Спасение коллектива и пьесы "Город на заре"

Когда наступила весна, студийцы завершали работу над вторым актом. Хотя срок аренды заканчивался в июне 1940 года, их внезапно попросили покинуть помещение, так как аренда была незаконна. Что было делать? Не бросать же спектакль! Студийцы собрались в маленькой комнатке, которая служила подсобным помещением для биологического кабинета, и договорились показать готовые два акта пьесы тем людям, которым они доверяли и которые смогут им помочь, если увидят, что это заслуживает внимания. В итоге пригласили на репетицию К.Паустовского, М.Бабанову, И.Штока, А.Роскина, Т. Хренникова, А.Гладкова и многих других. Играли без грима и почти без освещения - только Зиновий Гердт смастерил из консервных банок осветительные приборы - некое подобие софитов. Взыскательным зрителям спектакль понравился, и 19 марта "Правда" напечатала статью Паустовского "Рождение театра": "Недавно два акта пьесы были готовы. Их показали нескольким актерам, критикам и писателям. От этого еще не законченного спектакля осталось радостное ощущение крупного события в нашей театральной жизни. Но на днях коллектив выселили из помещения, где он работал. Необходимо, чтобы Комитет по делам искусств срочно помог новому театру - дал бы ему на первое время хотя какой-нибудь зал для репетиций, чтобы закончить работу над пьесой". Просьба Паустовского была услышана, и в студию пришли сотрудники газеты "Правда" Борис Галанов и Александр Шаров , а также зампредседателя Комитета по делам искусств Александр Солодовников . Они посмотрели спектакль, и Солодовников разрешил студийцам остаться в помещении школы до завершения работы над пьесой. Те обрадовались и принялись за работу над третьим актом - последним в спектакле. На нескольких репетициях "Города на заре" присутствовал и будущий секретарь Московского отделения Союза писателей Анатолий Медников , который в этом качестве еще появится на страницах нашего повествования, а тогда, в студии Арбузова, куда его привел Михаил Львовский, он был всего лишь рядовым зрителем: "Я отчетливо помню этот вечер, коридор школы, слабо освещенный, угрюмоватый гимнастический зал, который на личные деньги Арбузова арендовала студия,- шведскую стенку с выломанными палками и некое подобие сцены, сооруженной из перевернутых парт. <...> Парты не мешали. Мы видели тайгу и верили, что где-то рядом течет Амур.

Актер - он же и драматург. Это было ново" [ 52 ]. И вот на таком фоне Саша Гинзбург изображал секретаря горкома, который ездил по амурской стройке на автомобиле: этот "автомобиль" символизировали два венских стула и обруч от третьего, который выполнял роль "баранки" в руках водителя. А барабанная дробь изображала звук мотора. [ 53 ]

Ссылки: