Размагничивание: Северный флот: Полярный

С целью передачи опыта Черноморской группы другим флотам в конце августа АП вылетел в Москву. Как он вспоминал " Постоянные как на Балтике, так и на Черном море бомбежки и позже артиллерийские обстрелы делали работу очень напряженной. Однако потери флота на минах все уменьшались. Ни один размагниченный корабль не погиб. Когда англичане уезжали, я получил команду выехать на Северный флот. В Севастополе работу продолжили И.В.Курчатов и наша группа.

В Москве я прихватил Л.М.Неменова , в Архангельске мы были у Папанина .

Неменова оставили в Архангельске сооружать СБР, а меня направили в Мурманск и Полярный . В Мурманске нам дали катер и на этом катере мы отправились. Была уже темнота и только пролетали снежные заряды. И это мне после Севастополя, где мы можно сказать каждый день ходили на рынок, покупали виноград, дыни, и ходили в одних рубашечках, а здесь адский ветер, волны здоровенные, этот катер бьет изо всех сил, летят снежные заряды, так в морду бьет что прямо в кровь, такая крупа. И идем мы куда-то в какую то темноту, со всех сторон ни зги, дикие какие-то совершенно горы и растительности уже нет ни черта на этих горах. Наконец пристали мы к базе Северного флота в Полярном . Там разместили нас ночевать. На следующее утро я пошел к командующему. Я вышел на пирс, там стояли несколько кораблей, которые как раз нужно было размагничивать. И у меня было такое задание, которое мне дали в Москве - мне сказали, что так как немцы очень сильно напирают на Севере, то очень может быть что флот придется выводить из Кольской губы в Архангельск, в Белое море, а горло Белого моря сильно минировано. И что поэтому, хотя в Баренцевом море глубины большие и там магнитные мины нельзя было применить - они донные, но в горле Белого моря их можно было вполне применить и они там представляли большую опасность. Для того, чтобы перевести флот в Белое море корабли необходимо было размагнитить до перехода.

Вот с таким напутствием я туда приехал и пошел на доклад к командующему. Это был Головко . Я узнал где что, мне сказали что вот там есть такая дверца небольшая в скале. Ну, я подошел туда, это собственно была даже не дверца, а такой коврик висел. Отодвинул я этот коврик, там меня моментально часовой остановил, я показал свои документы и он мне показал куда идти, там штольня. И я пошел вглубь горы. Там всюду горело электричество, всюду были разложены всякие коврики, и в конце концов я дошел до уже довольно больших помещений и в частности там был кабинет Головко. Все это было внутри скалы. Туда ничтожно маленький входик, причем от входика сделан лабиринт - такой чтобы не могла пройти взрывная волна и не могли бы залететь осколки внутрь помещения, кроме как на самые первые два метра примерно. Ну, я пришел к Головко. И в этот момент когда я вошел к нему в кабинет он следил по радиотелефону за нашей группой самолетов, которые полетели отбивать немецкие самолеты напавшие на конвой, который шел в Мурманск. Конвой - это большое количество кораблей торговых, прикрываемых военными кораблями. Но их нужно было тогда очень здорово защищать от самолетов, потому что проходил этот конвой неподалеку от Норвежского побережья, а Норвегия была занята немцами. Ну и впервые такой разговор мне пришлось услышать - это вот как они идут, что вот первая девятка уже завязалась с немцами, вступила в бой, что пока никто еще не сбит - это по радиотелефону он говорил с командиром эскадрильи. Там стоит сплошной мат в эфире - потому что летчики друг другу, когда они видят какого-то немца и что кто-то за кем- то пристраивается - они орут и кроют всеми силами как только могут. Тогда это были морские самолеты и они с самого начала уже были оборудованы радиотелефонами. Это не обязательно гидросамолеты, и обычные тоже. Но морская авиация. А ведомства разные - то авиация а это флот. Летчики, которые служили во флоте, ходили в морской форме. Ну, и технику для флота поставляли в первую очередь, так что радиотелефоны там уже были. Когда кончилась эта стычка там и наши отогнали немцев и потом некоторое время сопровождали караван, а потом им на смену отправили еще эскадрилью а ту вернули назад, Головко освободился от этого. Я ему сказал то, что мне было передано сказать ему только лично относительно возможности отхода флота. Он мне сказал совершенно четко : "Товарищ Александров, я никуда флот из Полярного не уведу. Здесь мы стоим прочно, и можем стоять прочно и флот будет здесь. Тем не менее, вы выполняйте то что вам поручено, мы окажем вам всякую необходимую помощь, размагничивайте корабли. Может быть нам какие-то корабли и придется посылать в Белое море, и в частности и для сопровождения судов конвоев, но мы отсюда никуда уходить не собираемся."

Это был единственный фронт где собственно до конца сентября 41 года наши не отступили практически ни на шаг, очень немного отступили. Немцы там, были альпийские немецкие и австрийские дивизии, они развили очень энергичное наступление потому что им было важно Кольский залив захватить, тогда бы они прервали снабжение нас со стороны союзников, а туда поступало большое количество вооружений.

Но Головко тогда снял со всех кораблей команды, снял пулеметы, отправил на фронт и эти матросы там так дали пару немцам, что они потом уже и не совались совершенно. Потому что там буквально на каждой сопке были сооружены такие огневые позиции, которые даже и нечем было немцам взять. Чтобы там было им свободнее действовать, Головко отослал все семьи в Россию, так что там остались все на казарменном положении и никаких забот не было у людей о семьях. И вот таким образом он вмешивался в эти боевые действия. Там конечно были и пехотные части, но во всех случаях как только создавалась какая-то угроза очень тяжелая, туда направлялись моряки и они отбивали все атаки.

В самом начале, так как наша армия и флот еще не были обстреляны, то при сильном нажиме немцев сдавались в плен. А немцы этим пользовались и они разбрасывали всякие прокламации, которые являлись так сказать пропуском к ним. Тогда проделали такую вещь: в одной из атак отсекли довольно большую группу немцев и взяли их в плен. И на другой же день их расстреляли и всех расстрелянных выбросили туда к немцам. Тогда немцы стали расстреливать наших, которые сдавались в плен, несмотря там ни на какие пропуска. Возникло сильное ожесточение. И вот это полностью прекратило всякие переходы к немцам и попытки сдаться в плен. И вот таким способом это было стабилизировано, и по-видимому иначе это и сделать было нельзя. И к этому там относились очень просто, вот я помню у штаба немцы пленные сидели на дровах и при мне зашел там один из командиров с членом военного совета и попросил разрешения немцев расстрелять не сейчас, а вечером, тогда когда они напилят дров. Вот такой был к этому делу подход. Ну и это конечно сыграло огромную роль, потому что конечно это сразу тогда всем стало известно, во всех частях. И с тех пор конечно гораздо ожесточеннее пошла там вся эта драка и с нашей стороны тоже появилось такое ожесточение а не просто так тяп-ляп.

Наши корабли ежедневно выходили на боевые операции в район Норвегии. Они там проделывали очень важную работу. Во первых они топили немецкие транспорты, которые ходили в Норвежские базы, причем топили их очень успешно. Было несколько случаев, когда наши подводные лодки заходили внутрь гаваней, занятых немцами. Они проходили за кораблями, которые туда направлялись. Обычно это они старались сделать к вечеру, там ночевали где-нибудь улегшись на дно, потом утром подвсплывали, пока еще было еле-еле видно и прямо на выбор топили там то, что стояло в бухте и потом прорывались обратно к выходу из бухты и уходили вполне благополучно. Несколько было человек, которым тогда еще присвоили звания Героев Советского Союза, командирам подводникам. И надо сказать что они там отчаянно воевали. Были большие довольно потери, но тут ничего не сделаешь. Часть лодок была переброшена с Дальнего Востока, ну это попозже уже, они пришли туда вокруг Африки - это был тогда очень сложный поход.

Мы жили в самом Полярном большую часть времени . А в Мурманск выезжали только несколько раз для того чтобы там добыть кабели, имели там дела в управлении начальника тыла , который нам выделил большую группу офицеров и для обучения и для снабженческих работ по добыче кабеля.

Там был такой забавный эпизод - когда мы были как раз в управлении начальника тыла, в этот момент поднялась воздушная тревога. Надо сказать, что в общем нападения на Мурманск были довольно частыми. А Мурманск тогда был деревянный городок, так что горел он довольно здорово. Его попозже совсем сожгли, но в то время про которое я говорю он еще довольно целенький был. Там поднялась тревога и всех нас загнали в подвал в том же доме, в управлении. Значит идет бомбежка, во время этой бомбежки грохает здорово, потому что близко все это тут падает. И вдруг значит открывается дверь этого бомбоубежища и туда влетает голая совершенно девица какая-то. Ее там закутали в какой-то флаг, который был в этом бомбоубежище мгновенно, оказалось что это машинистка из этого самого управления начальника тыла. Оказывается в чем дело - они там были в бане, а баня эта имела очень индустриальный вид, у нее по четырем углам было почему-то четыре трубы и из всех валил дым. И немцы там поблизости сбросили несколько бомб. Эти бомбы вышибли стекла, штукатурка вся полетела к чертям, потом все эти моющиеся намыленные выскочили из бани, но уже одеться они нигде не могли, потому что бомбы бросают, а персонал разбежался весь. И вот она и рванула прямо вдоль улицы с перепугу. Как раз в эту бомбежку они попали возле того крыла гостиницы где я жил, и бомба то попала во дворе за домом, в скалу, так что ее даже не отколупнула, но такое сильное было сотрясение от взрывной волны, что у нас на восьмом этаже, где мы жили, к черту выбило все стекла, рамы выдавило, вся штукатурка обвалилась и потом мы пробирались к себе ночевать через можно сказать горы - все кровати были завалены. Вот там- то я по-видимому получил маленький осколочек в ноге, который обнаружили позже.

Мы шли с несколькими моряками, по-моему втроем и еще два офицера и матрос. Друг за другом шли, невдалеке. И тут значит начался опять налет. И как раз в нашем районе где мы шли, туда прилетело много самолетов. Район называется Роста, это район гавани, где корабли. Ну а тут они были все военные. Немцы туда налетели и стали кидать бомбы и вот все время ближе к нам разрывы, разрывы. Мы повалились на землю и где-то тут совсем вблизи нас грохнуло, засыпало меня какими-то досками, какой-то дрянью еще. Из носа у меня идет кровь, весь я в крови, руки в крови, какой-то я поцарапанный этими гвоздями, досками.

Оказалось, что вот эта тройка которая шла с нами, из них два были совершенно вдрызг разодраны, а один ничего, контужен был только. Как это так, просто рядом они шли друг с другом и вот один уцелел а двоих совершенно разодрало. Ну, мы благополучно потом очухались, отряслись, пошли дальше. И вот видимо тогда мне этот самый осколочек и загнало, потому что весь я был изрядно подранан. Я просто не заметил, что он там сидит. Когда мне потом делали рентген в связи с ранением ноги, один раз сняли немного пониже, и оказалось что там сидит квадратный осколочек, всюду круглые дробины а там квадратный.

У нас была устроена площадка где мы градуировали наши приборы и вели мы обработку кораблей прямо у пирса. Там мы сделали магнитный полигон, там мы эти корабли вертели туда-сюда и их обрабатывали. В общем была у нас команда человек 30 и действительно Головко чрезвычайно за этим внимательно следил, и очень помог все это дело организовать. 
Этим делом занимались почти вплотную до конца октября. Потом мы сделали эти процедуры уже для всех надводных кораблей, и научили тамошних военных обрабатывать и подводные лодки, их тоже стали размагничивать.

Ссылки: