Первая работа А.П. Александрова для флота: разрезание противолодочных сетей (1933)

Это было очень давно, в 1933 году [ 1 ]. Однажды ко мне в лабораторию пришел Абрам Федорович Иоффе и привел с собой двух моряков. Один был очень красивый, такой представительный, приятного вида человек. И какого-то большого ранга. Я тогда еще не понимал в этих рангах ничего, но оказывается он был капитаном первого ранга. И с ним пришел еще другой такой, пониже ростом, рябой довольно и с нашивками поменьше. Абрам Федорович познакомил их со мной и сказал: "вот так-то, моряки". А это был Александр Александрович Брыкин , потом он был очень крупным нашим деятелем в минно-торпедном направлении. А тогда он был начальником минно-торпедного института . Абрам Федорович сказал "Вот Анатолий Петрович, Вы ему рассказывайте по всем Вашим делам и посмотрим, что из этого дела можно будет сделать, чем можно будет Вам помочь." И они начали рассказывать. Брыкин рассказал, что в войну 14-18 года , особенно к концу войны большую роль начали играть подводные лодки. Они практически блокировали Англию и Англия была буквально накануне своей гибели тогда именно из-за того что и доставка продовольствия, и доставка топлива - все это было блокировано немецкими подводными лодками. И вот тогда стали развивать усиленно методы борьбы против подводных лодок. Ну и среди всех прочих методов а тогда были найдены разные методы - вот это акустические методы, это придумали французы в свое время, потом англичане у них переняли. Такие крупные физики как Ланжевен занимались тогда разработкой акустического метода борьбы с подводными лодками (их обнаружения). Ну а кроме того были приняты всякие меры для того чтобы оградить гавани от подводных лодок, потому что они к тому времени набрались нахальства, заходили внутрь гавани - обычно шли за каким- нибудь коммерческим кораблем, чтобы это было незаметно, и там где-то в каком-нибудь укромном уголке поднимали перископ, оглядывались какие там стоят корабли, потом пускали торпеды и наносили огромный ущерб. Было несколько случаев вот таких нападений на базы флота. Ну и тогда стали эти гавани заграждать сетями. Причем эти сети делали из тросов. На поверхности их не было видно, потому что поплавки на которых они ставились притопленными. Это было во время войны 18 года. И речь пошла о том, чтобы для нашего флота, который в это время начали наши воссоздавать, разработать такие способы, чтобы лодки могли проходить через сетевые заграждения. Поводом прямым к этому делу послужило то, что приезжал какой-то немец в Советский Союз, и вот он привозил с собой какое-то устройство, которое было помещено у него в ящике, он демонстрировал это устройство военным нашим и предлагал его продать. Но запрашивал он какие-то цены совершенно невероятные, а те, кто смотрели, они поняли только одно - что в этом ящике какое-то электрическое устройство, которое разрезает трос, потому что трос потом вынимали и концы были оплавлены, а к этому ящику подводился сильный ток. Вот это были все входные данные. Я начал обсуждать с ними - а может быть механическим способом можно резать. Но они настаивали чтобы обязательно разработать электрический метод, что другие методы это другое дело, но электрический необходимо разработать. Хорошо. Приблизительно в это же время состоялась такая интересная вещь. Тоже ко мне приехали моряки и показали устройство пилы, которое немцы ставили на носовые части своих подводных лодок. Это было просто обычная ступенчатая пила с мощными такими ножовочными полотнами, и просто когда лодка попадала в сеть она давлением этих ножей перерезала тросы. Ну, хорошо. Ну, мне было задано это электрическое устройство. В электротехнике я соображал, и мы стали думать над тем, что пожалуй мы сможем дугой резать такие тросы как нам показали. В это время у нас в институте почему-то выбрасывали большие ящики, которые представляли собой такие ванны для воды в которой велась кристаллизация сегнетовой соли - это тогда для Курчатовской лаборатории делалось. Потом эти кристаллы дальше не понадобились и вот эти все ванны выкидывали. Я взял пару таких ванн к себе в лабораторию, одну здоровую, там вероятно кубометр воды влезало, другую поменьше. И мы стали это дело пробовать.

Вначале я один с лаборантом Митькой Филлиповым , потом присоединился Журков , он немножко участвовал, но очень мало. А мы довольно быстро соорудили такую штуку, что у нас под водой размещался электромагнит здоровенный на сердечнике которого - сердечник был сделан железный подвижный - на этот сердечник мы устанавливали на изолированной колодке угольный электрод и второй угольный электрод против него - второй был неподвижный.

Оказалось, что это очень удобное устройство. Дальше мы делали так, что непосредственно эти угли не соприкасались, между ними был маленький зазор. А как только туда влезал трос, трос их замыкал и они начинали на трос давать дугу, причем дугу очень сильноточную. Я ориентировался на то, что на подводных лодках будут аккумуляторные батареи и поэтому мы на постоянном токе делали дугу очень мощную и трос резался моментально. Примерно за две-три десятых секунды трос резался. Ну, мы стали изучать этот процесс. Очень забавен был сам процесс изучения, дело в том что в то время не было таких приборов как осциллограф и так далее. А я сделал так - взял электрометр, который был приспособлен для измерения очень малых токов - ток 10^-11 - 10^-12 ампер, а здесь у меня были токи порядка 500 ампер. Я значит к нему сделал шунт очень мощный, просто из железной палки, лом такой приспособил в качестве шунта. И вот этим электрометром записывал все изменения токов во времени. Так как там нить электрометра очень тонкая, практически без инерционная, то я свободно записывал процессы длительностью меньше сотой секунды. Ну, мы быстро пользуясь этим электрометром - оказалось что очень удобно можно все это налаживать - все наладили и соорудили такое устройство. Тогда приехали моряки. Посмотрели на всю эту штуку и говорят мне: "Ну, хорошо. Это такой трос был во время прошлой войны. А давайте мы вам дадим трос потолще, который наверное будет во время будущей войны." Привезли. И тот трос мы разрезали моментально. Тогда они приперли трос от какого-то турецкого заграждения. Трос был диаметром 22 миллиметра. А мы и этот разрезали, правда дольше, секунды четыре или пять, но мы его тоже разрезали. Тогда они убедились в действенности этого устройства и была дана команда чтобы сделать такие приборы, установить их на подводных лодках и провести испытания. Но для этого уже требовалась естественно такая действительно большая работа мастерских. Это у нас в институте было сделать невозможно. И конструкторов у нас в институте не было. Брыкин тогда предложил связаться с их конструктором. Я приехал в минно-торпедный институт и меня познакомили с Борисом Александровичем Гаевым . Вот тогда мы с ним впервые как раз встретились. Потом мы с ним очень долго работали вместе. Борис Александрович привез ко мне в институт целую партию девочек, штук 10. По моим корявым эскизам он быстро компоновал конструкцию, чертил и рассчитывал прибор для разрезания тросов, все эти девочки быстро копировали его чертежи - в общем это была целая какая-то фабрика. В конце концов были выпущены в страшно короткий срок - максимум дней 10 как я помню - чертежи оформленные уже по всем правилам и изготовление было передано в мастерские военно-механического института. Это на площади где технологический институт помещался. И вот там нам начали изготавливать эти приборы. Через некоторое время нам изготовили целую партию, штук 30 и с этой партией мы должны были отправится в Севастополь и там произвести испытания на подводных лодках. И вот мы отправили всю партию приборов туда, а конечно опыта у нас никакого не было проектировать приборы, да еще которые могут работать в морской воде, ну и конечно нас ждала масса всяких неприятных разочарований.

Мы приехали и там на морском заводе стали переоборудовать одну подводную лодку под эти приборы, установили на нее эти приборы. Это было уже летом 1934 года (см. фото). Тогда туда приехала Марьяна и мы жили там в комнате на Корабельной стороне, в соседней комнате там жил Гаев и иногда к нам приходил морячок такой Шапиро, который нас там опекал, и Журков туда приехал, он тоже участвовал во всех этих испытаниях. И еще там был от минно-торпедного института такой здоровенный моряк Петька Буйстов , который тоже помогал нам во всех этих делах. И вот значит первая лодка из серии АГ, это американо-германская серия, лодка еще времен войны 18 г., постройки 1916 кажется года, была оборудована под это дело. Все приборы, ввиду их секретности, были закрыты брезентовыми чехлами. И никто не должен был знать, что там делается. Когда мы в первый раз на этой лодке выходили в море вдруг на мачте штаба флота был поднят сложный флажный сигнал. Он явно относился к нам, наши сигнальщики что-то отрепетовали и командир корабля дал приказ: "Снять брезенты". И все наши секреты оказались на виду у всего города Севастополя. По внешней форме этих устройств конечно было ясно для чего они могут предназначаться. Я спросил у командира, у капитана Литвиненко, -"как же это так?" Он сказал "приказ штаба флота "снять бюстгальтеры"". Вот это было мое первое знакомство с оформлением секретных работ. Для нас была подготовлена сеть и мы должны были пробовать проходить через эту сеть. Командир вышел на исходную позицию, погрузил лодку и мы направились к сети. В первом отсеке лодки стоял наш щит, к которому были подсоединены приборы для прорезания сети и как только мы подошли к сети (мы правда ее не видели потому что перископ убрали, чтобы не зацепиться), но по расчету мы должны были в нее войти, в этот момент защелкали контакторы наших приборов (щелкнуло четыре контактора), я сообщил в центральный пост что мы режем сеть. Больше ничего не щелкало. Мы всплыли и оказались далеко за сетью. Первый опыт прошел блестяще. Потом мы дальше ходили несколько раз, прорезали эту самую сеть, пока она не превратилась в совершенные клочья. По большей части это получалось всегда хорошо, но иногда мы всплывали рано и у нас сеть повисала на корме, потому что командир лодки боялся идти под винтами. Он подходил к району сети и выключал винты, уже двигаясь дальше по инерции.

Воспоминаний о дальнейших перипетиях этих работ не сохранилось, однако известно, что испытания и на Черном море и на Балтийском привели к положительным результатам и система СОМ была принята военными моряками. Попутным очень важным результатом было хорошее знакомство с моряками с одной стороны и переход в лабораторию АП в Физтех из минно-торпедного института великолепного инженера Бориса Александровича Гаева с другой.

Ссылки: