Сын, переброска Армана на Волховский фронт

В землянку вошел паренек в аккуратно пригнанной красноармейской форме, невысокого роста, похож на Армана. На вид не более шестнадцати лет.

- Знакомьтесь, мой сын Олег , хочет стать танкистом, рвется в бой. Но в бой еще рано. Сперва надо хорошо изучить оружие.

Олег покраснел, в присутствии гостей он чувствовал себя стесненно.

- Олег, передай Митрию, чтобы организовал обед на три персоны. Олег выбежал из землянки. Владимир Иллеш вспоминает эту встречу:

"...Полковник Арман был удивительно подтянут, даже изящен. Гимнастерка, галифе, сапоги - все "по-кадровому". Аккуратная пилотка с довоенным красным кантом. И петлицы черные, бархатные. На груди ни ордена, ни Золотой Звезды. Меня, мальчишку, называл на "вы"...

"Организуется" обед. Ничего горячительного. Зато стол в землянке накрывается чистой тряпицей, подобие скатерти. Появляются даже тарелки. Барство? Нет. Четкий порядок - свидетельство спокойствия и привычки жить на войне размеренной жизнью интеллигентного офицера. И вся его бригада, мы ее видели и в бою, и на марше, производила впечатление строго организованной, исполненной внутренней силы. А каждый танкист бригады был убежден в победе...

В местах, куда фронтовая судьба забросила Армана, и до войны жили не слишком-то сытно и весело. Худосочный суглинок, немало изб под соломенными крышами, в дождливую пору ни пройти ни проехать.

Арман вглядывался при свете "летучей мыши" в расстеленную карту. На этот раз он не всматривался в оперативные пометки на ней, не обращал внимания на красные и синие стрелы, полукружья, кружки, нарисованные флажки, а лишь мрачно вчитывался в названия деревень.

Погорелое Городище. Коптеловка. Таратыкино. Новая Трупня. Старая Трупня. Хреновое. Пустой Вторник. Брыковка, Матюгино, Лапоток, Голомаздово, Жулебино...

В самих названиях исконных русских деревень, затерянных в заболоченных пустошах и в дремучих лесах, отпечаталось их давнее полуннщенское прозябание при свете лучины.

В иных местах фашисты, отступая, заставили жителей свезти в кучи сельскохозяйственный инвентарь и устроили костры из телег, сеялок, саней, косилок, граблей. Фашистам мало было того, что люди ели мякину и крапиву, жили в хлевах, сараях, конюшнях, баньках, погребах, землянках. Фашисты хотели превратить всю округу в зону пустыни.

Войска тщательно готовились к предстоящей наступательной операции. Вазуза служит рубежом обороны у противника, а на восточном берегу наши войска. Там, где река резко сужается, берега крутые, а в некоторых местах обрывистые. Западный берег, занятый противником, почти всюду господствует над восточным. Русло реки и ее берега завалены камнями, они рождают пороги и перекаты Березуй, Заваловка с бурным, быстрым течением. Ширина Вазузы - 40-70 метров при глубине до двух с половиной метров. Подступы к реке с восточного берега просматриваются противником. Реденькие рощи и отдельно растущие деревья не в силах маскировать войска и подходы к переправам, они находятся под огнем.

Предстояли боевые действия в сложных условиях.

Много ценного вынес полковник Арман из Погорело-Городищенской операции. Запомнились встречи и беседы с начальником штаба 20-й армии Леонидом Михайловичем Сандаловым .

Некоторые уроки минувших боев были очевидны. Уже на марше к исходным позициям приходилось делать на дорогах бревенчатые настилы. К сожалению, танкисты обочин не признавали, не объезжали слабые мосты и рушили их. Углубляли колею гусеницами настолько, что дорога становилась непроходимой для артиллерии и автоколонн. Моторизованная пехота из-за бездорожья превращалась в обычную.

Арман, вообще-то упрямый спорщик, отстаивал свою точку зрения, невзирая на чин своего оппонента. А в беседах с генералом Сандаловым, не возражая, выслушал критические замечания в адрес своей танковой группы.

Да, нужно признать, что его танкисты неуверенно пользовались условными сигналами, плохо держали связь между собой. В свою очередь генерал Сандалов согласился с Арманом, что танковые батальоны, поддерживая стрелковые полки, должны иметь собственные средства связи и управления, им приходится сутками действовать в отрыве от бригады.

Когда полковника Армана отзывали из 20-й армии и он прощался с Сандаловым, то искренне сказал, что очень сожалеет об этом расставании, что счастлив был работать под началом такого начальника штаба.

17 ноября 1942 Любимая, как это ты можешь расстраиваться, что родила на свет дочку, а не сына? Вчера всю ночь сидела у меня Наташа Звонарева и допытывалась, кого я хочу больше - сына или дочь. И, несмотря на то что Наташа знает меня четырнадцать лет, она не могла понять моего состояния и все считала, что я скрываю от нее свое беспокойство и притворяюсь, что якобы мне одинаково желанны и будущий сын, и будущая дочь. Я на самом деле, родненькая, относился к этому не так, как все. Для меня безразлично - представитель какого пола пожаловал на белый свет. Родился ребенок, из него должен вырасти Человек. Человеком может стать и мальчик, и девочка, так же как и тот и другая могут вырасти "людишками". У нас уже есть Ингочка, разве она не прекрасная девочка, обещающая быть Человеком? Олечка также должна вырасти и стать Человеком. Парню не мудрено, прикрываясь авторитетом отца, выйти в люди; девочке сделать это труднее, и это даже лучше. Радость моя, не знаю, когда смогу с тобой встретиться, приезд мой очень и очень неопределенный. Могу нагрянуть как снег на голову, а может приезд и оттягиваться до бесконечности. Все же рано или поздно в Москве я буду, но только от поезда до поезда и большую часть времени просижу где-нибудь у начальства. Сегодня, получив от тебя весточку, выпили по чарке за наследницу и за тебя. Завтра иду к соседям по служебным делам и не уверен, что удастся скрыть от них такое важное событие, как пополнение моей семьи; там с нетерпением ждут известий о тебе. Рад, что Олечка родилась в славную годовщину первого в мире боя танков с танками. Этот бой завязался как раз утром. Счастье мое, поправляйся скорее. Береги себя, а следовательно, и Олечку. Дочка подрастет, можно будет оставить ее у Аллы Урнис, а сама поедешь на фронт. Твое место здесь. Пусть Олечка не поленится и напишет мне письмо. Целую обеих.

18 ноября 1942

Сегодня я доложил об Олеге командующему. Завтра отправляю его к помпотехам на учение слесарному и токарному делу. А там видно будет, покажет себя хорошо - можно будет отправить его в военное училище. Первым его воспитателем будет Митрий, который уже вошел во вкус обучения неопытного юнца.

20 ноября 1942

Дорогая лапушка! Сегодня ночью на полуторке проезжает через Москву майор Дзюба . На обратном пути он заедет к тебе. Я сейчас заканчиваю вместе с приятелем спектакль, о котором ты узнаешь из газет. Видно, мне никогда не выйти в гении - у гениев все просто, а у меня все очень и очень сложно. Замучил я своих актеров и режиссуру тренировкой и отработкой техники исполнения. Времени вроде бы было достаточно, но теперь, мне кажется, дали бы еще год - еле-еле смог бы уложиться. Не пойму, может, я стал очень придирчив к себе и другим? Меня хотят перевести на другую должность с повышением, но я отказываюсь. Новая должность очень почетная но мой нежный характер не подойдет к ней.

Отказаться трудно, начальство мотивирует мое назначение тем, что я сейчас самый старый командир танковой бригады в Красной Армии и необходимо меня повысить. Я пригрозил уйти из танковых войск, пользуясь тем, что кончил Академию Фрунзе, а следовательно, я - общевойсковой командир.

После больших дел мои войска выводятся на отдых и переформирование. Мне отдых тоже нужен, но я не хочу уезжать в тыл до 25-й годовщины Красной Армии. В то же время самому провести переформирование очень заманчиво. Посмотрим, как будет складываться обстановка. Во всяком случае, я оттяну свое новое назначение до развертывания новых событий.

Олег взялся за работу добросовестно, но оторопел, когда Дмитрий Журавлев отчитал его за обращение ко мне не по уставу. Митрий пользуется большим авторитетом в бригаде, и его побаиваются многие старше его званием. Олег уверен, что власть Митрия неограниченна, так как мои соседи генералы величают его Дмитрием Дмитриевичем и обращаются с ним не как с моим автоматчиком, а как с моим адъютантом. Стать моим адъютантом - его затаенная мечта. И я это сделаю после того, как он усвоит элементы штабной службы. Жаль, что образование у него четыре класса. Но из него получится прекрасный командир, он решителен, инициативен, храбр, горяч и хладнокровен. Волевые качества у него тоже хорошие.

Мы чувствуем себя здесь, на фронте, все уверенней. Когда видишь, как работают "катюши", "андрюши", а особенно "лука", то ясно, что фашистам каюк. Сегодня отбили один населенный пункт. От фашистов осталось крошево. А ведь "катюша" с "андрюшей" играли всего пять минут.

Представляешь себе, что творится, когда все трио дает длительный концерт! К зиме гитлеровцы подготовились скверно и льют крокодиловы слезы. Под Сталинградом выдохлись и не способны на серьезную угрозу. Под Туапсе инициатива перешла в наши руки. Под Орджоникидзе наши войска нанесли немцам поражение, граничащее с разгромом. Про наш фронт и говорить нечего. Уже год мы держим инициативу на всех участках и даже на отдельных клочках болот и перелесков.

Только моя любовь к нашему славному фронту может принудить примириться с новой должностью, потому что я тогда останусь здесь. После формирования я могу попасть на другой фронт, а это мне не улыбается.

Освобождая родную землю, я хочу прошагать через Белоруссию, фашистской кровью смыть слезы наших белорусских сестер, изнывающих в рабстве! Кончаю писать, мое солнышко, скоро полночь - надо заняться работой...

20 ноября 1942

Роднулечка, оказывается, майор Дзюба сумел погрузить для тебя в свою полуторку около двух кубометров дров. Это тебя немного выручит. А то Олечка Капелька угорит от вонючей керосинки. Посылаю два куска туалетного мыла и кусок бельевого. Военторговцы не прислали мне ноябрьский паек, а то послал бы конфеты. Целую крепко, крепко. Пиши чаще. Кузьма Гаврилович Чеботарев вспоминает:

25 ноября 1942 года судьба свела меня с полковником Арманом в одном бою, - вспоминает подполковник в отставке Кузьма Гаврилович Чеботарев .

Это было под селом Хлепень Сычевского района Смоленской области. Наша 148-я стрелковая бригада прорвала оборону немцев на реке Вазузе, но во второй половине дня была контратакована. Противник пытался отбить наш плацдарм на западном берегу. Упорные бои продолжались и на следующий день. Танковые контратаки следовали одна за другой, авиация бомбила наши позиции, переправу. Угрожала потеря плацдарма...

В это время на нашем НП появился полковник танкист, Герой Советского Союза, это был Поль Арман. Он сообщил нашему комбригу подполковнику Герусову, что ввел в бой танковую роту и руководит ее действиями.

Присутствие полковника Армана придало уверенности стрелкам, а танковая рота сдержала натиск врага. Когда-то о боевых делах героя мы читали в репортажах Михаила Кольцова из Испании. Этими репортажами зачитывались молодые люди моего поколения. И вот легендарный Поль Арман, в которого мы были в молодости влюблены, воевал со мной рядом. Его 11-я танковая бригада поддержала нас при штурме села Хлепень и во многом решила успех операции..."

28 ноября 1942 года

Любимая Аленушка, днем майор Дзюба передал твое письмо. С той минуты, как он уехал, я находился беспрерывно в бою. Твое письмо получил, когда садился в танк и выезжал в атаку. Прочел его только сейчас, вернувшись. Рад, что ты здорова, ибо волновался, почему от тебя нет писем. Радуюсь, что Капелька подрастает, но зря она мало кричит - надо развивать легкие. Сколько времени я буду, как до сих пор, в беспрерывных боях, не знаю.

6 декабря 1942 года Прости, что, занятый новыми делами, не могу уделить личным вопросам столько внимания, сколько мог раньше. Мои старые войска выведены на отдых - я принял новые... Разогнал всех лодырей. Иначе нельзя, времени мало, а драться надо упорно и настойчиво. Мой корпус временно придан 20- й армии. Хозяин (Командарм генерал-лейтенант М.А. Рейтер .) встретил меня предупредительно, хвалил за прошлые бои. Я ответил, что это заслуга не моя, а бригады, она испытана в тяжелых боях. Выйдя из землянки Хозяина, случайно встретил Романа Кармена .

Обрадовались оба несказанно, ибо не встречались с 1936 года. Это письмо тебе передаст офицер связи, который срочно едет в Москву по служебным делам. Поздравляю тебя с новым назначением - ты освобождаешься от должности жены командира танковой бригады и назначаешься женой командира танкового корпуса. Вчера меня из боя вызвал командующий Зап. фронтом Конев, приказал сдать бригаду и вступить во временное командование 6-м танковым корпусом. Это назначение меня ошарашило, потому что сопровождалось комплиментами в мой адрес, исходившими от Георгия Константиновича.

Моя давнишняя затаенная мечта осуществилась, и я от тактико- оперативного перехожу к оперативно-стратегическому искусству. Задираю нос вместе с тобою и Капелькой и плюю на завистников. Долго радоваться своему назначению некогда, срочно нужно принимать корпус, которым так хорошо командовал заболевший Гетман . Целую крепко, много, сильно. Знаешь что, родненькая? Я тебя люблю, ей-богу! Целую Капельку

17 декабря 1942 Олег работает по ремонту танков. В бой его не беру. Рано. Пусть изучит как следует танк и пройдет всю тяжелую службу шаг за шагом. Жаль, что с ним не может заниматься Журавлев. Такого строгого воспитателя хотелось бы для него, но Митрий мне нужен в бою. Он незаменим своим бесстрашием и распорядительностью. Печально, что он малограмотен - какой бы из него был прекрасный адъютант! Учиться грамоте теперь некогда - надо стрелять, а это он делает классически и уверенно. В последнем бою его ранило мелкими осколками, а он ничего мне не сказал до конца боя - не хотел, дескать, меня отвлекать. Адъютант мне нужен с широким кругозором, хорошо образованный, преданный и храбрый. С Митрием не расстанусь. Мой теперешний адъютант меня не удовлетворяет - в очень тяжелых положениях он теряется, без толку мечется.

Получил сразу три письма. Раньше находился в боях и не мог прочесть. Вчера приехал в штаб и наспех пробежал письма. Отчаянно устал, весь в грязи и прежде всего поехал в баню. После бани меня разморило так, что проспал шесть часов подряд. И вот сейчас читаю и перечитываю.

Врага мы бьем все усерднее и настойчивее. У него уже трещат ребра, доберемся и до позвоночника. На войне тоже есть свои радости. Вот противник, хорошо подготовившись, все распланировав, в строгом боевом порядке пошел, чтобы смять тебя. Он приближается уверенно. Завязывается отчаянная схватка на переднем крае. Иные танки противника горят как факелы, но другим удается прорваться. И вот они, торжествуя, мчатся в глубину обороны. Ты лежишь в небольшом окопчике или щели, жадно затягиваешься папиросой или дымишь как паровоз трубкой. Передние танки промчались мимо тебя, смяв бруствер окопа и порвав телефонный провод.

Еще раз затягиваешься во все легкие. Мир кажется таким прекрасным, куришь с такой жадностью! Кажется, никогда еще не курил такой вкусный табак. А табак отсырел и с плесенью.

Впереди в двухстах метрах куст можжевельника. Какой он красивый! Такой я видел на пригорке возле болота, когда в детстве с отцом, ходил зимою рубить лес. Помню даже, как отец объяснял мне, что можжевельник - полезное дерево. Из его ягод гонят спирт для джина, из молодого ствола

Ссылки: