 |
Письмо Федору Романовичу
Вечером Глеб и Оля сидели вместе. Думали они о прошлом, о друзьях, погибших и рассеянных по миру. Глеб медленно прочёл две строки Георгия Иванова :
Холодно... В сумерках этой страны Гибнут друзья, торжествуют враги...
Сколько их погибло? Янушевские, Линно, Владимир Викторович Вакар... Не будем считать. А другие разбросаны по материкам. Больше всего мне хотелось бы, чтобы с нами были Адя Белинг и Фёдор Романович [Коваленко] . Оказались мы в руках идиотов, которые хотели перестроить мир, каждый по своим планам, но руками миллионов людей, посланных на смерть.
Рассказать обо всех мировых дураках,
Что судьбу человечества держат в руках?
Рассказать обо всех мертвецах - подлецах,
Что уходят в историю в светлых венцах?
Для чего?...
Напишу-ка я Фёдору Романовичу [в Сан Франциско ].
И Глеб сел писать. После приветствий он продолжал:
-Вы помните, как в нашем детстве по дворам ходил старый шарманщик с попугаем или обезьянкой. За медный пятак бедная птица или обезьянка вытаскивала свёрнутую картинку. Мне запомнилась одна. Она изображала жизнь человека. Вот он родился, потом идёт в школу с книжками, дальше он с девушкой в белом платье, женится, сидит за столом отцом семейства. Дальше от кульминации его жизнь катится вниз. Всё это происходит в одной стране, в одном городе.
Человек, изображённый на картинке, вероятно, начал службу коллежским регистратором, а закончил её статским советником, в лучшем случае - действительным статским советником.
Насколько разнообразнее была картина жизни человека нашего времени. Началась бы она одинаково, но потом человек - студент, человек - юнкер, человек - подопытное животное в экспериментальной лаборатории Ленина- Сталина, человек - арестант, может быть, человек - доходяга, человек - беженец в Германии или Австрии. Человек - эмигрант в Германии, Франции, в США, в Канаде, в Аргентине или Австралии. Чем только он не занимается, в какие ситуации не попадает. Картина стала значительно разнообразнее.
Подходя к концу картины, вытянутой на мою долю обезьянкой шарманщика, я ни на что не пеняю. Я не говорю: "Ах! Если бы можно было начать жить сначала!". Как поётся в песне: Если б Волга-матушка да вспять побежала, Если б можно молодцу жить начать сначала...
Ничего не хочу переделывать. Мне, впрочем, везло. Я скажу так, как сказала одна английская леди, дожившая до ста лет. А сказала она так, как будто вышла из кино: "А всё же было интересно".
Да, несмотря на то, что в человеческой жизни есть много тёмного, что часто торжествуют негодяи и прохвосты, всё же было интересно.
Человек, и как активный участник жизни, и как зритель, меняется в течение жизни. Сначала ему кажется, что жизнь легко перестроить по рациональному плану, и что человек имеет для этого достаточно ума и сил. К концу жизни от этого убеждения ничего не остаётся, и он говорит, как сказал к концу жизни [писатель-эмигрант Михаил] Осоргин : "Менять одно рабство на другое - этому не стоило отдавать жизнь"*. А человек только то и делает, что меняет шило на швайку**.
В молодости, а иногда и в средних летах, человек любит всё "великое". Ему нужны "великая родина", "великая победа" и "великая революция". Все эти "великости", именно "великость", а не "величие", зависят только от масштаба. Наша планета сама только какой-нибудь электрон в атоме супер-мира. Что на ней может быть великим? Величие может быть, действительно, в чувстве, в жертве, в любви, но оно не поддаётся измерению метром.
Некий писатель, настоятель Кентерберийский Джонсон, в одной из своих книг взял территорию России при Николае 2-ом, вычел из неё территорию России при Иоанне 3-ем, разделил разницу на число прошедших лет и на 365 дней и умилился. Россия росла в среднем со скоростью стольких-то квадратных километров в день.
Почему он не проделал такой же расчёт с Британской империей, начиная от Ричарда Львиное Сердце и кончая королевой Викторией? Или с Римской империей, начиная с похищения сабинянок и кончая императором Веспасианом, или другим, когда Риму были подчинены Галлия, Иберийский полуостров, Британские острова, Греция, Египет, Палестина и Север Африки?
Если бы мне было поручено вручить пальмовую ветвь автору, написавшему самую идиотскую книгу, я отдал бы ветвь достопочтенному патеру Джонсону.
Мы скоро скажем "Финита ля комедиа". Не за горами время, когда Хрущёв "со товарищи" не будет представлять для нас никакой опасности. (Я думаю, что и он от нас не очень отстанет). Как сказал Георгий Иванов:
Всё на свете не беда,
Всё на свете ерунда,
Всё на свете прекратится -
И, всего верней, проститься,
Дорогие господа,
С этим миром навсегда...
А всё же были в жизни неплохие дни. Разве плохо было плыть студентом на лодке от Киева до Херсона, когда старый мир ещё не колебался под ногами.
Хорошо было и ходить по киевским садам весною, когда цветут каштаны и поют над Днепром соловьи, и смотреть на мир четырьмя, а не двумя глазами, так сказать стереоскопически.
Хорошо было в советские времена забраться куда-нибудь к чёрту на кулички, в горы Кавказа, и знать, что тебя не достанут, по крайней мере в течение месяца.
Даже в лагере, после войны, бывали хорошие дни, в горах Гарца, у звенящего ручья, под хвоей елей, под синим небом.
Оглядываясь назад, я вижу свою жизнь разделенной на четыре периода. Первый идёт вплоть до окончания Института и до октябрьского переворота. Я помню его как период студенческой жизни, период материальной необеспеченности, но полной независимости и бытовой свободы.
Второй - период, когда тебя всяческими скорпионами гонят на перестройку мира. При полной зависимости, ты должен чувствовать максимум энтузиазма. Ура! Мы погибнем в пользу поколений, которые в 22-ом веке насладятся всеми преимуществами коммунизма. Третий период - лагеря в Германии. Полная зависимость, но без требования энтузиазма. Уже легче. Четвёртый период - опять бытовая свобода плюс политическая свобода. Но пара в котле осталось уже немного. Стрелка манометра идёт к нулю.
Жизнь могла бы быть много лучше, если бы не было людей, жаждущих великих дел, великих битв. На великие дела хорошо смотреть из императорской ложи, со скамей амфитеатра, наполненных любопытной и глупой толпой. Гораздо хуже гладиаторам, выполняющим приказ императора.
А. Браиловский так писал о жизни:
Жизнь пробежала, как в романе...
Проснулся: холод... тишина...
Деревья в снеговом тумане,
Над ними мёртвая луна.
Часы нечаянно нащупал...
Блеснул холодный циферблат...
Не видно стрелок...
Ближе к уху: - Стоят...
Так может быть остановилось
Земное странствие души...
Но сердце билось, билось, билось,
Я слышал стук его в тиши...*
Вы подумайте только, сколько миллионов лет потребовалось, чтобы на каком-то шарике Солнечной системы из возникшей органической жизни в виде амёбы развилась такая сложная органическая конструкция, как человек.
Этому сложному организму, с мозгами, способными мыслить, отведено 60-80 лет жизни, один миг в жизни планеты, и то "мировые дураки" её урезывают, используя человека, как материал при постройке своих карточных домиков.
На наших глазах рождается новый, не очень понятный нам мир, который тоже займётся самоуничтожением. А наш мир растворяется в воздухе. Догорают последние его головешки. По Георгию Иванову:
Невероятно до смешного,
Был целый мир - и нет его...
Вдруг - ни похода ледяного,
Ни капитана Иванова,
Ну, абсолютно, ничего!
Днём около дома носятся мальчики лет 7-8-ми. Они оглушительно воют и стреляют из игрушечных пистолетов. В войну, вероятно, играют и в Пекине, и в окрестностях Москвы. Лет через 15 они начнут играть в настоящую войну. Думаю, что этой игры мы уже, к счастью, не увидим.
Мы ведь видели достаточно. На наш век хватит.
В последнем письме вы писали об удивительном техническом прогрессе нашего века. И действительно, люди запускают в пространство астероиды, вращающиеся вокруг солнца. Были они мальчиками, сидели на берегу реки и пускали по поверхности реки плоские камушки. Камушки подпрыгивали три- четыре раза и тонули.
Мальчики выросли и стали швырять в бездонное пространство двухтонные камни за миллионы миль. Какая радость.
Наши предки не имели электричества. Добывая сознание у пленных врагов, они пользовались простой жаровней с углем. Теперь при пытках можно поджаривать пятки на электрической плите. Разве это не прогресс?
И ещё вопрос. Представьте себе, что техника и наука дойдут до того, что построят "машину времени" Герберта Уэльса. Я не знал бы, куда на ней ехать, назад в средневековье или вперёд в царство коммунизма, построенного по планам Ленина-Сталина-Хрущёва? Куда бы вы поехали?.
Ссылки: