Гагарин Ю.А. в Саратовском аэроклубе

"Мама! В аэроклуб объявили прием четверокурсников техникумов. Аэроклуб - это то, о чем только можно мечтать!" В тот же вечер Юра, Виктор и их товарищ Женя Стешин подали заявления. Если бы был с ними Тимофей Чугунов, тоже обязательно подался бы в аэроклуб. Но Тимофея призвали на третьем курсе в ряды Советской Армии. Жалел Юра, что не сразу их допустили к полетам. Поначалу все те же занятия, все те же часы за партами. Наверное, ребята заскучали, но вида Юра не подал. Ничего. Преодолеем! - говорил он. - До полетов дойдем! Юра уже однажды (еще на втором курсе) вместе с Виктором Порохней поступал в саратовский аэроклуб, позанимались они месяца два-три, аэроклуб закрылся. Желание летать от неудачной попытки только укрепилось. На четвертом курсе, накануне дипломов, думалось, не до посторонних занятий. Но ребята радовались предоставившейся возможности попробовать свои силы в небе. Даже предстоявший отъезд на практику не помешал. Договорились в аэроклубе, что пропущенные занятия нагонят. В ту осень Тамара пошла в первый класс. Юра, пока у нас гостил, провожал ее в школу. К тому времени отремонтировали разбитое во время войны двухэтажное здание. Теперь школа на школу похожа! - отметил Юра. Преподавали в средней школе многие учителя, которые учили еще Юру.

- Ты уж меня не подведи, Тамарочка! - предупредил он свою племянницу. - Учись отлично. Юра рассказывал, что скоро поедет в Ленинград, куда ему выпала вторая преддипломная практика. Мечтал увидеть крейсер "Аврору", Смольный, памятники, музеи. Осторожно так спросил: "Мама, а ты что из детства помнишь?"

Помнила я многое, все это касается жизни путиловских рабочих, их борьбы. Жили мы на петербургской заводской окраине шесть лет, но в музеях, загородных дворцах и парках мне побывать не пришлось. Не для рабочих они строились. Да и жизнь была такая, что времени на прогулки, развлечения не оставалось.

Уехал Юра в Ленинград . Письма его оттуда приходили подробные, наверное, ему хотелось вновь познакомить меня с городом моего детства, городом революции, который тогда, в далекие годы, мне не удалось узнать. Одна из его первых самостоятельных экскурсий была на бывший Путиловский завод . Все намеченное он осуществил, очень красочно, живо описал. Да и практику завершил на "отлично".

Вернулся он в Саратов незадолго до нового, 1955 года. Юре предстоял нелегкий год - последние месяцы перед дипломом. Теперь письма сына стали короче. Я понимала: он трудится на два фронта. Понимал, что без известий от него мне будет одиноко, поэтому свою сыновнюю обязанность выполнял неукоснительно. Сообщал, как продвигается работа над дипломом. Много ему приходилось чертить. Юра добрым словом вспоминал старенького учителя, который преподавал им черчение в ремесленном училище. Не знаю уж, как он успевал, но занятия в аэроклубе не пропускал. В письмах часто упоминалось имя его летчика-инструктора Дмитрия Павловича Мартьянова . Все привлекало Юру в этом человеке. То, что окончил Борисоглебское училище военных летчиков , в котором когда-то учился Валерий Павлович Чкалов . То, что он после демобилизации не расстался с небом, стал инструктором аэроклуба. То, что дисциплинированным, точным, подтянутым он оставался и после армии. То, что умел подбодрить ребят, учил их преодолевать страх. Мартьянов готовил своих курсантов и к первым парашютным прыжкам. Так часто бывало с Юрой: в какое-либо дело влюблялся он благодаря тому человеку, кто это дело олицетворял. В школе любил физику, потому что обожал Льва Михайловича Беспалова . В ремесленном приворожил его к раскаленному металлу мастер Николай Петрович Кривов, в техникуме упоенно изучал законы физики - он с особым уважением относился к преподавателю Николаю Ивановичу Москвину . А может, все происходило наоборот? Может, эти люди, увлеченные своим предметом и будучи истинными воспитателями, умели перед учениками раскрыть красоту своего дела, страстно увлечь им ребят?

Наставниками в аэроклубе были очень опытные летчики. Сергей Иванович Сафронов в 1943 году стал Героем Советского Союза, теперь обучал курсантов летному мастерству, говорил о том, что летчику нужны крепкие нервы, твердый характер, спокойствие, разум. "Сильная воля - не врожденное качество, ее можно и надо воспитывать!" - эти слова Юре показались очень важными. Он их записал. Начальником аэроклуба тоже был Герой Советского Союза - Григорий Кириллович Денисенко . Юра, Виктор, Женя уважали своих учителей, преклонялись перед их военными подвигами. Получить замечание от таких людей считали стыдом. Зная Юрину натуру, я по письмам поняла: его неудержимо тянет аэродром, самолеты. Не забросил бы учебы в техникуме, ведь идет последний год, решается судьба! Осторожно, чтобы не обидеть Юру, написала, спросила, как бы между прочим, когда окончание работы над дипломом, куда направят трудиться.

Юра, конечно, сразу же все понял, успокоил, что дипломная работа продвигается успешно, назначен день защиты. Но все равно большая часть письма была отведена аэроклубовским впечатлениям. Среди писем, пришедших в апреле 1984 года, было одно из Саратова.

"Анна Тимофеевна! Мы, работники Саратовского аэроклуба , гордимся Вашим сыном, а нашим учеником. Аэроклуб сыграл решающую роль в становлении Юрия Алексеевича как летчика. Очень важно, как начинается путь. Юрий Гагарин с первых летных шагов показал и доказал свою любовь и преданность авиации. Из того набора, где был Юра, ему первому был доверен самостоятельный полет..." В конце автор сообщил, что за первоначальное обучение первого космонавта Земли Федерация космонавтики СССР наградила медалью имени Ю.А. Гагарина его первых учителей- авиаторов. Под письмом стояла подпись - Константин Филимонович Пучик .

Для меня эта фамилия связана со словами: "Взлёт разрешаю" и с годом 1955-м. Однажды распечатываю я письмо от Юры, а там - номер молодежной газеты. Развернула, ищу глазами заметку, понимаю - не зря же ее Юра прислал. "День на аэродроме" называется. Я ее столько читала и перечитывала, что запомнила дословно: "Сегодня учащийся индустриального техникума комсомолец Юрий Гагарин совершает свой первый самостоятельный полет. Юноша немного волнуется. Но движения его четки и уверенны. Перед полетом он тщательно осматривает кабину, проверяет приборы и только после этого выводит свой Як-18 на линию старта. Гагарин поднимает правую руку, спрашивая разрешения на взлет. Взлёт разрешаю! - передает по радио руководитель полета К.Ф. Пучик . В воздух одна за другой взмывают машины. Инструктор, наблюдая за полетами своих питомцев, не может удержаться от похвалы: Молодцы, хлопцы!" На овальной фотографии - Юра в кабине самолета. Фотография небольшая, но хорошо видно Юрино лицо.

Алексей Иванович выслушал письмо из Саратова, рассмотрел газету. Конечно, мы были несказанно рады, что о сыне в газете напечатали. Честь это большая. Но подумал-подумал, поразмышлял мой Алеша и, нахмурившись, говорит: Нюра, а почему, думаешь, именно о нем напечатали? Я предположила, что у него лучше, чем у других, обучение идет. Алексей Иванович кивнул: И я так думаю. Вот ты и пропиши, чтобы он нос - то не задирал, не вообразил, что он особенный. Так я, конечно, говорить ему не стала. Радость сыну омрачать не хотела, но все-таки предостеречь надо было, вот я и написала: "Мы гордимся, сынок. Но смотри, не зазнавайся..." Наверное, слова мои материнские запали Юре в сердце, если спустя десять лет вспомнил он о них, привел в своей книге "Дорога в космос". Вот и в письмах тех лет другу сын пишет: "Ты почаще критикуй, а то без критики человек может испортиться. Я же на нее нисколько не обижаюсь, наоборот, приветствую". Зная Юрину натуру, подтверждаю: говорил он не ради красного словца, а действительно ждал правдивых оценок своих поступков.

Ссылки: