Лондонская встреча министров иностранных дел 1945 сентябрь

  Бирнс приехал на лондонскую встречу Совета министров иностранных дел, которая открылась 11 сентября 1945 г., уверенный в том, что бомба усиливает его позиции. Совет был учрежден в Потсдаме для подготовки мирных соглашений с Германией и ее союзниками. У трех великих держав было много спорных вопросов, и Бирнс считал, что атомная бомба поможет ему в этих переговорах [ 34 ]. "Его голова,- писал Стимсон в своем дневнике 4 сентября,- занята предстоящей встречей министров иностранных дел, и он считает, что бомба в кармане, образно говоря, решит все проблемы" [ 35 ].

Бирнс не хотел использовать бомбу открыто. Он инструктировал свою делегацию избегать всякого упоминания о ней, считая, что уже само существование бомбы сделает Советский Союз более сговорчивым [ 36 ].

В конце августа советская политика в Восточной Европе была примирительной; было дано согласие на отсрочку выборов в Венгрии и Болгарии [ 37 ].

Именно на лондонской встрече в сентябре 1945 г. стала ясна новая советская тактика. Молотов приехал на встречу в Лондоне, держа в уме бомбу. Вопрос об атомной энергии не стоял в официальной повестке, но Молотов сам поднял его во время приема на третий день конференции. Когда Бирнс подошел к нему и спросил, когда тот намерен прекратить экскурсии и обратиться к делу, Молотов спросил, "нет ли у Бирнса атомной бомбы в кармане". "Вы не знаете южан,- ответил Бирнс,- мы носим пушки в наших карманах. Если вы не прекратите свои увертки и не дадите нам заняться делом, я намерен вынуть атомную бомбу из кармана, и тогда вы получите?". Молотов и его переводчик рассмеялись после этого замечания, которое, хотя и выглядело добродушным подтруниванием, скрывало в себе угрозу, которой так боялись Сталин и Молотов [ 38 ].

Молотов явно хотел отшутиться, упомянув американскую бомбу. В тот же вечер в посольстве Молотов предложил тост: "Выпьем за атомную бомбу! У нас она есть" [ 39 ].

Если бомба придала Бирнсу уверенность, то Молотова она сделала упрямым. Молотов удостоверился в несгибаемости Бирнса, когда настаивал на участии СССР в контрольной комиссии по Японии и требовал советской опеки над Ливией. Молотов, в свою очередь, сопротивлялся попыткам Запада влиять на формирование правительств в Румынии и Болгарии. Более того, хотя он и принял английское предложение об участии в дискуссиях также министров иностранных дел Франции и Китая, десятью днями позже он изменил свое мнение и просил исключить их. Обращения Трумэна и Эттли к Сталину не изменили советской позиции, и конференция закончилась 2 октября - соглашение принято не было [ 40 ].

На официальном обеде во время конференции Молотов сказал, что, "конечно, мы все должны обратить внимание на то, что говорит господин Бирнс, так как американцы - единственная нация, владеющая атомной бомбой" [ 41 ].

Но как раз обращать внимание на Бирнса Молотов, демонстративно и подчеркнуто, не стал. Он вел себя таким образом, чтобы создать впечатление, что Советский Союз не запугать и не принудить к уступкам посредством американской атомной монополии. Если это действительно было его целью, он добился блестящего успеха. Бирнс теперь понял, что русские были, по его собственным словам, "упрямы, настойчивы и не из пугливых [ 42 ].

На Трумэна также произвело впечатление, что бомба не оказала никакого влияния на Молотова, и он был озабочен быстрыми темпами проводимой в США демобилизации. Когда его управляющий финансами Гарольд Смит сказал: "У вас в руках атомная бомба",- Трумэн ответил: "Да, но я не уверен, что ее когда-нибудь можно будет использовать" [ 43 ].

Успех Молотова в Лондоне был куплен дорогой ценой. Лондонская встреча закрепила за ним репутацию "господина Нет". "Манчестер Гардиан" писала, что "во время своего пребывания в Лондоне господин Молотов безрассудно растратил огромный кредит доброй воли по отношению к России, который был накоплен в нашей стране во время войны" [ 44 ].

Лорд Галифакс , британский посол в Вашингтоне, сообщил в Министерство иностранных дел, что в результате советской непреклонности на встрече в Лондоне "трезвомыслящие американцы и особенно те, кто примыкает к центру справа, почувствовали, как помимо их желания им навязывали вывод, что теперь в мире существуют два больших идеологических блока" [ 45 ].

В Советском Союзе тоже прозвучали предупреждения о возможном прекращении сотрудничества. В передовой статье в "Известиях" от 5 октября заявлялось, что сотрудничество будет прервано, если Соединенные Штаты и Англия не изменят свое отношение к существующим соглашениям [ 46 ].

Позже в том же месяце Сталин заявил Гарримаиу, что Советский Союз может склониться к "политике изоляции".

Гарриман считал, что тенденция к односторонности в советской политике возросла уже с Лондонской конференции [ 47 ].

Франк Роберте, британский посланник в Москве, сообщил в том же месяце, что атомная бомба, "вероятно, увеличила уже существующие подозрения СССР по отношению к остальному миру" [ 48 ].

Ссылки: