Ночные концерты Галича в Новосибирске

Помимо дневных концертов в Доме ученых в кинотеатре "Москва" постоянно шли ночные концерты - с 12 до 5 утра. Вечером там демонстрировались фильмы, а уж по окончании киносеансов ночь всецело принадлежала бардам. И все залы опять были забиты до отказа. На одном из своих выступлений Галич обратился к зрителям со словами: "Я сейчас взглянул на часы - половина третьего ночи! Нам- то ладно, нам дали сцену, и мы рады петь. Но как же вы-то высиживаете?" В ответ раздались громовая овация и крики: "Пойте!" [ 640 ]

Об одном из таких концертов имеются несколько свидетельств, которые хорошо дополняют друг друга. Первое принадлежит Валентину Глазанову : "Помню ночной концерт в каком-то кинотеатре Академгородка. Было много участников, концерт продолжался с двенадцати часов ночи до четырех утра. В середине концерта в зал пришли Галич и Кукин, которые где-то перед этим выступали (а потом они, как говаривал Городницкий, конечно выпили). Зал прервал аплодисментами выступавшего на сцене и попросил спеть Галича, но он сказал: "Товарищи, на сцене поет прекрасный автор Юра Лосев, не будем ему мешать". Но потом, по- моему, он все же спел, хотя, может быть, и нет" [ 641 ]. Галич все-таки пел - об этом подробно рассказал один из организаторов фестиваля Владимир Соколов, уточнивший, что Галич с Кукиным пришли около трех часов ночи: "В первый и последний раз со сцены выступал Галич. Запомнился знаменитый "ночной концерт". Где-то в полночь все барды собрались за кулисами и быстро уточнили программу. Начали выступать. Где-то около трех ночи в зрительном зале появились заглянувшие на огонек Галич и Юра Кукин. Их заметили и прислали записку с просьбой разрешить им выступить. Оба поднялись за кулисы, где как раз стоял и я. Тут стало ясно, что оба весьма навеселе после банкета. Первым пошел выступать Кукин и начал с "А я еду за туманом". Галич взял гитару и стал мне показывать пародию на Кукина. В это время из зрительного зала прибежал Андрей Берс (из тех самых Берсов, что и жена Толстого Софья Андреевна). Он гневно зашептал: ?Кто тут у вас блажит? Мы Кукина не слышим!? Пришла очередь Галича. Перед тем как выйти на сцену, он сказал мне: ?Если я упаду - выйдешь на сцену, скажешь, что у меня сердечный приступ. Возьмешь меня НА РУКИ и унесешь за кулисы!? Ни фига себе! Во мне весу тогда было 64кг, а в Галиче - под сотню! Галич начал выступление с песни "Баллада про маляров, истопника и теорию относительности". Прибегает Берс, говорит, что в зале сидят кагебешники. Главный у них улыбается и доволен. Галич переходит к известной "Балладе о прибавочной стоимости". Берс опять за кулисами: "Кагэбэшник уже не смеется!" Третья песня - "Памяти Пастернака" со словами "Мы не забудем этот смех и эту скуку. Мы поименно вспомним всех, кто поднял руку!". Потомок Софьи Андреевны уже вползает за кулисы: "Все, ребята! Еще немного - и будут всех брать на выходе!" Но где-то под утро концерт закончился благополучно. Все плохое было позже" [ 642 ] (10 марта в ДК "Москва" в 24.00 Галич в той же последовательности спел практически те же три песни, только вместо "Баллады о прибавочной стоимости" прозвучала "Ошибка".) Поскольку Владимир Соколов говорит, что Галич пришел на этот концерт в кинотеатре "Москва" после банкета, то можно предположить, что он состоялся в ночь с 11 на 12 марта, а сам банкет имел место 11-го числа - такая датировка следует из воспоминаний Раисы Берг [ 643 ].

На этом банкете присутствовало множество известных гостей, среди которых был 20-летний поэт и диссидент Вадим Делоне . В Академгородке он оказался в конце 1967 года после того, как 22 января принял участие в демонстрации на Пушкинской площади в Москве в защиту "четырех" арестованных Гинзбурга, Галанскова, Лашковой и Добровольского. Вадима тут же арестовали, но дали ему год условно, и, чтобы он не натворил чего-нибудь еще, его дед, знаменитый академик Борис Делоне , отправил внука подальше от Москвы к своему ученику, академику А.Д. Александрову , который поселил его в своем коттедже и даже дал рекомендацию на поступление в НГУ. Так вот, выступая на банкете, Вадим Делоне сказал, что Галич вернул поэзии свойство хлеба. А по окончании фестиваля прочитал ему написанное там же, в Новосибирске, стихотворение, которое так и называлось - "Александру Галичу": "Мы заботами заболочены, / Очертила нас четко очередь, / И не хочется быть за бортом нам, / В дон-кихоты идти не хочется. <...> От обид кричать не положено, / А положено челобитничать, / Непреложное все изложено, / Если хочешь жить - надо скрытничать. / Надо скрытничать, надо каяться / В том, что было, и в том, что не было, / Только небо в глазах качается, / Небо тоже чего-то требует. / Вот и кинулся он, вот и бросился / В безнадежный бой и неравный, / Хоть и волосы не без проседи / И здоровьишко в неисправности. / Обвинили его в человечности, / Били кривдою так, чтоб корчился. / Мол, чего он связался с Вечностью / И с Бессмертием в заговорщиках. / От обид кричать не положено, / А положено челобитничать, / Непреложное все изложено, / Если хочешь жить - надо скрытничать" [ 644 ]. После выступления на банкете Вадима Делоне попросили выступить Раису Берг , и она сказала следующее: "Я присутствую здесь с двойственным чувством. Мы приобщены к таинствам свободы. Миллионы за стенами дворца, где мы вкушаем ее, лишены даже крох. Подумаем о них. Наш пир - пир во время чумы" [ 645 ].

Когда участники банкета уже порядочно выпили, какая-то женщина с белыми глазами, как ее называл потом Галич, стала кричать ему, что он воспевает Пастернака, Зощенко, Цветаеву, Мандельштама, а тех, кто на полях сражений отстоял Родину и встал на защиту социализма, не воспевает, что он занимается пасквилями и т.д. [ 646 ] На защиту Галича встала Раиса Берг: "Вы нарушаете правила честного боя. Имя вашего противника известно вам, а ваше имя неизвестно ему и никому из присутствующих. Назовитесь". Тут же ярость этой женщины обрушилась на Раису Львовну, но она восприняла это спокойно, поскольку главное было сделано - она отвела удар от Галича.

Банкет закончился в полночь, и Галича проводили в гостиницу. А в два часа ночи, как рассказывает Раиса Берг, за ним приехали организаторы фестиваля и отвезли в кинотеатр "Москва", где зал уже был заполнен учениками математической школы Академгородка, и Галич пел для них. О другом ночном концерте, состоявшемся в Горном институте , рассказал его непосредственный участник Юрий Кукин : "Я выступал вместе с Александром Аркадьевичем Галичем в одном концерте, который начался в четыре часа утра. Поскольку все концерты с участием Галича были запрещены, люди сразу прибежали в этот зал, в Горный институт, сели со спальниками и сидели с шести вечера до четырех утра, и никто их не мог выгнать. Нас посадили в середину зала, чтоб милиция нас за руки не вытащила, и мы сидели и ждали начала концерта. Он начался в четыре часа, и мы пели часа четыре примерно, до утра. Галич там пел очень много песен. Это был, по-моему, первый и полный его публичный концерт в принципе" [ 647 ]. Такую же напряженную атмосферу во время ночных выступлений Галича запомнил и казанский автор-исполнитель Эдуард Скворцов: "Концерт Галича проходил в кинотеатре - по окончании всех сеансов, около двенадцати ночи. Зал был набит битком, все сидели в пальто, шубах - было очень холодно. И вот появился Александр Аркадьевич - очень импозантный, такой, знаете, салонный лев. Он, кстати, разительно отличался от бардов тех лет. Помимо песенок под гитару, мог подойти к роялю и на довольно приличном уровне исполнить Гершвина. Чувствовалось: хорошо воспитан, интеллигент. Свой концерт в Новосибирске Галич начал с известных песен, но все их слушали с особым вниманием, ведь одно дело - слышать его в записи, совсем другое - вживую! Потом он разошелся и начал петь такую антисоветчину! Помню, зал буквально замер, когда Галич запел "Леночку Потапову": "А утром мчится нарочный ЦК КПСС, В мотоциклетке марочной ЦК КПСС, Он машет Лене шляпою, спешит наперерез - Пожалте, Л.Потапова, в ЦК КПСС!? <...> Кажется, ему было очень важно показать, что он ничего и никого не боится, что он протестует. А тем временем ощущение, что по окончании концерта всех нас могут забрать, витало в воздухе. Но этого, слава богу, не случилось" [ 648 ].

Кстати, музыкальные произведения Гершвина в исполнении Галича услышал и Владимир Фрумкин . Прозвучали они в зале ДУ - судя по всему, перед концертом- презентацией 8 марта. Фрумкин же должен был сказать о Галиче вступительное слово: "Войдя в Дом ученых сибирского Академгородка перед тем знаменитым и злополучным концертом, с которого и начались все главные беды Галича, я услышал, как кто-то за занавесом наигрывает "Рапсодию в стиле блюз" Гершвина. Заглянул туда - за роялем сидел Галич. По слуху ли он играл "Рапсодию"?, по нотам ли выучил - не знаю, постеснялся спросить. Позже, в Москве, он сказал мне, что ноты знает, но свои песни записывать не решается, не хочет. И попросил это сделать меня - чтобы отправить на Запад для публикации" [ 649 ]. Там же Галича застал и Юрий Кукин, рассказавший о том, почему Галич стал играть Гершвина: "Галича спросили в новосибирском Академгородке: "Александр Аркадьевич, почему вы не хотите научиться играть на гитаре?" Галич не ответил, молча сел за рояль и блестяще исполнил "Голубой прелюд" Гершвина" [ 650 ]. А Танкред Голенпольский услышал, как Галич исполнял песню Лайонела Барта "From Russia with love" из одноименного английского фильма о Джеймсе Бонде (1963):

"Пообедав в Доме ученых, я прошел в концертный зал, где вечером произойдет событие. У рояля сидел человек и тихо играл, подпевая на английском. Играл великолепно. Его я не знал. Мелодия знакомая - "From Russia with love". Девушка, сидевшая рядом, была мне знакома - Светланка. "Танкред, Александр Галич". Он встал, красивый, элегантный, голова чуть тронута сединой. Спросил: "Вы будете вечером?? Мягкий интеллигентный голос. "Народ знает?, Думаете, много будет?" [ 651 ]. К этим воспоминаниям примыкает свидетельство Светланы Воропаевой: "Помню, как они с Танкредом играли на фортепьяно в четыре руки популярные в те годы мелодии из французских фильмов "Мужчина и женщина" и "Шербурские зонтики"" [ 652 ].

На свою беду, помимо основных концертов, Галич выступил еще на одном, незапланированном. На фестивале присутствовали ветераны войны, и они спросили свердловского барда Льва Зонова: "Что у вас происходит?" - "Фестиваль самодеятельной песни" - "А кто у вас самый главный?" - "Александр Галич". И ветераны захотели, чтобы Галич выступил у них, причем один. Галич и выступил, зарядив им обойму из своих политических песен. Реакция у фронтовиков была примерно такая же, как у партийного начальства: полное и категорическое неприятие. Подобная реакция на "правду жизни" была вполне предсказуемой, поскольку мировоззрение в таком возрасте поменять практически невозможно. И не случайно разгромная статья о Галиче, которая появится через месяц после фестиваля, будет написана одним из фронтовиков" В продолжение темы о восприятии песен Галича людьми старшего поколения приведем воспоминания Сергея Никитина : "был случай, когда я по радио спел Сонет Шекспира *66: "Зову я смерть, мне видеть невтерпеж достоинство, что просит подаянья". И в редакцию пошли письма от пенсионеров с вопросами: "Почему по радио передают Галича?" Главного редактора чуть сгоряча не уволили, но оказалось, что это слова Шекспира" [ 653 ].

Об этом же случае рассказала Татьяна Никитина : "один "народный мститель" написал разгневанное письмо в ЦК: Почему Никитин поет песни Галича в эфире?" Оказалось, что он услышал "Сонет 66" Шекспира, который однажды "сгоряча" пустили по радио в исполнении Сергея с его музыкой" (В той же передаче звучали стихи Д. Самойлова "Смерть царя Ивана" и т.д.)" [ 654 ]

Ссылки: