Ремонт танков, новые бои, Людвиг Ренн, Лукач

Всего неделю длились отдых и лечение Армана в Арчене. Он с трудом вырвался в мастерские в Аль-каладе-Энарес, где расположилась ремонтная база. На местном заводике ремонтировали танки, а в ближайшей роще прятали их до отправки на фронт. Покидая 17 ноября Мадрид, Арман мысленно попрощался с ним, а теперь снова зачастил в район боевых действий.

Как капитан старался уберечь от гибели каждого своего подчиненного, так танковые лекари старались продлить жизнь каждого танка, броневика. Спустя треть века Кирилл Владимирович Гонценбах вспоминал:

"Первое время эвакуировали танки сравнительно легко, если не считать боя в Сесенье, где три танка погибли на территории, занятой мятежниками. А затем фашисты, зная, что русские обязательно попытаются эвакуировать танк или поползут к нему, чтобы снять дефицитные агрегаты, приборы, детали, стали подстерегать оружейников. При подозрительном шуме, не говоря уже о выхлопах мотора и скрежете гусениц по каменистой почве, противник сразу же открывал огонь и не позволял приблизиться. Тогда военинженер Алымов начал применять длинный буксирный трос. Кто-нибудь из нас, ремонтников, а чаще всего вдвоем, скрытно подползали, волоча буксирный трос. С его помощью оттягивали танк в укрытие, используя складки местности. А там уже, на обратном скате высотки или за камнями, брали танк на другой, короткий буксир. Бывало, с "ничейной" земли уволакивали инвалидную машину ночью на сцепе двумя буксирами. А на реке Хараме был случай, когда разбило балансиры,- смастерили ходовую часть из бревен и танк вытащили... Но в большинстве случаев подбитый танк не удавалось спасти, так как он загорался и, если боеприпасы не все были израсходованы, взрывался. Казалось бы, в танке и гореть особенно нечему, а горели по нескольку часов, да так, что плавились алюминиевый картер, коробка передач. В таком обугленном танке, если и влезешь в него, уже ничем не поживишься для ремонта...

При комплектовании нашего отряда не послали оружейников, на нашу долю выпали все заботы о механической части вооружения. Пулеметы перегревались, кругом песок - отсюда и задержки, задиры. Кто соблюдал режим стрельбы короткими очередями? И как это можно было сделать? А думаете, так просто - каждый день и вечер, каждую ночь набивать диски патронами или ввинчивать взрыватели к снарядам в ожидании машин из боя. Когда редеющая рота уходила утром в новый бой, помпотехи после ночи валились от усталости. Не покладая рук колдовали над изношенными, искалеченными танками..."

Уже дней десять - Арману казалось, целую вечность - он не залезал в люк танка, не усаживался на верткое маленькое сиденье в башне, у пушки, не трясся под огнем в бронированной коробке, не ловил Целей в перекрестие.

- Танки прибыли в ваше распоряжение, генерал, - доложил Мелле . Вскоре они уже дружески беседовали.

- Вы совсем испанец, - сказал Арман. И в самом деле Лукач умело строил фразы на испанском языке, обращаясь к вошедшим командирам.

- Очень приятно слышать, - генерал улыбнулся.- Но если мы не выбьем мавров из Паласетты, я начну от длительного соседства с ними изъясняться еще и по-мароккански. - И заключил, смеясь:

- Говоря откровенно, я не очень хотел бы такой дорогой ценой овладеть еще одним языком. Эта Паласетта - настоящая мясорубка! Он подозвал Армана к карте:

- Вас ознакомили с обстановкой, капитан Грейзе? И, не дожидаясь ответа, приступил к подробному анализу обстановки на этом участке фронта... Танкисты замаскировали свои машины. Местность труднопроходимая - густой сосновый лес, крутые обрывы и река. Мост Сан Фернандо беспрерывно обстреливали, и рядом рвались снаряды. Но это не помешало бойцам достать из танков свои гитары, мандолины, гармоники.

Эмильо поучал Грегорио, который никогда не держал в руках гитары: - Танкисту, особенно водителю, полезно играть. Он разовьет такой слух, что услышит любую фальшивую ноту в моторе! И Эмильо затянул любимую фронтовую песенку французов "Мадам Маркизе". Танкисты долго стояли на исходной позиции. Полковник Мелле вызвал Грейзе в штаб - пришли тревожные вести от Людвига Ренна , командира батальона немецких добровольцев, защищавших Паласетту. В последнее время бои в этом местечке шли с переменным успехом. Центральная магистраль Паласетты - узкая асфальтированная улица - тянется метров на двести и упирается в большой фруктовый сад. Первые дома, если считать от моста Сан Фернандо, занимал батальон Людвига Ренна. Дома рядом с фруктовым садом в руках марокканцев. Зоной, разъединяющей противников, был огромный двор между двумя домами, перегороженный каменной стеной. Воюющие стороны привлекало к этому двору его шумное поголовье - куры, гуси, утки, брошенные хозяевами. В ежедневных военных сводках часто упоминался двор за забором, и Людвиг Ренн дал ему название "куриный заповедник". Этот двор долго оставался нейтральной зоной, но наконец мавры решили отбить "куриный заповедник", очень выгодную позицию, надежно прикрытую высоким забором. Об этом сообщил Лукачу командир немецкого батальона, а Грейзе при этом разговоре присутствовал.

Он и прежде, до отъезда в Арчену, несколько раз наведывался в батальон имени Тельмана , ему нравился комбат Людвиг Ренн - высокий, худощавый, не то с военной, не то со спортивной выправкой, стриженный ежиком, не теряющий присутствия духа в самых трудных обстоятельствах.

Арман охотно говорил по-немецки с Людвигом Ренном и с другими тельмановцами. Приятно было убедиться, что язык, которым он владел с юности, остается в полном его подчинении, со всем словарным богатством, со всеми оттенками и интонациями. Ожидая боя, девять танков стояли в ближней роще. Правда, машины эти уже давно находились в эксплуатации, и все сроки технического обслуживания миновали. Моторы и ходовая часть не внушали доверия, их латали на ходу.

Грейзе получил боевой приказ - немедленно продвинуться к Паласетте.

- Задача в том,- командир бригады еще раз показал на карте, - чтобы обложить с двух сторон фруктовый сад и уничтожить там противника. Во что бы то ни стало!

Арман понимал, что атака предстоит тяжелая. "Генерал", - обратился он к Лукачу , - ваш приказ будет выполнен. Но я должен предупредить, что потери неизбежны. - Мы на войне,? сурово ответил Лукач.

По тревоге танкисты заняли места в машинах. Нелегким был старт потрепанных в боях машин. Первый танк взял с места хорошо, у второго из глушителя повалил густой дым, мотор третьего танка работал на трех цилиндрах, а механик четвертого долго запускал мотор. К мосту Сан Фернандо, в километре от сборного пункта, три машины не дошли.

- Кто не уверен в своих машинах, может в атаку не идти, - сказал Грейзе. Механик-водитель Луис Картеро подошел к капитану и сказал пылко:

- Мой мотор может пройти еще тысячу километров сквозь огонь!

Колонна разделилась, танки двинулись по двум маршрутам. Первыми стартовали три машины, направляющиеся прямо к Паласетте. Грейзе отвернулся, чтобы не смутить Картеро, когда его танк, стоявший третьим, долго не мог тронуться с места. Но вскоре Картеро догнал боевых друзей. Высунувшись из люка, танкисты громко прощались с капитаном. Арман крикнул им вслед:

- Салуд, амигос! Да здравствует счастье! Он слышал, как затих шум моторов маленькой колонны, и вскоре сам с несколькими машинами ушел влево по дороге между Паласеттой и Университетским городком. Впереди видны были разрывы снарядов, стреляли свои. Танки появились неожиданно для противника, засевшего в фруктовом саду. Выскочив на пригорок, Арман увидел, что под деревьями лежат марокканцы.

- Пулемет! - крикнул он Эмильо. Очереди загремели в тихом саду. Марокканцы заметались. Они пробегали близко, лица их ясно видны. Танки двигались осторожно, объезжая апельсиновые деревья. Белые бурнусы марокканцев - хорошая цель для пулеметчиков и артиллеристов в башнях. Осколки и пули впивались в стволы деревьев, обрубали ветки, отягощенные плодами, в саду бушевал внезапный листопад, а апельсины падали на землю, как перезревшие яблоки. Арман с удивлением смотрел на молоденького Эмильо, в минуты боя тот неузнаваем!

- Ловите, это вам! - кричал Эмильо. Чтобы придать себе храбрости, заряжал пушку очередным снарядом и при этом ругался:

- О, как я ненавижу вас, фашисты!

Бойцы Людвига Ренна, пользуясь замешательством врага, устремились вперед. Арман стрелял из пушки по группам марокканцев, которые бежали из сада и скатывались с обрыва... Лишь спустя три дня Грейзе вернулся с переднего края в Алькала-де-Энарес. Неподалеку от памятника бессмертному уроженцу этого местечка Сервантесу - в одной руке копье Дон Кихота, в другой перо - Арман встретил огорченного Кривошеина . Куда девалась его жизнерадостность?

- Сегодня мне передали приказ, - сказал Кривошеий тусклым голосом. Наш отряд почти в полном составе отзывается на родину. Нас сменят другие товарищи на новых танках. Выезжать нужно срочно.

Ссылки: