Бардин И.П.: в Киевском политехническом институте

По дороге к Саратову Бардин еще раз довстречался с первой русской революцией. Когда поезд подходил к Ростову , пассажиры услышали артиллерийские выстрелы. Обстреливалось предместье Ростова - Темрюк , куда прибывал поезд. На станции, когда он пытался сбегать в буфет, парня задержали и обыскали. К счастью, не нашли револьвер, который он спешно сунул в чайник. "Для чего я таскал с собой оружие - не знаю. Вероятно, в знак недовольства существовавшим строем, хотя активного участия в революционных событиях я не принимал и толком в происходящем не разбирался",- признавался позднее Иван Павлович. Побродив по Саратову в поисках работы, Ваня уехал в Валуйки , где ему обещали должность нивелировщика на оросительном участке. Работа оказалась вполне сносной. Но юношу тянуло учиться. Еще до этой работы он послал в Киевский политехнический институт ходатайство о принятии в число студентов. Рассказывая о тех "годах искания", И. П. Бардин писал в книге "Жизнь инженера": "Через год, когда я возвратился в студенческую семью, я с грустью понял, что Александрийский институт, который даст мне звание лесничего или агронома, мне не по душе. Хотелось быть инженером". Надо пробиваться в другое учебное заведение! И вот он в "стольном граде" Киеве . Тут же, не знакомясь с городом, отправился в институт. Деканом здесь был в то время Евгений Оскарович Патон , позднее академик, Герой Социалистического Труда. Мысль об инженерном факультете не оставляла юношу, и он просил декана разрешить допустить к сдаче экзаменов на инженерное отделение, пусть даже снова на первый курс. Ответ был категоричен: - Вы имеете право поступать только на сельскохозяйственное отделение. Что было делать? На что решиться? Возвращаясь в гостиницу, Иван встретил своих однокашников по Ново- Александрийскому институту. Они также поступали в Киевский политехнический. - Бросай якорь здесь! Не раздумывай. Пока на сельскохозяйственный, а дальше видно будет! Совет друзей был принят. Тут же отправились искать квартиру на всех. Прошел год, и "инженерные устремления" Бардина наконец стали реальностью. В начале 1907 года он был переведен на химическое отделение Киевского института. Отсюда уже было недалеко до той отрасли научного знания, которой потом отдал всю свою жизнь Герой Социалистического Труда И. П. Бардин. Часто так бывает в жизни: большие жизненные повороты, серьезные решения, резко изменяющие всю дальнейшую жизнь, принимаются под влиянием во многом случайных событий. В какой- то мере это было и у металлурга Ивана Павловича Бардина. Курс металлургии в институте читал профессор Василий Петрович Ижевский . Это был разносторонне образованный человек. Он очень хорошо знал органическую химию, был прекрасным металлургом-теоретиком. Лекции его всегда были интересными и своеобразными. Главное внимание ученый обращал на то, чтобы студенты поняли суть предмета, а не только описание конструкций. "Этот человек,- вспоминал Иван Павлович,- во всей своей работе всегда и всюду стремился найти применение своим знаниям в жизни, не запираясь в кабинет или лабораторию. Чрезвычайно простой в обращении, робкий во всем, даже в походке, производивший в разговоре с людьми ниже его по знаниям и положению впечатление "просителя", он не хотел и не умел выставлять свои силы, свои незаурядные знания". Вот этот человек и увлек молодого "сельскохозяйственника" на свою стезю. Трудно сказать, что тут сыграло большую роль: талантливые лекции профессора, увлекавшие студентов, или сама личность этого интересного человека, а может быть, и то и другое. "Вероятно, этому помогло то,- писал позднее академик Бардин,- что в распоряжении профессора Ижевского и его помощников имелся прекрасный музей, небольшой, но хорошо подобранный, в котором демонстрировался весь металлургический процесс. Кроме того, Василий Петрович свои лекции по металлургии всегда тесно увязывал с химией, которую я знал и любил".

Так или иначе новый жизненный путь был избран. Интересно вспомнить, что в то время в Киевском институте по целому ряду причин лаборатории металлургии и минеральной технологии имели весьма нелестную славу. Считалось, что наибольшее количество бездельников, людей, ничего не знающих, сконцентрировалось именно в этих лабораториях. Выбор профессии тесно сблизил Ивана Павловича с профессором Ижевским. Как и некоторые другие преподаватели института, Василий Петрович на воскресные дни и праздники приглашал к себе на квартиру студентов. В круг постоянно получающих такое приглашение попал и Бардин. Встречи проходили в очень простой, дружеской обстановке. Говорили о том, что волновало молодежь. Василий Петрович неизменно участвовал в таких беседах, излагал свое кредо. Вспоминал о своих учителях. Нередко разговор переходил на их специальную тему - металлургию. Тогда говорил один хозяин дома, а гости слушали. День проходил быстро и незаметно. Василий Петрович неоднократно подчеркивал, что самая интересная отрасль металлургии - доменное дело. - Доменный процесс , друзья мои, сказочно красив! Это сложный, во многом еще неизвестный нам процесс рождения металла. Как много надо постичь, чтобы получить о нем хотя бы некоторое понятие! Старый профессор не преувеличивал. Управление доменной печью в те времена требовало гораздо больше искусства, интуиции, чем знаний. Домна напоминала норовистое, плохо прирученное животное, от которого всегда можно ожидать неожиданного выпада. Ход процесса выплавки чугуна зависел от многих условий, их надо было предугадать. "Уметь предвидеть! Учиться и учиться, чтобы овладеть этим огромным "животным", приручить его в полной мере. Вот это задача! Я буду доменщиком",- неоднократно повторял себе студент Бардин. Профессор Ижевский был автором очень ценной работы по зависанию доменных печей, в которой подробно характеризуется ход опускания доменной шихты. В этой работе Ижевский не только описал механику движения газов и шихты в доменных печах, но и назвал ряд мер, необходимых для улучшения работы доменных печей,- он предложил вдувать руду через фурму. Отдал дань профессор Ижевский и изобретательству. Одним из первых русских инженеров он оценил большое значение внедрения в металлургические процессы электричества и работал над совершенствованием дуговых печей. Но, пожалуй, ценнее всего в этом человеке была его добрая, отзывчивая душа. "Студенты всегда материально нуждались,- писал в своей книге "Жизнь инженера" И. П. Бардин. - За право учения надо было платить пятьдесят рублей каждое полугодие , и это было для многих студентов тяжело. С каким страхом ждал я каждый раз наступления срока платежа за право учения! Голова шла у меня кругом, и я не знал, что предпринять. Ижевский получал списки студентов и отлично знал степень нужды каждого из нас. Однажды он сообщил мне, что через два дня меня исключат из института за невзнос платы. Краснея и волнуясь, я объяснил Ижевскому, что затруднения у меня временные. - Самое позднее через десять дней я соберу нужную сумму! А пока я не буду посещать ваши лекции. Ижевский запротестовал. Он сказал мне, что лекции я могу посещать, и, дружески похлопав меня по плечу, расстался со мной. В тот же день он внес плату за мое учение из своих скудных средств. Он сделал это, зная меня всего полгода". ?Незаметно текло время. Это был тот небольшой его отрезок в жизни, когда не волновали мысли, что делать дальше, чем заняться. Студенческое братство жило дружно, весело и во многом беспечно. На Борщаговке, недалеко от Политехнического, в доме отставной полковницы, "блохи", по студенческой терминологии, обосновалась одна из таких компаний - "Вольское землячество" . В него входили главным образом те, кто в свое время окончил гимназию и реальное училище в г. Вольске Саратовской губернии. Землячество, числом до двадцати человек,- Бардин был в их числе жило на принципах коммуны - хозяйство не делили, все шло в общий котел. Но что касается распорядков, то это было скорее бесшабашное "стрелецкое гнездо", жившее без устава и регламента. "Жили чем попало,- вспоминал Иван Павлович.- Святослав Быстрицкий подвизался в роли дирижера опереточного оркестра, я зарабатывал анализами и землемерными работами, Карл Гехгут регулярно получал от родных 20 рублей в месяц. Все мы были сторонниками устройства своей жизни хотя и бедно, но собственными силами, ни в коем случае не за счет других. Это был своеобразный коллектив. Его цементировали не политические программы, а скорее стремление поддерживать все то, что шло против существовавшего тогда строя, любую демонстрацию, любую забастовку. В нашем землячестве в отношении женщин действовал монашеский устав. Поощрялась самодеятельность - был свой духовой оркестр под управлением Святослава Быстрицкого.

Проводились еженедельные соревнования по французской борьбе - первая пара - я и Карл Гехгут, который всегда клал меня на обе лопатки, и т.п. Жизнь была безалаберная, но интересная. Последний день пребывания в институте, когда нам предстояло сказать товарищам "прости", мы считали самым несчастным днем в своей жизни". По словам И. П. Бардина, в "стрелецком гнезде" был свой Досифей, который мог грозно повысить голос: "Братия, пошто беснуетесь". Этим Досифеем был Александр Александрович Гезбург . Он отличался необыкновенной скромностью и сдержанностью, никогда не выходил из себя, хладнокровно разбирался во всех студенческих делах и всегда высоко держал знамя "Вольского землячества" как в моральном, так и политическом отношении. "Естественно, что наша неорганизованная жизнь,- вспоминал Иван Павлович,- тем более при предметной системе преподавания, для студентов, могущих кое- что заработать уроками или другим способом, гарантировала вечное студенчество. Мне стоило больших трудов и усилий удержаться на определенном уровне и сдавать своевременно, а в некоторых случаях и раньше положенного срока экзамены, изредка и ненадолго предаваясь широкой разгульной жизни. В результате разнообразных "подвигов" на улицах Киева часть студентов периодически отбывала наказание "за нарушение тишины и спокойствия", чего не миновал и я. Все это считалось обязательным и даже необходимым, чтобы считаться хорошим и бравым студентом. Уклонявшиеся от такого образа жизни относились к разряду ненастоящих людей. Из этого видно, насколько полезным было для некоторых студентов посещение дома Василия Петровича, где они попадали совсем в другую обстановку". Но вот пришло и время заводской практики. Перед ней студентам предоставили возможность познакомиться с рядом металлургических заводов. В "своем" вагоне они отправились на заводы Екатеринославский (ныне Днепропетровский), Каменский , Брянский , Юзовский (Донецкий) , Кадиевский , Краматорский и Мариупольский . Практику "без пяти минут" инженер Бардин проходил на Брянском заводе . Инженеры и мастера отнюдь не горели желанием научить хотя бы чему-нибудь возможных будущих конкурентов. На все вопросы они отвечали большей частью кратко, стараясь уйти от объяснений существа дела. Доменщиков, например, интересовал вопрос составления шихты. На заводе считалось, что именно в ней, в шихте , в ее рецептуре - главный секрет удачного ведения хода доменного процесса. Рецепт был известен только немногим и передавался по наследству. Понятно, что прибывшие на практику студенты не могли выведать его. Между тем, замечает в своих воспоминаниях Иван Павлович, "попав впоследствии на Юзовский завод, я понял, что составление шихты никакого особого секрета не представляет". Быстро пролетели оставшиеся месяцы "студенческой вольницы". Первого февраля 1910 года И. П. Бардин стал инженером-технологом.

Ссылки: