3-й пуск Е-6: не попали в Луну

Источник: Книги Черток Б.Е.- Ракеты и люди

Два месяца снова днем и ночью готовили следующий пуск Е-6. На Государственной комиссии, которую по Е-6 с самого начала возглавлял Тюлин , Пилюгин произносил речи с клятвенными заверениями, что все слабые места в И-100 проанализированы и необходимые меры приняты. Весь монтаж покрывается специальным лаком, а испытания ужесточаются для выявления возможных дефектов еще на заводе. 2 апреля 1963 года делаем третью попытку выйти к Луне. Наконец-то на счастливом тринадцатом по счету носителе 8К78 сработали как положено все четыре ступени, и мы летим к Луне! Об этом, находясь в Тюратаме, мы узнали по ВЧ-связи из Москвы через два часа после пуска. ТАСС своим сообщением объявляет всему миру, что "... 2 апреля 1963 года в Советском Союзе осуществлен запуск космической ракеты в сторону Луны... На борту космической ракеты установлена автоматическая станция "Луна-4" весом 1422 килограмма. Автоматическая станция "Луна-4" достигнет района Луны через трое с половиной суток". Ни слова в официальном сообщении об истинном назначении станции - мягкой посадке - не сказано. По этому поводу были очень горячие споры. Большинство участников работы по Е-6, отдававших этой программе не только свой интеллект, но и душу, роптали, а порой громогласно возмущались на совещаниях такими сообщениями. Объединившись с Рязанским, я высказал Тюлину и Келдышу наше общее мнение, что такая информация принижает действительное значение космических программ, порождает у народа сомнения в их целесообразности. Мы иронизировали также по поводу следующих слов в официальном сообщении: "Слежение за полетом станции, определение параметров ее траектории, прием на Земле научной информации осуществляются специальным измерительным комплексом на территории Советского Союза". Мы имели все основания гордиться большой 32-метровой параболической антенной и всем симферопольским НИП-10 , который осуществлял слежение и управление по всей лунной трассе.

Местонахождение большой антенны под Симферополем , так же как и больших антенн в евпаторийском центре дальней космической связи - НИП-16 , было точно определено американскими средствами наблюдения. Почему американская, а затем и европейская пресса о нашей системе пишет больше хорошего, чем мы сами? Мы не понимали и возмущались. Полин , хорошо изучивший весь механизм согласования текстов официальных сообщений, посмеиваясь над нашими эмоциями, отпарировал: "Зачем сообщать о симферопольском центре, если нам запрещают сообщать даже о месте старта?" Не впервые Келдышу в ответ на наши возмущения пришлось оправдываться, что он бессилен. Аппарат ЦК ссылается на высшие государственные интересы и при этом пользуется таким доводом:

"Мы о своих неудачах ничего не должны сообщать. Если американцы о них догадываются и знают еще о многом другом, то это их дело, их заботы. Мы с вами не должны быть источником такой информации". Короче говоря, пусть весь мир узнает о месте стартов, центре управления, о наших трудностях и неудачах, но только не от нас. Тюлин рассказывал, что он просил Королева при очередной встрече с Хрущевым лично или в разговоре по "кремлевке" намекнуть на вредность такой полуправды в публикациях о космосе.

"Но Сергей, - сказал Тюлин, - отказался поднимать этот вопрос". Между тем мы настолько разуверились в надежности четырехступенчатого носителя 8К78, что вместе с Государственной комиссией морально еще не были подготовлены к удачному пуску. Как только теплоход "Долинск", контролирующий из района Гвинейского залива по "Тралу" работу блока "Л", доложил, что все сработало по-штатному и двигатель выключился от интегратора, мы бросились по ВЧ-связи запрашивать московский баллистический центр. Тот еще не был готов ответить, "куда же летим?".

Дальнейшее управление полетом было передано симферопольскому НИП-10. На "двойке" быстро собрались на короткое совещание техническое руководство и вся Госкомиссия. Королев задал мне вопрос, кто же теперь персонально отвечает за управление полетом? Я не колеблясь назвал Богуславского , который по расписанию обязан был находиться на НИП-10 . Подготовку бортового радиокомплекса Е-6 на полигоне Богуславский поручил своему заместителю Пиковскому , а сам руководил отладкой наземной аппаратуры НИП-10 со слабой надеждой дождаться, наконец, работы для самой большой по тем временам параболической антенны. Королев никому не доверил передачу указаний на НИП-10. Связь по закрытым ВЧ-каналам из Тюратама в Крым шла через Москву. Королев потребовал, чтобы на НИП-10 к телефону ВЧ подошел Богуславский. Несмотря на отвратительную слышимость, СП подробно объяснил ему, насколько ответственна теперь задача НИП-10. Сказал, что Государственная комиссия вылетает в Симферополь, а он, Королев, летит в Москву и просит Богуславского лично проследить, чтобы подробный доклад о состоянии объекта был у него, Королева, в Подлипках через шесть часов.

Если все пойдет по-штатному, он обещает на следующий же день быть в Симферополе. Тут же быстро составлялись списки, кто на каком самолете куда летит. Каждый список подписывал лично Королев, а начальнику экспедиции, отвечающему за порядок среди "всех гражданских", давался строжайший приказ - посадку в самолеты производить только по этим спискам. Через час мы уже были в воздухе над казахской бескрайней степью. Вдоль берегов Сырдарьи по-весеннему блестели на солнце свежие озерца. Степь зеленела, чтобы через два месяца снова высохнуть и выгореть. Каждый перелет из Тюратама в Крым мне доставлял истинное наслаждение. Самолеты тех лет шли на высотах не более 6-7 тысяч метров. Обычно садились для дозаправки в Астрахани. Маршрут проходил над Каспием и далее над горами Кавказа. Я не отрывался от иллюминатора, пытаясь распознать знакомые вершины Центрального Кавказа, Домбая, Сванетии.

Пешком по Кавказу мы с Катей путешествовали только до войны. За восхождение на Эльбрус в 1936 году Катя даже была удостоена значка "Альпинист СССР". Я не был настоящим альпинистом, но даже горный туризм оставляет неистребимое восхищение величием гор. Очень хорошо сказано Высоцким: "Лучше гор могут быть только горы". Когда нет сил или времени для восхождений, созерцание гор само по себе улучшает эмоциональное состояние человека. С самолета в ясную погоду открывалась изумительной красоты панорама, в которой я начинал ориентацию с поисков Эльбруса. Его две сверкающие белизной вершины невозможно спутать с какой-либо другой горой. В эти короткие минуты полета над Кавказом непроизвольно возникали мысли - зачем растрачивать жизнь на эту страшную технику и лететь в Крым к большой антенне, чтобы разбираться, есть ли пыль на Луне, кому это нужно, если вот здесь, совсем близко, всего в километре подо мной, такое земное великолепие. Но быстро уходили горы, и под нами уже черноморское курортное побережье.

Летим над морем и вскоре приземляемся на бетон симферопольского аэропорта. Здесь нас уже встречает начальник НИП-10 полковник Бугаев . Размещаемся по машинам и через 30 минут прибываем на НИП-10 . Несмотря на скрупулезное выполнение всех требований баллистиков по коррекции траектории, в Луну мы не попали. "Луна-4", а по нашему фирменному обозначению Е-6-4 , прошла над поверхностью Луны в 4 часа 24 минуты 6 апреля 1963 года на расстоянии 8500 километров. На этом публикации официальных сообщений закончились. Для нас началась кропотливая работа поисков причин промаха. Было установлено, что основной причиной являлась ошибка САН . Виновник был назван - ОКБ Морачевского . Учитывая, что это ОКБ было создано по инициативе Келдыша и являлось ранее филиалом его института, а также для придания проблеме надежности программы большей значимости Государственная комиссия назначила Келдыша председателем аварийной комиссии по выявлению причин неудачи. Я был включен в состав комиссии Келдыша и много времени уделял поискам возможных причин отказа аппаратуры САН. Несмотря на широко и достаточно объективно поставленные лабораторные исследования, однозначно причину установить так и не удалось. Анализ схемы, конструкции и методов отработки САН помог найти столько слабых мест, что комиссия удивлялась: "Где вы все были раньше? Для того чтобы обнаружить в столь сложной системе десятки недостатков, вовсе не обязательно лететь к Луне. Все это очевидно при недорогих лабораторных и заводских проверках". Келдыш , обремененный многочисленными обязанностями президента Академии наук , на удивление много времени уделял работе комиссии и вникал в такие технические детали, что не единожды заставлял краснеть разработчиков системы. Он задавал вопросы разработчикам, Пилюгину - как главному конструктору комплекса управления, мне - главному куратору и заказчику системы и даже военной приемке. Никаких оправданий, кроме ссылки на постоянную спешку и страх перед угрозой срыва сроков, не находилось. В процессе бурных разбирательств предложили разработчикам десяток мероприятий, повышающих надежность САН. Наиболее трудоемким оказалось установить нормальный тепловой режим для приборов и всех элементов системы. Несмотря на вечный страх перетяжеления, решили задублировать угловые траекторные измерения, установив радиопеленгационную систему "Маяк". Королев, которого я ознакомил с итогами работы комиссии, возмутился: "Так это же будут совсем новые приборы! Вы вместе с Морачевским срываете программу!" Действительно, на изготовление новой партии и повторную ее проверку мы затратили целый год.

Ссылки: