Булич-Елагина О.П. по воспминаниям дочери, Кати Елагиной

Источник: Елагина Е.Н., 2006

Моя мать была не только умной, но безусловно красивой интересной женщиной с большим внутренним содержанием и богатым духовным миром. Внешне была рано седеющая брюнетка с ярким блеском оживленных и выразительно зажигательных глаз, с прекрасными сверкающими белизной ровными красивыми зубами. Две толстых тяжелых косы не без труда умещались на голове. От их тяжести ходила, откидывая назад голову, что часто воспринималось как гордость. Таких прекрасных волос ни у кого больше видеть не приходилось. Густые с красивым блеском распущенные волосы ручьями струились по спине, достигая до щиколоток. Процедура мытья головы бывала долгой и сложной. Распуская волосы для просушки, даже совершенно нагая, спокойно могла бы скрываться в них как под пелериной. Начинавшаяся в годы войны цинга лишила ее зубов и большей части волос, сильно поредевших. Глухота не накладывала отпечатка на оживленное лицо с выразительной мимикой, хотя очень мешала в жизни. Настойчивый своевольный характер, с острым язычком, источающим при случае яд, способным четко и ясно излагать и свои мысли, и обретенные знания. Если же на время слух чуточку улучшался, способна, не задумываясь, мгновенно отпарировать самым неожиданным и всегда логично обоснованным собственным мнением. Но чаще приходилось ей переспрашивать и, не всегда улавливая смысл, отвечать невпопад. Правда, личное обаяние сглаживало такие казусы.

При всей образованности и ясности незаурядного ума совершенно бывала неспособной воспринимать юмор, а уж коль сама принималась острить, то неизбежно озадачивала неуклюжестью не вызывающей смеха остроты.

Литература, подобная Дюма, на дух ею не воспринималась и читать не желала. Да и сама не в состоянии была понимать, как можно в каком бы то ни было возрасте увлекаться подобными романами. Отцу от нее обычно доставалось за проявление интереса ко всяческой "ерунде". Хотя просила пересказать содержание "Трех мушкетеров", шумно негодуя и возмущаясь не соответствующей местами исторической действительности. Многое воспринималось ею оригинально, что не могло не вызывать удивления, но поколебать ее твердых представлений бывало затруднительно. Личное же мнение частенько шло вразрез с общепринятыми представлениями, хотя и не лишенное неизменной логичности.

Уловить смысла анекдотов вообще бывала не в состоянии, не понимая, над чем так дружно смеялись. Досаждала потом отца просьбами объяснить ей смысл анекдота. Остроумнейший отец находил обычно доступную ее пониманию шутку, над которой принималась хохотать таким хохотом, который больше напоминал раскаты грома. Воспроизвести подобие такого хохота не удавалось даже длительными тренировками.

Для любого человека моя мать всегда могла найти интересную ему тему для увлекательного разговора, но только не для меня. На любые мои вопросы следовало краткое и решительное "отстань". А в минуты хорошего настроения высмеивала не слишком-то удачными шутками, неизбежно приводившими к слезам. Педагог в ней был никакой, и сама это понимая, избегала вступать со мной в разговоры, не касавшиеся четких и определенных требований с неукоснительным соблюдением режима дня.

Со мной ей бывало не интересно, но вступив в роль бабушки, внукам уделяла много внимания. С детства я всегда видела свою мать читающей. С непостижимой быстротой проглатывала она любой толщины печатные издания, представлявшие для нее интерес, не пропуская строк и твердо держа прочитанное в памяти. Что бы она ни делала, расчесывала ли волосы, либо заплетала косы, глаза были устремлены на лежавшую рядом книгу. Принималась варить кашу или кипятить молоко, книга оставалась рядом. Молоко при этом убегало и, чертыхаясь, быстро ликвидировала последствия невнимательности, опять утыкаясь в книгу. Даже за столом, несмотря на строгие и негодующие замечания бабушки, раскрытая книга оставалась неизменным ее спутником. Не говоря уж про продолжительное чтение перед сном.

Любопытно было наблюдать за процессом ее чтения, при котором зрачки бегали по строкам с непостижимой быстротой, а переворачиваемые страницы только шелестели, мелькая, как будто их перелистывали ветром.

Ссылки: