Беклемишев А.П.: Тяга русских в Америку

Летом 1950 года приехали из Европы Радзиевские. С Евгением Ивановичем приехали жена, мать и дочь, родившаяся в Германии. Был жаркий день, все обливались потом. Евгений Иванович, учивший английский ещё в Киеве, чувствовал себя так же, как и Глеб в первый день своего приезда. Язык американцев понимать было трудно. Радзиевские ехали в штат Иллинойс, где жил их спонсор, священник-методист. Весь приход принял участие в устройстве семьи Радзиевских. Их ждала квартира, полностью меблированная. Один член коммуны взялся снабжать их первый месяц молоком, второй ещё чем-то.

Вся беда была в том, что Евгению Ивановичу была уготована роль помощника столяра. Он и занялся сначала этой работой. Потом он поехал в местный штатный университет и его приняли там на должность "риссерч ассистант". Через год он начал уже читать лекции.

Зорины приехали немного позже и обосновались в штате Нью-Джерси. Михаил Васильевич получил место чертёжника. Семейство Базилевич попало в качестве "капл" [(couple ? семейная пара)] к американской паре "нуворишей" в Пенсильвании.

В это же лето Глеб получил письмо от Ярослава Белого . Он просил подать его бумаги в Гарвардский университет. Его отец умер в Германии, и Ярослав с матерью готовились к отъезду в США. Глеб пошёл в организацию "Чёрч уорлд сервис", рассказал про Белого и передал его аттестат об окончании немецкой гимназии и рекомендацию "тима" английских квакеров.

Белые, мать и сын, приехали в США, на ферму в штате Нью-Джерси, но с опозданием, приём в Гарвардский университет был уже закончен. Глеб вызвал Ярослава из Нью-Джерси. Священник из организации "Чёрч уорлд сервис" отправился с ним в Гарвард. Ярослава приняли, в виде исключения, на месяц позже общего приёма. За Ярославом приехала и его мать, Наталья Лаврентьевна . Она нашла себе место в семье интеллигентных и добросердечных американцев.

Базилевичи работали у американских "нуворишей". Сам хозяин был человеком без особых фанаберий, но его жена имела нелёгкий характер. Много раз она разносила мужа, который не имел её изысканного вкуса.

- Как ты мог купить новый автомобиль - чёрный с красным верхом. Неужели ты не понимаешь, что у солидного человека должен быть красный автомобиль с чёрным верхом.

Хозяйка владела в городе магазином подарков и антиков. В имении хозяева построили дом для продажи и имели для продажи ещё выгодный участок под газолиновую станцию. Впрочем, они готовы были продать и усадьбу. Двадцать лет тому назад они купили её за шесть тысяч, теперь она шла в семидесяти тысячах. Базилевич (муж) выполнял тяжёлую работу по корчёвке деревьев и красил всё в усадьбе. Жена выполняла всю домашнюю работу. Кофе хозяйке надо было подавать в постель. На поручение, данное хозяйкой, Евгения Петровна отвечала "Олл райт".

- Вы не можете говорить мне "Олл райт", это я могу говорить "Олл райт".

У хозяев были кот и доберман-пинчер. Хозяева не интересовались - сыты они или голодны. Кот даже прогонялся из дому и ночевал на дворе. Теперь они полностью перешли на иждивение Евгении Петровны и очень к ней привязались.

Хозяева, занятые коммерческими операциями, часто не платили вовремя Базилевичам заработанных ими денег. Иногда задолженность превышала тысячу долларов. Они выписали ещё одно семейство ДиПи , но на этот раз венгерское, состоявшее из мужа, жены и маленькой дочки. Мрс. Субо считала себя аристократкой, говорила, что у них на родине остался "Шлосс" [("замок")] и хранила два блюда Гитлера, подаренные ей проезжавшими мимо "Шлосса" американцами.

Фёдор Романович Коваленко приехал в США на два года раньше Беклемишевых. Первых три года семейство Коваленко провело в штате мормонов, в городе Солёного Озера* . Первой устроилась на работу дочь, Галина . Она стала работать на машине, которая сшивала за день 250 пар штанов из синей дерюги. Домой после работы она приходила вся синяя.

Одновремённо она поступила на вечерние бухгалтерские курсы. Окончивши курсы, она стала искать себе службу в конторе. Когда она разговаривала с нанимателями, всё было хорошо до последнего вопроса: "Ар ю мормон?" - "Нет, я не мормонка", - отвечала Галина. - "Извините, взять вас на работу мы не можем", - был постоянный ответ. Увидевши, что в штате мормонов она работу в конторе не получит никогда, Галина с одной русской дамой и её дочерью уехала в Сан Франциско и там на второй день устроилась бухгалтером в страховой компании.

Любовь Семёновна Коваленко сначала работала как портниха в салоне дамских платьев, а через полтора года получила место преподавательницы русского языка в местном университете. Фёдор Романович начал службу в городском управлении, в отделе наблюдения за отопительными установками. Он делал тепловые расчёты новых установок. Вскоре он перешёл в университет на должность ассистента при гидравлической лаборатории. Там он спроектировал несколько новых установок для демонстрации гидравлических процессов. Потом ему поручили чтение курса гидравлических машин. Такой курс он читал уже в Киеве, но здесь трудности заключались в языке. Каждую лекцию ему приходилось выучивать по-английски, и всё-таки качество языка, особенно произношение, было очень низким.

- Студенты здесь очень снисходительны, - писал Фёдор Романович, - во всяком случае, они ни разу меня не побили за моё произношение.

Через три года Фёдор Романович и Любовь Семёновна переехали тоже в Сан Франциско. Фёдор Романович устроился в большой технической фирме на должность инженера, он делал расчёты напряжений в трубопроводах при их температурном расширении. Любовь Семёновна нашла работу чертёжницы, сначала в частной маленькой фирме, а потом в государственном предприятии. Галина к этому времени уже вышла замуж, и они с мужем купили дом.

В 1950 году в Новую Англию приехал инженер Сигал , с женой и взрослой дочерью. Ему сначала пришлось туго. Он начал с мытья посуды в ресторане на ночной смене. Ни жена, ни взрослая дочь не работали.

- Отчего бы Лиде не поступить в госпиталь? - сказал Глеб, - тем более, что она год была на медицинском факультете в Германии.

- Что вы, - ответила мать, - мой отец был председателем земской управы, я не могу допустить, чтобы моя дочь была прислугой в госпитале.

Некоторое время спустя Лида всё же поступила в госпиталь в качестве "нерс" [(сиделки, санитарки ? от англ. nurse)]. Сигал-отец вскоре перешёл на должность лаборанта в металлургическую лабораторию технологического института. Платили там мало, и он через полгода перешёл на место конструктора на фабрику, где ему начали платить совсем прилично.

Инженер Кособоков с женой попали в город Эдмонтон в Канаде . Первое время он не мог найти себе работы, но потом поступил инженером в термический цех авиационного завода и там заслужил себе хорошую репутацию. Петренко переехали из Нью-Джерси в Нью-Йорк. Виктор Константинович поступил конструктором на завод, изготовлявший вспомогательные механизмы для самолётов. Каждый раз, когда ему предлагали другое, лучше оплачиваемое место, его удерживали на заводе, увеличивая ему жалованье.

Доцент Подрученко, приехав в США, должен был принять место смотрителя католического храма. Это было беспокойное место, на котором рабочий день был неограничен. Через год он перешёл на работу в очень крупную фирму, строившую водотрубные котлы. Инженер Мирошник, приехав в США, поступил на куриную ферму. Там его заставили работать по десять часов и кормили протухшим мясом. На второй день он сбежал. Вскоре он устроился в фирме, строившей мосты.

В Интернациональном Институте Глеб встретил Остапенко , который ещё в Лесном лагере в Германии начал учить английский язык. Потом он поступил в Институт в Германии. Теперь в Америке он работал днём в проектном бюро, а вечером учился в вечернем институте. Таким образом, все эмигранты, каких Глеб знал, покинувши Советский Союз, быстро приспособились к чуждой американской обстановке, начали работать, приносить пользу и продвигаться вперёд.

Пришло письмо от Сергея Вакара , обосновавшегося в Буэнос-Айресе . В Югославии он строил железные дороги, в Аргентине служил в германской фирме, строившей электромоторы. Дочь тоже где-то работала, жена смотрела за внучкой, зять работал инженером-электриком на заводе.*

Глеб познакомился с господином Гертом из Югославии, юристом по образованию.

- Мы не так начинали, - говорил он, - за что только не приходилось браться, а вы, новая эмиграция, быстро становитесь на ноги. Почему это?

- Вероятно потому, что в Советском Союзе слабые гибнут, выживают более приспособленные. По Дарвину - закон естественного отбора. Кроме того нас двадцать лет били, а за битого двух небитых дают.

Неоднократно, засыпая после трудового дня, Глеб видел один и тот же неприятный сон. Ему снилось, что он вернулся в Советский Союз. Он недоумевал, как он мог сделать такую глупость? Почему он вернулся? Он идёт в Институт, встречает знакомых и думает, как объяснить своё долгое отсутствие. У него нет ни паспорта, ни трудовой книжки. А главное - как опять отсюда удрать?

Глеб получает письмо от Фёдора Романовича, оказывается и ему снится такой же сон. Снится он и Кособокову, и Петренко. Это не индивидуальный сон, это сон групповой, связанный с перерождением психики в атмосфере советской жизни. Подобные сны снятся вероятно зайцу или лисице. Им снится, что свора гончих, с высунутыми языками, гонится за ними. Во сне они делают движения лапами. А гончие во сне бегут по пятам, и охотник с усами и кавказским носом трубит в охотничий рог.

Ссылки: