Арман: последний бой

Бывший начальник политотдела 122-й Краснознаменной танковой бригады полковник в отставке Иван Алексеевич Алексеев вспоминает:

"Я познакомился с Арманом еще до приезда его в бригаду, он дружил с командиром соседней бригады полковником Юревичем , которого я хорошо знал. Однажды после совещания в штабе фронта Юревич затащил меня и Армана к себе в бригаду. Помнится, Арман и в дороге успел пожаловаться, что ему не по душе должность командующего бронетанковыми и механизированными войсками армии. Говорил, что уже обратился к командующему фронтом Мерецкову, тот согласился с его доводами и обещал при первой же возможности дать танковую бригаду. Арману не пришлось долго ждать. Наша 8-я армия готовилась к наступлению. Создали группу прорыва, нее включили и 122-ю танковую бригаду. Возглавить группу поручили командиру бригады полковнику Багахашвили . Операция началась утром, быстро затухла и не имела успеха.

Вот тогда к нам 6 августа и прибыл Арман. К домику, в котором размещался штаб бригады, подкатил юркий "виллис", я увидел, как из машины выскочил Арман и крупными шагами направился к крыльцу. Выбежал ему навстречу:

"Какими судьбами, Поль Матисович?" Он протянул руку и спросил: где начальник штаба бригады? Подошел подполковник Леонид Сафонов (отчества не помню) и представился. "Я назначен командиром бригады, - сказал Арман. Распорядитесь собрать командиров батальонов и отдельных подразделений. Пригласите начальников служб бригады. А пока собираются - доложите обстановку. Минут через тридцать - сорок Арман представился собравшимся, кратко доложил о своем незнании, а затем выслушал командиров. В конце совещания, обращаясь к присутствующим, сказал: товарищи командиры, перед нами стоит очень сложная задача. Мы должны ее решить. Я верю в ваши способности, а потому верю в успех. Готовьте людей и машины. Вероятно, завтра на рассвете нанесем удар по противнику.

После совещания мы втроем - Арман, Сафонов и я - пообедали. Чтобы не показаться чванливым, Арман тоже поднял кружку, чокнулся, но отхлебнул только один глоток. Он старался скрыть от новых товарищей, что обеспокоен. Не в его характере идти в бой и вести за собой людей, не зная как следует обстановки, не зная подчиненных, их способностей, слабостей. А на деловое знакомство, хотя бы самое беглое, времени нет.

"Язык", на чьи показания полагалась разведка, был недостаточно осведомленным. То ли этого обер-ефрейтора не сумели "разговорить", то ли он на самом деле ни черта не знал. Но только сведения, полученные от него, были скудные и не внушали доверия начальнику штаба бригады Леониду Игнатьевичу Сафонову .

Как же при этих условиях посылать людей в бой, не став непосредственным его участником? Как можно допустить, чтобы танкисты шли в огонь, не зная в лицо того, кто их отобрал в головной отряд?

"После обеда, - продолжает И. А. Алексеев,- Арман приказал начальнику штаба подготовить пять танков с десантом автоматчиков на броне. "Нам предстоит уточнить обстановку на участке прорыва,- сказал Арман.

- Кого назначить старшим? спросил Сафонов.

- Ваша задача - подготовить людей и танки. Остальное беру на себя. Мне нужно самому подробно выяснить обстановку на переднем крае. Хочу сделать попытку определить силы противника.

Я много слышал о храбрости Армана, слышал, что он иногда пренебрегает осторожностью, и вот теперь сам убедился в этом. На рассвете пять танков Т-34 с автоматчиками на броне двинулись в сторону переднего края. Арман сидел на башне головного танка. До переднего края было еще примерно пять-шесть километров...

Танки пересекли передний край и углубились в сторону противника. На броне десант автоматчиков из 165-й стрелковой дивизии. Танки шли в боевых порядках пехоты, расчищали ей путь огнем пушек и пулеметов, но пехотинцы все больше отставали. Арман пытался ускорить их продвижение, пока огонь противника это позволял. Скорее достичь лежащую впереди высотку! Он снял кожанку, и пехотинцы увидели - в бой их ведет полковник, Герой Советского Союза.

"За мной!.. В атаку! За Ленинград! - крикнул Арман, соскочил с танка и побежал вперед.

Бойцы, которые залегли за кочками, за кустами, поднялись и мелкими перебежками пытались преодолеть поляну. Но случилось то, чего так опасался Арман: разведданные оказались неточными, устаревшими. Перед группой прорыва был не ослабевший, обескровленный, а другой, свежий противник. Стреляли батареи, не засеченные нашими наблюдателями. Фашисты устроили огневой барьер: орудия на прямой паводке, сильный пулеметный огонь, снайперы.

Фашистская пуля снайпера ударила пониже танкового шлема в голову, и полковник был убит.

Несчастье произошло в районе безымянной высотки с выемкой, в полутора километрах западнее деревни Вороново, в 8 часов 30 минут утра 7 августа 1943 года.

В головном танке не сразу заметили гибель командира. Танк продвинулся вперед еще на десяток-другой метров.

И здесь случилось непоправимое несчастье - в бортовую броню "тридцатьчетверки" ударил снаряд большого калибра.

Танк загорелся и почти тотчас же взорвался. Если бы полковник не был уже мертв, он разделил бы трагическую участь своего экипажа.

Группа прорыва понесла потери. Оставшиеся в живых бойцы отошли на исходные позиции. И наши, и фашисты оставили убитых на нейтральной полосе, которая простреливалась обеими сторонами. Часа через два в штаб 122-й танковой бригады примчался командир взвода из головного отряда Армана, доложил о гибели нового комбрига и о том, что группу прорыва постигла неудача - фашисты подтянули в район деревни Вороново и высотки западнее нее крупные силы.

О гибели Армана и результатах боя срочно сообщили командующему 8-й армии генерал-лейтенанту Ф.Н. Старикову . Примчался командующий бронетанковыми войсками армии полковник А. В. Зазимко.

Из штаба фронта пришел приказ: вынести тело Героя с нейтральной полосы и похоронить со всеми почестями.

Бывший комсорг 2-го батальона 641-го стрелкового полка офицер запаса Н.Л. Кротов нашел в 1971 году в архиве запись:

"Смертью храбрых в этих боях пал Герой Советского Союза полковник Арман . Двенадцать человек делали попытки вынести тело, но не смогли из- за сильного огня. Тогда это поручили разведчику 641-го стрелкового полка ефрейтору Фомину, ранее награжденному медалью "За отвагу". Смелый разведчик вынес тело Героя, за что и представлен к правительственной награде".

Подвиг Николая Константиновича Фомина будет оценен, если напомнить, что до него на нейтральной полосе при попытке вынести тело погибли три сапера.

До позднего вечера задача оставалась невыполнимой. Но едва сгустилась темнота, Фомин отправился в свое опасное путешествие при свете ракет, которые висели над "ничейной" землей. Он подолгу лежал неподвижно в воронке или на открытом месте, притворяясь убитым, и высматривал себе клочок пути. Передвигался, пользуясь короткими перерывами в освещении, когда немец-ракетчик запаздывал. Как всегда, после погасшей ракеты наступала скоротечная кромешная темнота. Чуть приподымая голову, не отрываясь от земли, испещренной воронками, иссеченной осколками и пулями, Фомин по-пластунски подполз к убитому и вытащил его на своей плащ-палатке. Это было уже за полночь.

Помпотехи и механики на ремонтной базе 122-й танковой бригады утром изготовили металлическую ограду для могилы.

Ссылки: