 |
Головин И.Н.: в Вене, нашли уран
Рано утром выехали в Линц . Дивной красоты австрийские дороги по легко пересеченной местности с пологими холмами, меж которых вьется дорога. Но что это? Мы догнали колонну беженцев , идущих с французскими флагами. Мужчины и женщины, среди них старики, детские коляски. Через несколько километров другая колонна с другим флагом. Итак весь день. Организованными толпами, усталыми шагами во всех направлениях шли люди. Это освобожденные пленные и просто угнанные немцами люди шли к себе домой. Вся Европа встала на ноги и двигалась к себе. В одном месте, метрах в ста от шоссе, мы увидели группу строений. Подъехали. Оказалось - брошенный, совершенно безлюдный со всеми открытыми дверями и воротами заводик дверных замков "Zeiss Icon" . Дивные, совершенные, безупречные замки на складе готовой продукции, где уже похозяйничали солдаты, кое- что поразбросано. Всю войну делать дверные замки! У нас это было бы дико. Все станки точили мины или снаряды. Замки не срочны, срочна победа. А Гитлер не сумел мобилизовать все для фронта! Я положил в карман два замка и пяток ключевых ячеек, и поехали дальше. В Линце ничего, достойного внимания не обнаружили. Немцы действительно думали построить генератор Ван-дер-Граафа в физ-культурном зале школы. Нам показали два диффузионных насоса высотой метра полтора и несколько округлых электродов. Больше ничего в школе не было, и мы не добивались смотреть.
На следующей неделе пребывания в Вене мы перебрались на одну из улиц в четырехэтажный дом на правой стороне, если идти от Ринга. В нем разместилась наша часть разведчиков. Я поселился на третьем этаже с капитаном Зима . Это был его псевдоним, а имени не помню. Шевченко познакомил разведчиков с нашей задачей. И тут Зима сделал меня переводчиком на допросах арестованных немецких специалистов. Их, как кажется, держали взаперти в подвале нашего дома. Приводили по одному к нам на третий этаж в ту же комнату, где мы с Зимой спали, и длительно, часами допрашивали, выясняя их знания в области урановой проблемы и стараясь через них нащупать, есть ли в Вене сведущие в этой области люди. Среди допрашиваемых была одна женщина - Ванда Вамбахер , занимавшаяся до войны изучением ядерных реакций по трекам в толстослойных эмульсиях . Ее знали наши советские ядерщики по публикациям, а она знала имена наших, занимавшихся этим в ЛФТИ .
Разведчики сказали, что она активная сторонница фашизма, и потому к ней Зима был особенно суров. На допросы она приходила мрачная, растрепанная и насупившаяся, выглядела всегда не выспавшейся. Никакого толка от нее не добились. Один из солидных допрашиваемых просил о возможности сходить домой, взять полотенце, мыло, гребешок. Было ли это сделано, не знаю.
В один прекрасный день к нам на допрос добровольно пришел худющий высокий лаборант из Радиевого института с огромным рюкзаком. Он сказал, таинственно улыбаясь: "Я знаю, что вас интересует. Вот тут лабораторные журналы. В них все написано. Я симпатизирую коммунистам. Я буду вам помогать", - и, оставив рюкзак, попрощался и ушел. Зима прервал допросы, а я углубился в чтение лабораторных журналов. Среди них было и описание каких-то опытов, в которых использовался в значительном количестве порошковый металлический уран. Там, в частности, было написано, как при пересыпании уран однажды загорелся. Оставив этот журнал у себя, я вернул лаборанту на следующий день остальные и стал расспрашивать про уран. Он смекнул: "Вам нужен уран!? Я покажу, где он. Приезжайте завтра с машиной. В подвале стоит шестнадцать ящиков с ним. Я проведу, и вы их возьмете". Я сообщил об этом командованию. Все немедленно было сделано, и на следующий день я получил в свое распоряжение полуторку и взвод автоматчиков. Подъехали к парадной двери института. Но, увы. Это было воскресенье. Дверь заперта, вход во двор института на замке, там, где я видел лаборанта, - ни души. Пришлось вернуться назад ни с чем. Командир разведбатальона был в бешенстве. Операция сорвалась! Я его успокаивал, что все завтра будет в порядке.
Назавтра все развернулось лихо. Мы со взводом автоматчиков - ребята малорослые, лет по восемнадцати, ремень через грудь, автомат на спине - выскочили из кузова, открыли парадную дверь. Лаборант уже ждал нас у входа вместе с директором института. Спустились в подвал - огромный, чистый, сухой, по порядку нам непривычный. У каждой из комнат, шедших в два ряда, стояло по ящичку. Все 16 обещанных. Я дал команду ребятам таскать в кузов. Директор всполошился: "Как хотите везти? Сразу все вместе? Это нельзя! Видите, как мы расставили, - по несколько метров между ними. Соедините - пойдет реакция. Внимание! Опасно!" Я скомандовал ребятам: "Не жалей и не робей - таскай все в кузов. Ставь аккуратно вплотную", - а сам пошел с директором наверх.
Он попросил расписаться в получении. Тут я раскис в интеллигентщине. Наговорил ему всякие слезы, что надеюсь встретиться в иной обстановке. В сотрудничестве и дружбе. Он слушал недоуменно и ничего не ответил. В лаборатории еще я увидел большую бутыль с порошкообразным торием. Хотел и ее взять. Но по робости и смятению не отстоял и, расписавшись на подготовленной директором расписке, ушел в машину. На Мариахельфштрассе велел все ящички загнать мне под кровать. Кажтый был по 20 килограммов.
Отпустив автоматчиков, я стал изучать добычу. Вскрыл ящик. В нем плотно закрытая круглая жестяная банка с надписью некоей фирмы. Подковырнул крышку и увидел серо-стального цвета порошок. Взял несколько чайных ложек на блюдечко и, закрыв банку, поднес к горке зажженную спичку. Поджечь не удалось. Воткнул в горку несколько спичек горизонтально и поджег. Горка начала раскаляться и долго стояла раскаленной, когда уже все спички прогорели. Жар нарастал, и блюдечко лопнуло, оставаясь стоять на стуле. Когда все остыло, цвет горки был уже зеленоватый. Я взял обе половинки блюдца, стараясь не просыпать порошок, снес в туалет и смыл порошок под краном, а осколки блюдечка бросил в мусорную корзину. Так состоялось мое первое знакомство с ураном . Через день все 320 килограммов урана были самолетом доставлены Курчатову .
Ссылки: