О чем молчала Лубянка

У советской внешней разведки были и "узкие места". Одно из них - оперативное и достоверное информирование руководства страны о чрезвычайных событиях в мире. Шифровки послов, резидентов КГБ и ГРУ даже с грифом "вне всякой очереди" приходили с запозданием на несколько часов, а то и дней. В силу ряда объективных причин этим страдают почти все разведки мира. Поэтому нет ничего удивительного в том, что сейчас свежие данные о государственном перевороте или крупном теракте политики узнают из телевизионных новостей. В СССР эта ситуация осложнялась задержкой новостей, усугублялась еще и "фильтрацией" информации на уровне руководителей резидентур. Порой сообщения из-за рубежа в Центр напоминали сюжет песенки Леонида Утесова "Все хорошо, прекрасная маркиза". При Юрии Андропове руководство КГБ в дни острых международных кризисов и событий внутри большинства стран мира, мятежей, переворотов в неспокойных регионах мира получало самую оперативную и достоверную информацию от иностранных телеграфных агентств, а не от собственных подчиненных. Частично этого можно было избежать, использовав ресурсы аналитических подразделений. Вот только их в КГБ при Юрии Андропове (по мнению журналиста Андрея Солдатова) не было.

Группа консультантов при председателе КГБ и 6-й отдел Пятого управления КГБ в силу ряда причин не могли в полном объеме удовлетворить потребности в аналитических услугах.

О чем предпочитают не вспоминать чекисты, выступая с высоких трибун, так это о том, что в семидесятые годы прошлого века ПГУ КГБ стало постепенно деградировать. И виновато в этом было руководство страны. Можно назвать три причины, хотя их было значительно больше.

Во-первых, наверху требовали не объективную информацию, а то, что ласкало слух или подтверждало правильность внешней и внутренней политики. Периодически Ясенево сотрясали "производственные" скандалы, когда выяснялось, что ценный агент на самом деле предоставлял малоценную информацию, добытую из газет или сочиненную им самим. Понятно, что с этим явлением боролись, но победить тягу к "показухе" не удавалось. Юрий Андропов с "липой" боролся. Однако он старался не "выносить сор из избы", что значительно снижало эффективность мер по недопущению практики приписок. Одна из причин этого - не всегда оправданная практика щедрого присваивания воинских званий. Если в 1954 году в аппарате внешней разведки не было ни одного генерала, то в 1985 году их число превысило пятьдесят человек. А многие генералы росли на приписках. Представьте себе генерала в разведке, который ни разу не завербовал ни одного помощника за границей, а то и вообще живого агента, как говорится, в глаза не видел. А наличие ценных источников требовалось для продвижения вверх по служебной лестнице.

Несомненно, в ПГУ были генералы, которые заслуженно получили свои лампасы, хотя во многих подразделениях внешней разведки приписки стали тогда хронической болезнью. Так, один весьма преуспевающий работник регулярно получал от своего "источника" некую "важную секретную информацию", выплачивал ему солидное денежное вознаграждение и, получая приличные суммы в валюте, списывал на организацию встреч, приобретение подарков... Однако вскоре в Центре заподозрили неладное.

Проведенная проверка показала, что "ценный источник" уже более двух лет покоится на одном из городских кладбищ. Руководство среднего звена, узнав о "шалостях" оперработника, пожурило его и оставило в покое.

Однако в верхах после проверки не позволили спустить дело на тормозах, и его уволили из разведки.

Другой случай. Одна их наших крупных зарубежных резидентур сообщила, что ей удалось проникнуть на важный объект НАТО. Однако приобретенный агент что-то медлил с передачей секретной информации, отделываясь обещаниями. Но все время требовал вознаграждения и получал его. Только через несколько лет, после настойчивых сигналов из Центра, резидентура пришла к выводу, что имела дело с заурядным жуликом. Для отвода глаз руководству ПГУ резидентура сообщила, что столкнулась с подставой противника. На этом была поставлена точка, а генеральские погоны, как и ожидалось, от этого не потускнели.

Еще одна разновидность приписок - использование информации из газетных статей в качестве "добытых" секретных сведений. Действительно, до 90 процентов данных разведка получает из "открытых" источников. Проблема в том, что некоторые сотрудники легальных резедентур при отправке в Центр этих данных указывали в качестве источника свои контакты в различных учреждениях страны пребывания, утаивая, что информацию они почерпнули из местных газет. Особенно этим грешили разведчики, работавшие под прикрытием корреспондентов различных советских газет. Порой происходили абсурдные вещи. В Москву уходило два почти идентичных по содержанию сообщения: первое для родной редакции, а второе, с грифом секретности, для Ясенево. Во-вторых, в разведку на руководящие посты пришло много работников партаппарата и детей высокопоставленных родителей. Последних привлекала относительная свобода и возможность поездить по миру. Понятно, что те и другие в большинстве не обладали нужными моральными и профессиональными качествами. Многие из них, не завербовав ни одного агента, тем не менее стремительно росли по служебной лестнице. Об этом прекрасно были осведомлены руководители западных спецслужб. Одна из перехваченных внешней разведкой инструкций Оперативного директората ЦРУ, например, предписывала кадровым сотрудникам управления обращать особое внимание на сотрудников советских загранучреждений, особенно из МИД, МВТ (Министерство внешней торговли), КГБ, ГРУ, которые имеют в Москве высокопоставленных родственников. При этом в инструкции подчеркивалось, что представители данной категории, как правило, морально менее устойчивы, нежели их коллеги. Они привыкли к комфортным условиям жизни, мало склонны подчиняться дисциплине, и все они, в силу этого, являются потенциальными кандидатами на вербовку. Надо сказать, что усилия зарубежных спецслужб на данном поприще не были бесплодными, о чем можно судить по статистике провалов нашей внешней разведки .

Особенно выделяются семидесятые и восьмидесятые годы прошлого века, когда случаи предательства в ПГУ резко участились. В-третьих, ПГУ КГБ стал органом, обслуживающим потребности Политбюро . Например, когда произошла катастрофа в Чернобыле, то именно чекистам, а не сотрудникам многочисленных внешнеторговых объединений поручили срочно закупить необходимое оборудование. Объяснялось это просто. Разведчики - люди военные, поэтому сразу же приступят к выполнению приказа, а чиновники будут долго "раскачиваться". Порой чекистам приходилось выполнять поручения, вообще не имевшие ничего общего с обеспечением государственной безопасности. Однажды в небольшой американский городок внезапно приехал советский "дипломат". По тревоге были подняты все местные правоохранительные органы. В ФБР решили, что визитер должен встретиться с "нелегалом". Проведя в этом населенном пункте несколько часов, гость также внезапно уехал. Долго местные контрразведчики пытались найти ответ на вопрос - какая же была цель поездки шпиона. И только резидент легальной резидентуры в США и председатель КГБ знали, что тот выполнял задание самого... Леонида Брежнева . Просто руководитель СССР, листая заграничный каталог, увидел фотографию лампы необычной формы, которую изготовляла небольшая фирма, расположенная в этом городе. Ему эта вещь понравилась, и он заказал ее Юрию Андропову . И это не единичный случай. Члены Политбюро регулярно заказывали руководству Девятого управления (правительственная охрана) КГБ вещи зарубежного производства, которые невозможно было купить в СССР. В выполнении этих поручений порой участвовала вся легальная резидентура.

Ссылки: