настоящая "ночлежка". Впрочем, бытовые трудности не уменьшили амбиций некоторых членов этой семьи. Теща, Вера Васильевна, постоянно повторяла своим дочерям: "Не забывайте, кто вы! У нас известная фамилия". Молодые дамы: двадцатичетырехлетняя блондинка Наташа и старшая - брюнетка Людмила, обе очень хорошенькие, держались надменно. Зато мальчишки оставались мальчишками, и мы с ними подружились. Сын Преображенского от первого брака, Валя, в этой семье, где отец всегда был занят работой, оставался чужим - пасынком. К тому же у него косил один глаз, и из-за этого в школе его дразнили "косой зайяц". Его единственный костюм разошелся по швам, и от этого мальчик выглядел настоящим оборванцем. Остальные же члены семьи, несмотря на условия жизни, оставались ухоженными. Золотые руки помещицы-дворянки творили по хозяйству чудеса, но только не для Вали. Мы с мамой очень жалели этого мальчика, но больше я дружила с его младшим братом Мишей. Миша и мои двоюродные сестра Фаина и брат Коля поступили в 6-й класс "Лебедевки" , а я ухитрилась заболеть в очередной раз (теперь малярией) и поступила в ту же школу только через год. Почему Валя оказался в другой школе, я не знаю, но уровень ее был гораздо ниже. А насмешки ребят допекли четырнадцатилетнего парня настолько, что он самостоятельно пошел в глазную больницу и добился, чтобы ему сделали операцию. Неделю он отлеживался в нашей комнате, так как в их "ночлежке" необходимого ему покоя быть не могло. А в школу он вернулся очень красивым юношей, вызывавшим восхищение у девчонок. Однажды Преображенский повел нас в театр на спектакль "Дети Ванюшина". Самодовольный адвокат был до слез потрясен сценой в которой Ванюшин просит прощения у сына. Надолго ли хватило встряски, не знаю, но на той же неделе у Вали появились новые костюм и пальто.. Валя был убит под Киевом в 1941 году.

Ссылки: