Валентина Петровна Остроумова и Е.И. Калинина

Она стенографировала выступления на партийных съездах, съездах Советов, партийных конференциях. Остроумова приходила к отцу править стенограммы его речей, знала многих большевиков, теперь погибших. В последние годы Валентина Петровна работала на Севере, в Игарском комитете партии. Летом 1938 года прилетела в отпуск в Москву и зашла на квартиру к М.И. Калинину , поскольку была дружна с его женой Екатериной Ивановной .

Встретились и поговорили - отвели душу Сталину дали заслуженную характеристику: "Тиран, садист, уничтоживший ленинскую гвардию и миллионы невиновных людей" (передаю ее слова точно). Не могу припомнить, присутствовал ли при разговоре кто-либо третий, или же стены на квартире М.И. Калинина "слушали". Так или иначе, арестовали обеих. Остроумову взяли в аэропорту, когда она собиралась после окончания отпуска улететь на Игарку, Екатерине Ивановне, как мне рассказывали в камере, ордер на арест предъявили у входа в Кремль, в проходной у Троицких ворот.

Оказавшись в одной камере с Остроумовой, я была свидетелем драматического развития следствия по ее делу. Валентина Петровна из ненависти к Сталину готова была подтвердить все, что говорила о нем, но была озабочена положением жены Калинина. Подтверждение такого разговора, как она полагала, могло привести к неприятностям и для самого Калинина .

Только из этих соображений Остроумова некоторое время отрицала происшедший разговор. Впоследствии выяснилось, что и следователь, и Берия вызывавшие Валентину Петровну на допросы, были осведомлены до мельчайших подробностей о содержании беседы, причем Берия заявил, что ему всё это известно из признаний жены Калинина. Остроумова, поверившая Берии, наконец подтвердила состоявшийся между ними разговор, после чего следователь устроил очную ставку Е.И. Калининой и В.П. Остроумовой. На очной ставке Валентина Петровна убедилась, что была обманута Берией.

Екатерина Ивановна все отрицала. Так, по крайней мере, выглядит эта история в изложении Остроумовой. Я пробыла с Валентиной Петровной недолго. Ее увели из камеры в неизвестность. Судя по тому, что я прочла о ней уже в шестидесятых годах, из лагеря она не вернулась.

Екатерину Ивановну Калинину мне довелось видеть в Бутырской тюрьме после вынесенного ей приговора. К сожалению, только видеть, а не разговаривать. Перед повторной отправкой в лагерь в начале 1941 года меня перевели в Бутырскую тюрьму. В камере, куда меня сначала ввели, не было ни одного свободного места, и я случайно села у ног спящей Екатерины Ивановны. Знакома с ней я не была, но в лицо знала. Она выглядела изможденной и постаревшей. Меня перевели в другую камеру до того, как она проснулась. Ее сокамерницы успели рассказать мне, что Екатерина Ивановна получила большой срок чуть ли не за шпионаж. (А почему бы нет? В чем угодно обвиняли безвинных людей.) Якобы ей было предложено написать о помиловании в Верховный Совет, на что она гордо ответила.

"Я требую оправдания, а не помилования!" За достоверность этих сведений не ручаюсь. Мне известно, что Екатерина Ивановна была освобождена незадолго до смерти Калинина, скончавшегося летом 1946 года.

В связи с арестом жены Калинина мне вспоминается интересный случай: в томском лагере, где содержались в заключении только жены так называемых изменников Родины, в большинстве своем расстрелянных, а одна "белая ворона" жена неарестованного московского профессора, по-видимому, попавшая к нам по ошибке. Профессор долго тщетно хлопотал об освобождении жены. Наконец он добился приёма у Калинина. Когда он изложил свою просьбу, Калинин ответил: "Голубчик, я нахожусь точно в таком же положении. Я, как ни старался, не смог помочь своей собственной жене. Не имею возможности помочь и вашей". Вот какой "властью" обладал Всесоюзный староста.

Несколько дней после исчезновения Остроумовой я находилась в этой же камере с женой Белова (она сутками беспрерывно рыдала и билась в истерике головой об стенку), потом меня перевели в общую камеру .

Ссылки: