Лоуренс - как он работал и относился к сотрудникам

Несмотря на простое происхождение Лоуренса, у него никогда не возникало стремления к равноправию. В Радиационной лаборатории принцип "первый среди равных" не имел места. Для работающих на циклотроне сотрудников ЭОЛ был "Маэстро" или просто "Шеф". Посетители лаборатории видели среди грязных фарфоровых кружек сотрудников китайскую чайную чашку и блюдце, которые единственные сияли чистотой. После утреннего перерыва на кофе Кукси запирал чашку, блюдце и посеребренную ложку в ящик стола, на котором была сделана бросающаяся в глаза надпись "Только для директора". Подобно средневековому лорду, Лоуренс, восседая в массивном красном кожаном кресле, которое было предназначено лишь для него одного, председательствовал на еженедельных собраниях "Журнального клуба" (Группа лиц, регулярно собирающихся для обсуждения и критической оценки экспериментов, результатов исследований и научных статей) физического факультета, собирающихся каждый понедельник ровно в 7:30 вечера в библиотеке ЛеКонте. То был единственный момент, когда циклотрон отключался. Эрнест представлял докладчика, обыкновенно задавал первый вопрос и резко обрывал доклады точно через полтора часа, с началом перезвона колоколов на звоннице, даже если для этого приходилось прерывать докладчика на середине предложения. Коллег из восточных университетов приводила в замешательство популярная среди студентов непринужденная манера общения Лоуренса. Физик Генри ДеВульф Смит , приехавший из Принстонского университета, был поражен, услышав одну из обычных для Эрнеста громогласных зажигательных речей: "Разговор с группой аспирантов о каком-то, по-видимому, сложном опыте мне показался довольно-таки неуместным. Однако меня покоробил не только сам тон разговора, а еще и то, что он, похоже, нравился им".

Обладая в равной мере энергичностью и энтузиазмом, Лоуренс при работе на установке терроризировал работающих на циклотроне сотрудников, которых он с нежностью называл "мальчики". В те времена для включения циклотрона требовалось замыкать рубильник. Как отмечал один из "мальчиков", это простейшее действие сопровождалось иногда "искрением, треском и перегоранием лампочек", после чего весь университетский городок и даже ближайшие окрестности внезапно погружались во тьму.

Если же циклотрон работал, Лоуренс всегда старался выжать из установки максимально возможное напряжение. Сделанная карандашом отметка на пульте управления рядом с ползунковым переключателем показывала, какая величина была достигнута в предыдущей попытке. Успех измерялся интенсивностью и фокусировкой пучка ионизированных частиц, который можно было наблюдать в камере с мишенью в виде тонкой линии ярко-синего цвета. Эти сеансы, обычно кратковременные, заканчивались, когда перегорал ламповый генератор или в вакуумной камере циклотрона появлялась течь, после чего Эрнест бодрым голосом обещал вернуться, когда "мальчики", устранят неисправность.

Хватало и трудностей, и опасностей. Широко распространенный способ поиска течей в вакуумной системе - обдувая сургуч струей природного газа - сравнивался "мальчиками" с гонкой между взрывом и удушением. От циклотрона исходило такое огромное количество высокочастотной энергии, что операторы любили демонстрировать следующий трюк: если сотрудник стоял рядом с установкой и держался одной рукой за заземленный металлический предмет, а в другой у него была лампочка, то она горела мерцающим светом. Из-за нередко возникающих коротких замыканий в электрической цепи сверху с громоподобным звуком падали тяжелые крюки, закорачивая циклотрон, после чего по всему помещению распространялся всепобеждающий запах озона. Не реже двух-трех раз в день искры от системы водяного охлаждения, смонтированной Кукси, основной частью которой был обычный садовый шланг для полива, вызывали возгорание установки, и "мальчики" бегали вокруг нее с ручными огнетушителями, отчаянно стараясь погасить пламя, пока оно не перекинулось на деревянный пол, пропитавшийся легко воспламеняющимся трансформаторным маслом.

(Один из сотрудников, работавших на циклотроне, был немало озадачен тем, что совершенно посторонние люди на вечеринках в университетском городке всегда могли догадаться, где он работает, пока, наконец, не понял, что его выдавал приторно-сладкий запах масла от одежды.)

Лоуренс же, похоже, совершенно не обращал внимания на дым, воду и вонь от сгоревшей изоляции; он решительно склонялся над пультом управления, нажимая на кнопки и переключатели и стремясь получить, пока есть ток, как можно более высокое напряжение и как можно уже сфокусированный пучок. В Беркли об одержимости Эрнеста ходили легенды. Поздно ли ночью, в ранние ли утренние часы Лоуренс, иногда приехав прямо со званого обеда у Спроула в одежде для официального приема, мог внезапно появиться в зале управления и потребовать у ошеломленного оператора циклотрона отчет о проводящемся эксперименте. Эти неожиданные ночные посещения начали впоследствии называть, причем не всегда любезно, "bed chek" (Проверка отсутствующих после отбоя).

Хитрые аспиранты стали оставлять лампочки горящими, а свои пальто на крючке за дверью, сами же незаметно ускользая на обед. Циклотронщики постепенно привыкли видеть Молли спящей, раскинувшись в красном кожаном кресле, после того, как Эрнест пообещал ей совершить всего лишь небольшой обход лаборатории перед обедом или кинофильмом. Двухлетний Эрик , их первый ребенок, научился приветствовать коллег отца бодрым "Как вакуум". В тех случаях когда из-за болезни Лоуренс вынужден был оставаться дома, он, благодаря установленному у кровати радиоприемнику, который был настроен на рабочую частоту циклотрона, всегда знал, как обстоят дела в лаборатории. Если гудение прекращалось, Эрнест сразу же хватался за телефон, интересуясь, вышла ли установка из строя или же "мальчики" просто уклоняются от исполнения своих обязанностей.

Ссылки: