Владимир Арсенин о И.Н. Головине (с 1960-х и далее в ИАЭ)

Источник: Книга "творцы ядерного века. И.Н. Головин"

"Главное для меня - ваши успехи" В начале 60-х годов, будучи аспирантом В.И. Когана в МИФИ, я посещал семинары в Курчатовском институте. На одном из семинаров Владимир Ильич указал на высокого громкоголосого человека: "Это - Головин". После окончания аспирантуры я около года работал в МИФИ. Тянуло, однако, в Курчатовский. Узнав об этом, В.И. сказал: "Надо подумать, с какой стороны начать планомерную осаду". Спустя некоторое время он решил, что лучше всего попытаться заинтересовать Головина. Мои работы касались колебаний сильно неоднородной плазмы, а именно такую плазму имели на Огре-1 . Кроме того, "у него неограниченные полномочия". Устроили выступление на семинаре Огре-1. Через несколько дней В.И. спросил Головина о впечатлении и, услышав благоприятный отзыв, заметил, что молодой человек хотел бы работать в институте. - Да? Пусть позвонит. Игорь Николаевич предложил поговорить у него дома. Сидели в саду. Расспросил, к каким задачам лежит интерес. Поинтересовался, что за семья. - Слышал от брата о вашем отце. (Игорь Николаевич и отец несколько лет трудились на одной кафедре.) Через неделю Игорь Николаевич назначил встречу утром у входа в институт (позже довелось узнать, что в эту неделю И.Н., будучи у А.П. Александрова , сказал, что надо бы взять такого-то. Тот ответил: "Ну что ж, раз надо, возьмем"), и сам отвел к инспектору отдела кадров. - Оформляйтесь. Я вам позвоню. Из МИФИ пока не увольняйтесь. Совет не увольняться пригодился, потому что шел месяц за месяцем, а от Головина ни звука. Начал сильно нервничать. Набрался храбрости и позвонил. - Да- да, на днях все должно разрешиться. (Оказывается, И.Н. "набирал" для нового сотрудника ставку за счет уходящих из отдела.)

Утром первого рабочего дня Игорь Николаевич долго рассказывал мне, какие проблемы волнуют экспериментаторов. Потом повел в другое здание знакомить с Пановым , Жильцовым , Чуяновым . Оставил с Пановым. Дмитрий Александрович выложил непонятные картинки циклотронных колебаний, регистрируемых на Огре-2, с максимумами по обе стороны от экваториальной плоскости ловушки и провалом в самой плоскости. В лаборатории это называли "задницей Артеменкова" (говорили и попроще): измерениями циклотронной активности занимался Л. И. Артеменков .

Скоро удалось сообразить, что, видимо, наблюдалась антисимметричная мода колебаний, а провал обязан тому, что регистрировался только модуль поля колебаний, без фазы. Так и оказалось. И.Н. интересовался началом взаимодействия новобранца с экспериментаторами и, похоже, был удовлетворен (самому же новобранцу результат придал уверенности в том, что простые модели и уравнения действительно могут иметь отношение к реальности). Во всяком случае, через некоторое время недавно принятому сотруднику выделили комнату в лаборатории Панова.

Твори! Восторг научных изысканий, однако, прервался. Позвонила секретарь Валентина Михайловна и предложила провести неделю на стройке мастерской во дворе отдела. Добавила: "Головин уже отработал". (Позже эту мастерскую, возведенную с участием сотрудников отдела, отделение "отписало на себя". Кажется, это не облегчило жизнь лабораторий; на заседаниях HTC немалое время уделялось квотам на нормо-часы.) Игорь Николаевич был человеком увлекающимся. И это соединялось в нем с трезвым осознанием трудностей намечаемого дела, основанным на знании предмета; к практическому делу он приступал хорошо подготовленным. В день своего 60- летия И.Н. заявил, что, хотя он много лет посвятил продвижению открытых ловушек, отныне целью его жизни будет создание реактора- токамака . Он затеял сооружение токамака с дивертором. Был разработан с участием ряда сотрудников Харьковского физтеха проект ТБ-0 (так и не реализован). В первых обсуждениях обнаружилось, что некоторые представления Головина о физике удержания были неверными. Так, вертикальные движения плазменного шнура оказались вовсе не медленными, на что поначалу он рассчитывал. И тут задача стала ему еще интереснее. Немедленно начал "образовываться" в этом вопросе, думать, кого привлечь из специалистов.

Вообще, как пришлось много раз наблюдать, И.Н. отличало умение благодарно воспринимать компетентную критику и усваивать новый взгляд на вещи, хотя бы и сильно отличающийся оттого, что он думал раньше. И.Н. оставался, пополняя свои познания, "на передовом рубеже" и в самые последние годы. Заинтересованный в критике, нередко просил прийти к нему с утра, чтобы обсудить волнующий его вопрос. Обычно договаривался о такой встрече заранее. Зачастую сидения длились несколько часов ("У меня теперь есть время для науки" - И.Н. уже не ведал отделом, так что административных забот стало меньше), и если в результате разговора выплывали вещи, с которыми он был мало знаком и в которых хотел бы разобраться лучше, то просил написать. Подобные меморандумы иногда передавались через секретаря Галину Владимировну. Игорь Николаевич приходил в возбуждение от каждой свежей работы, в каком бы институте у нас или за рубежом она ни была сделана, устраивал обсуждения, подчас многолюдные (а что у нас надо предпринять?). Любил бывать в Новосибирске, в ИЯФе, потому что всякий раз узнавал там что-то оригинальное, для себя интересное. "Неприкосновенными", несмотря на множество административных дел, были для него часы семинара отдела. Слушал заинтересованно ("Ишьты!"), записывал. Приветствовал выступления "приходящих" докладчиков. Для них соглашался, хотя и неохотно, сдвинуть начало со слишком ранних 9 часов. Умел радоваться успехам сотрудников. Восхищался работами Д.А. Панова , к которому питал огромное уважение; жалел, что не удается уговорить того написать докторскую диссертацию. Ценил таланты молодого В.А. Чуянова . С годами все больше отдавал должное фундаментальности работ А.В. Тимофеева . С удовольствием рассказывал в отделе, как встретил М.А. Леонтовича и тот сообщил: "Вашего Тимофеева очень хвалят". Многих выпустил в самостоятельное плавание. Когда в очередную свою круглую дату И.Н. сказал, что его главная забота теперь - "не собственные научные результаты, а ваши достижения" (хотя его научная активность не убавилась; об одной работе еще будет идти речь), слушатели знали, что это не поза. И.Н. с энтузиазмом встретил появление концепции амбиполярной ловушки, предложенной Г.И. Димовым с соавторами. После нескольких лет, отданных ТБ-0, снова стал пропагандировать открытые системы. В начале 80-х годов мы с И.Н. ездили в Ленинград договариваться с К.М. Лобановым из НИИЭФА о расчетах устойчивости плазмы в некоторых замысловатых открытых конфигурациях. Эту "светлую голову" рекомендовал А.В. Комин . Головин поехал, думаю, затем, чтобы самому посмотреть, что он за человек (И.Н. вообще с интересом приглядывался ко всякому незнакомому научному работнику), и придать работе статус важной. Когда освободились от дел, Игорь Николаевич предложил поехать к морю. Долго стоял на ветру под сентябрьским солнышком. Потом в ожидании поезда гуляли по центру (ходить ему было нелегко, но он, сдается, не желал давать себе спуску), и Игорь Николаевич среди прочего рассказывал, как в годы создания Огры-4 со сверхпроводящими обмотками встречался со знакомыми директорами заводов, по постановлению правительства задействованных в изготовлении установки. ("Вот видите на столе стопку бумаг. Это постановления правительства. А что из всего этого выполнять, еще посмотрю".) Тем не менее Игорю Николаевичу шли навстречу.

Вспомнилось, как на митинге по случаю пуска Огры-4 выступал А.П. Александров и говорил, что удивительно, как это Головин со своим коллективом смог все это сделать - ведь денег-то мы выделили маловато. Наверное, можно сказать, что сработал моральный капитал.

Из-за хромоты И.Н. несколько раз весной в гололед падал и ломал ногу. В последние годы добавились и другие поводы попасть в больницу. Он использовал эти лежания для приведения в порядок и записывания соображений по занимавшим его темам.

Накануне 75-летия И.Н. как раз выписался из больницы. Как водится, по случаю юбилея был устроен семинар с выступлением виновника. Ожидали, что оно много времени не займет, а дальше можно будет приступить к поздравлениям. Пришло много людей со всего института. Игорь Николаевич занял, однако, оба семинарских часа. Он изложил работу о перспективах синтеза с использованием в качестве топлива гелия-3 . Эта работа, в которой обсуждается важная роль материаловедческих проблем в термояде, получила отклик, хотя сначала не была положительно воспринята частью "чистых" плазменщиков.

Была одна сторона деятельности Головина, которую, видимо, он считал важной. Игорь Николаевич собрал большой материал по истории атомного проекта , причем много сведений получил непосредственно от его участников. Лишь часть всего этого попала в книгу о Курчатове (кстати, в один свой день рождения И.Н. дарил эти книжки, заранее подписанные, всем сотрудникам отдела). Остальные, с его точки зрения, заслуживающие интерес части рукописи читал сотрудникам в конференц-зале отдела. На эти чтения приглашалась прежде всего молодежь, но приходил чуть ли не весь отдел, так что зал бывал набит битком. С подобными лекциями И.Н. выступал и в других аудиториях. Мне довелось быть свидетелем такого выступления перед участниками молодежной школы, проводившейся в Харьковском физтехе. Дело происходило осенью на загородной базе отдыха в большом стынущем от холода кинозале. На докладах были заполнены лишь первые ряды. На лекции же Головина свободных мест осталось мало. Приехало множество людей из института и университета.

И.Н. был замечательным рассказчиком. Запомнились его воспоминания о месяцах, проведенных в ополчении , о цепи случайностей, благодаря которым остался жив и в дни паники в октябре 41 -го вернулся в Москву. Рассказывал, какое впечатление произвели на него горы. Как до войны путешествовал по Карачаю, как потрясла его картина Эльбруса с перевала Карачай-ауш.

Летом 1994 года мы с мамой находились на даче. В один дождливый день у крыльца возникли Игорь Николаевич с Людмилой Аристарховной . Следом появилась жена. Оказывается, ей позвонил И.Н. и стал расспрашивать, как добраться. Поняв, что он отправляется, жена помчалась вдогонку; хорошо, что успела прихватить бутылку вина. Игорь Николаевич приехал с кучей вопросов. Заодно сообщил, что собираются повысить зарплату.

Мы провожали гостей до станции. Шли берегом канала. И.Н. рассказал, что в молодости, до войны, бывал неподалеку в Деденеве ("Турист"), и одна старая учительница говорила ему, что в этих местах жили его предки, что название деревни Голявино - это искаженное Головине

Через несколько месяцев мне попались очерки известного в XIX века историка С.Н. Шубинского . В одном из них повествуется о

Василии Васильевиче Головине , который Петром I был послан в ученье в Голландию, потом определен в Морскую академию, при Анне Иоанновне попал в опалу, не миновал застенка, а в своем селе Новоспасском доживал дни. Любопытно, что окрестные деревни, упоминаемые Шубинским, сохранились. Я подарил эту книгу Игорю Николаевичу. Любые воспоминания о другом человеке субъективны. Неизбежно выпячиваются жизненные обстоятельства автора. Но, может быть, из штрихов воспоминаний многих людей, знавших И.Н. Головина, сложится цельный портрет неординарной личности.

Ссылки: