Астахов П.П: Воркута, надежда стать портным

В конце января 1947 года мы прибыли, наконец, в город, о котором если и шутили, то горько:

"Воркута, Воркута - чудная планета,

Двенадцать месяцев зима, остальное лето!" Он недавно появился на карте Советского Союза и был мало похож на город (городом он стал в 1943 году), а название получил от реки Воркуты. В сороковые годы в Воркуте жило несколько десятков тысяч человек. По официальным данным 1962 года, город насчитывал 60 тысяч человек, а в 1987 году - уже 112 тысяч. Освоение Печерского угольного бассейна началось в тридцатые годы, а работали в этих далеких гиблых местах лишь те, кто прибыл сюда под силой оружия. Железной дороги не было, осужденных везли по Печоре и Усе на баржах. Старожилы рассказывали о трудных условиях жизни первых лет освоения края. Каждый третий день - пурга. Жизнь в палатках. Сила ветра такова, что передвигаться в зоне во время пурги можно лишь по канату. Снег в низинах реки Воркуты оставался до середины июля, а в сентябре уже снова кружились белые "мухи". За эти два теплых месяца снег еле успевал оттаять, и появлялась редкая северная растительность - мох и кустарник ягеля-лишайника, вначале желтовато- зеленоватый, а к концу короткого лета бурого оттенка. Наличие здесь угля позволило далекому и необжитому району быстро занять ведущее положение. В мою бытность в Воркуте в самом городе находилась крупнейшая в бассейне шахта "Капитальная" . Сколько их было всего в те годы - не знаю. В 1950 году, после вторичного приезда в Воркуту, я был направлен на шахту с номером восемь. Обслуживал шахтные хозяйства ремонтный завод горно-шахтного оборудования. Уже работала воркутинская ТЭЦ. Строительство города и промышленных объектов требовало цемента, кирпича, извести и других материалов. "Известковый" штрафняк" к тому времени успел снискать себе "славу" самого гиблого места. Условия жизни и работы были настолько тяжелыми, что месяц, проведенный на "скале", превращал человека в "доходягу". Чтобы избежать этого каторжного труда, заключенные совершали членовредительство - рубили пальцы, кисти, руки, использовали для этого также средства для буровзрывных работ. Работал кирпичный завод *1 , шло строительство второго кирпичного. Рядом с известковым строилась новая жилая лагерная зона - ОЛП [ 28 ] строительства цементного завода. Прокладывались дороги на Урал. Комбинат "Воркутуголь" за годы моего пребывания там сменил трех начальников. В 1947 году комбинат возглавлял генерал-майор Мальцев , его сменил полковник Кухтиков , а с начала пятидесятых годов генерал-майор Деревянко . Жили начальники, как наместники, облеченные высокой и неограниченной властью, и пользовались всем тем, что создавалось трудом их "крепостных" - заключенных. Из всех "вольняшек", с коими столкнул меня лагерь, запомнились: начальник ОЛПа строительства цементного завода капитан Дубовой (январь 1947 - январь 1948 гг.), а на шахте *8 начальник планово-производственной части лаготделения ст. лейтенант Леонид Наумович Лейкин , приехавший в Воркуту из Ленинграда.

Я пытаюсь вспомнить воркутинскую пересылку, но она в ту зиму нашего приезда глубоко осела в снег и потеряла свои очертания. Она исчезла из памяти навсегда. Кроме барака, куда нас определили после этапа, я других подробностей не запомнил. Там было тепло: печи топились круглый год - уголь был свой и на лагерных угольных складах он никогда не кончался, и я не могу припомнить, чтобы отпускали его дневальным по каким-либо накладным. Жилье надолго пряталось под снег, и пурга не в силах была заморозить людей, лишить их теплого крова. По всей длине барака с двух сторон сколоченные из горбыля двухъярусные нары. Всю нашу группу разместили внизу - мест оказалось много, и это было особенно заметно после тесного удушающего купе. И как всегда, ждем вестей с кухни - накормят чем-нибудь или нет? Не хотелось верить, что и здесь еды не будет. Но все повторилось - опять голодными должны были дожидаться утра. Нам повезло лишь в том, что в бараке не было урок - это сохраняло душевное спокойствие. Вечером пришел дневальный из управления.

- Начальник спрашивает, есть ли среди прибывших портные? Кто портной? Выходи! Никто не отзывался. Я задумался. Предложение заманчивое. Что если удастся устроиться портным здесь на пересылке? Но смогу ли я выполнять весь объем портновской работы от "А" до "Я". Я знаю швейную машину и работал дома, могу выполнять любую ремонтную работу одежды, но кройкой и шитьем нового я никогда не занимался. А может, это мой единственный шанс, от которого будет зависеть дальнейшая жизнь в лагере? Не думаю, что здесь нужно уметь шить что- то профессионально сложное. Скорее всего, это ремонт лагерной одежды. Я выглядел тогда очень молодо и не знал, как отнесутся ко мне и к моей портновской профессии. Поверят ли? Да ладно, была ни была, вышел вперед и спросил:

- Что нужно делать?

- К утру нужно штук сорок рукавиц. Завтра с пересылки на станцию должны пойти на очистку путей. Он посмотрел на мой вид, он не внушал доверия.

- Ты сможешь выкроить рукавицу из одного куска? На складе есть актированные шинели, из них нужно будет выкроить заготовки. Это было по силам. Я не сомневался, что работу сделаю. Что же касается пошива, то нужно будет попросить еще несколько человек.

- Хорошо, я сделаю выкройку. Только мне нужна будет бумага и ножницы, я займусь этим, как только принесете. У меня даже пропало чувство голода, а появилось желание скорее выполнить работу и доказать, что я слов на ветер не бросаю. И, "чем черт не шутит", может быть, начальник останется доволен и оставит меня на пересылке? Ведь попасть на такую работу - трудноосуществимая мечта любого зэка. Сделать выкройку из целого куска было, и вправду, несложно, она имела единственное осложнение для кроя большого пальца. Очень скоро она была готова, по ней я вырезал первый образец и сметал все края. Получилась хорошая рукавица. Выкройка годилась для обеих рук - только перед строчкой их нужно было правильно разложить. Я ждал дневального, испытывая удовольствие от выполненного задания. Просить помощников не стал - на пересылке оказалась швейная машина, и мне не было нужды учиться шитью, а все операции заправки ниток для верхней строчки и в челнок, регулировку натяга ниток знал с закрытыми глазами. Наличие швейной машины ускорило работу. Конечно же, умение работать на машине помогло не только справиться с заданием, но и подтвердить свое умение шить. Ночью все было готово. Уставший и голодный, но довольный собой, я вернулся в барак. Честолюбие было удовлетворено. Однако наивная надежда на возможность "зацепиться" за теплый угол, не попасть на общие работы осталась неосуществимой.

Ссылки: