Семенов приобщается к физике

Николй Семенов запомнил на всю жизнь, как в пятом классе учитель попросил его: "Семенов, расскажите про хлор". Перед этим он болел тифом, пришлось наверстывать - и тут-то впервые "натолкнулся" на химию. Взялся за учебник и не смог отложить, пока не прочел целиком, хотя вполне бы мог остановиться па том месте, докуда дошли одноклассники. Он обстоятельно рассказал тогда на уроке о желто-зеленом газе, который относится к галогенам, химически очень активен и образует многие соединения, в том числе всем известную поваренную соль. И удовлетворенный учитель сказал, обращаясь к классу: "Смотрите-ка, сам зеленый, как хлор, а как все понял!"

Учитель перехвалил его. Он понял далеко не все. Взять хотя бы ту же поваренную соль. Соединение натрия с хлором. Почему зеленый ядовитый газ, соединившись с мягким блестящим металлом, превращается в вещество, совершенно не схожее ни с тем, ни с другим? Что при этом происходит?

В рождественские каникулы, накупив в аптеке колб и химикатов, пятиклассник решил получить ответ на свой вопрос - то был первый вопрос, заданный природе будущим ученым. Итак, он сжег натрий в хлоре, смыл осадок со стенок, отфильтровал его, выпарил, посыпал на хлеб и съел, убедившись тем самым, что состав поваренной соли именно таков, как описан в учебниках, но так и не узнав, откуда берутся непонятные свойства соединения. На это в учебниках ответа не было. И он продолжил свои опыты, перейдя к горению и взрывам, что отнюдь не приводило в восторг домашних, особенно после того, как во время очередной демонстрации химических чудес поцарапало носы гостьям-гимназисткам. Но все это было еще не вполне серьезно, пока в конце шестого, предпоследнего, класса не попались ему в руки две книжки и не поразили его. Пройдет почти четверть века. Тридцативосьмилетний академик Семенов в предисловии к книге "Цепные реакции" - главному труду своей жизни - скажет: "Я имел смелость посвятить эту книгу Сванте Аррениусу и Вант Гоффу. С ранней юности моей мечтой было посвтить свой первый большой труд двум моим великим заочным учителям, книги которых заставили меня заняться физикой со специальной задачей научиться ее применять к химическим проблемам".

Вот с какой целью ученик Самарского реального училища решил изучать физику в Петербургском университете . Но осуществить это намерение не так-то просто. "Реалисту" полагалось идти в технический институт - путь в университет лежал из гимназии. От "реалиста" требовалось сдать добавочный экзамен. Латынь... Отец отговаривал: напрасно ты это задумал. Ну, добьешься своего, ну, кончишь университет - кем ты будешь? Учителем?.. "Нет,- отвечал уверенно сын.- Буду ученым".

С гимназическим курсом латыни он разделывается за полгода, и по случайному совпадению в тот день, когда его товарищи отправляются за город отмечать окончание училища, ему предстоит держать экзамен... Тройка с минусом открывает перед ним университетские двери. Без особого трепета вошел он в них: считал, что порядочно знает. Лекции знаменитого профессора физики показались ему вычурными. Другой профессор славился эффектными опытами. Но однажды лаборант-демонстратор заболел, и без него профессор оказался беспомощным. Это как-то сразу убило интерес к его лекциям. Вчерашний "реалист" не знал, чем заняться, пока случайно не набрел на студенческий физический кружок , организованный еще Эренфестом . После его отъезда вели кружок молодые физики-теоретики, его ученики. Первокурсник застенчивостью не отличался, заявил им сразу, что хочет рассказать о теории относительности. Один доклад сделал, другой, пока ему слушатели не объявили: мы это все знаем, только на ином уровне - по оригинальным работам!.. Даже спор возник о нем. Чулановский говорит: обычный провинциальный нахал! А Крутков защищает: похоже, из него что-то выйдет! Но "нахал" не обиделся. По примеру товарищей стал тоже читать журналы, знакомиться с физикой в оригинале... А в конце первого курса услышал наконец лектора, который заинтересовал его: приват-доцент А.Ф. Иоффе в январе 1914 года начал курс "Теории излучения".

Ссылки: