Интриги в треугольнике Устинов-Огарков-Ахромеев

За свою долгую армейскую службу: от красноармейца-курсанта полковой школы в 1940 году до генерала армии и командующего войсками перворазрядного военного округа, а затем и первого заместителя Главкома сухопутных войск СССР - всюду, по мере роста моей служебной каланчи - я твердо придерживался правила: быть всегда готовым к выполнению любого служебного поручения, большого или малого. И в соответствии с этим правилом - нес свой армейский крест, оправдывая (как тогда было принято отмечать) доверие руководства Минобороны, ЦК КПСС, Политбюро и лично самого Генерального секретаря. Да, такой был лексикон. Мне был чужд рьяный и беспринципный карьеризм, я старался вырабатывать в себе стойкость и деловые качества офицера, генерала "открытого боя". И эти качества не раз находили применение на практике. Однако среди начальников высокого ранга мне иногда приходилось замечать и иные устремления, которые, как я считал и считаю, не. соответствуют кодексу порядочности. Опишу один неприятный для меня эпизод взаимоотношений высоких военных чинов Министерства обороны. Вспоминать об этом противно, ну да уж - что было, то было.

На следующее утро, после приема в посольстве, устроенного в связи с отъездом из Афганистана группы С. Л. Соколова, все приехали в Кабульский аэропорт, чтобы проводить военачальников. Афганцы, у которых по традиции принято пышно встречать, на сей раз, и тоже в соответствии с традицией, демонстрировали скромность: отработанный пар выпускают без свистка - он свое дело сделал. На проводах группы Соколова были все (кроме Бабрака ) политические и государственные руководители во главе с Кештмандом . Присутствовала и вся верхушка нашего посольства. Почетный караул не выставлялся. И вот в последние минуты, перед тем как отъезжавшие вошли в самолет - в суматохе прощания, объятий и поцелуев, взяв меня осторожно под локоть и подтолкнув в сторону от других, Ахромеев нервно, тихо и с дрожью в голосе, переминаясь с ноги на ногу, сказал: - Строго конфиденциально. - Слушаю, Сергей Федорович. - Министр просит - Ахромеев явно не торопился. - Я слушаю. - Понимаешь, я передаю! Он просит, чтобы ты самые важные данные по войне докладывал только ему, министру (и Сергей Федорович сделал на этом слове особое ударение), а не Огаркову . - Ты о чем это, Сергей, говоришь? - вспыхнул я. - Сам понимаешь о чем. - И, переминаясь с ноги на ногу: - Мне все это до одури! - и он сплюнул, не договорив фразу. Я чувствовал себя раздавленным, хуже: облитым помоями. Даже растерялся и не сразу нашел что ответить. Сказал лишь: - Не по адресу. - И уже потверже повторил: - Не по адресу. - Мое дело передать просьбу. А ты думай и решай - и мне послышались в его словах нотки нахальства и дерзости. Мы услышали голос Соколова, стоявшего у трапа: - По коням! Ахромеев бегом двинулся к трапу, и я зашагал за ним. Обнялись с Соколовым. Я пожелал ему мягкой посадки. - Ну а ты здесь крепись, поддержу, - по-доброму, мягко сказал Сергей Леонидович. Мы с Ахромеевым посмотрели друг на друга и после секундного колебания горячо и нервно обнялись. - Прости меня! - он был явно смущен. - Прости! - Я-то прощу! А история? - А-а! - и он не по возрасту легко взбежал по трапу в самолет. Я не стал дожидаться, как принято, пока самолет наберет высоту и ляжет на курс и незаметно уехал с аэродрома. Прошло немало лет, но до сих пор мне памятны все детали того разговора. На душе становится муторно, и кажется, что уши начинают гореть, как если бы меня уличили- в чем-то неблаговидном. И дело не в том, что я впервые столкнулся с интригой - конечно, мне и ранее приходилось наблюдать непорядочность среди высоких военных чинов. Но то, что я узнал в тот день - о нечистых отношениях в треугольнике Устинов - Огарков - Ахромеев, меня поразило, подорвало всякую мою веру в существование порядочности вообще.

Шла жестокая, большая война, которая требовала, как я считал, абсолютной кристальной чистоты в отношениях между людьми, по чьим планам и приказам здесь гибли сотни и тысячи людей. И вот старикашка Устинов , чтобы скрыть свою немощь и свою некомпетентность и чтобы "достойно" выглядеть перед подчиненными, решил получать от меня важнейшую информацию о войне путем "обходного маневра", то есть минуя Огаркова ! Уму непостижимо! Я ходил от стенки к стенке в своем кабинете и размышлял, сопоставлял уже известное и пытался просчитать еще не известные мне факты из кремлевской закулисной жизни.

См. Устинов к началу Афганской войны

Я продолжал расхаживать по кабинету. Там, в Москве, треугольник: Устинов-Огарков-Ахромеев. Ну а мне-то здесь, в Кабуле, как быть? "Бди!" - вспомнил я Козьму Пруткова. Но великий афорист говорил и другое: "Зри в корень". Сомнения мои постепенно таяли. Я уже знал что делать. Пригласил Самойленко , Бруниниекса и Черемных . Попросил дежурного принести нам чаю. А тягостные свои размышления запрятал подальше и не стал ни с кем ими делиться. Предстояло спланировать боевые действия на ноябрь месяц. Разработкой общевойсковых операций занялись два штаба - мой и Туркестанского военного округа. Тем временем продолжались рейдовые операции, об отказе от которых я еще не поставил в известность Москву, но у себя, вместе с Черемных, уже пришел твердо к этому намерению. Мне не хотелось преждевременно задевать самолюбие Соколова и Ахромеева, да и вызывать кривотолки, вроде: "Пришел, увидел, победил", или "новая метла по-новому метет".

Ссылки: