Встреча ГВС с Бабраком Кармалем во дворце

Резиденция Бабрака Кармаля представляла собой огромный комплекс из гранита и мрамора, построенный властителями Афганистана еще в XVII-XVIII веках. Я бывал здесь довольно часто - по делам Главного военного советника. Здесь же проводились и заседания Реввоенсовета республики и заседания Политбюро, на которые меня часто приглашали, и куда я должен был ходить - пусть и с неохотой - чтобы видеть, слышать и знать, о чем идет речь. У Бабрака во дворце было несколько кабинетов, и место работы или встреч он постоянно менял. Вброятно, это объяснялось мерами безопасности - кому, как не Бабраку, следовало помнить о печальном конце Амина. У входа во дворец меня встретил верзила в звании полковника - адъютант Бабрака. Он немного говорил по-русски. - Ждет в кабинете за библиотекой. На каждом этаже охрана по четыре наших командос и еще на каждом повороте по два охранника-десантника. (И у Амина, и у Тараки тоже охраны хватало, но это не уберегло их от насильственной смерти) Вот и кабинет. Старинная мебель мореного дуба. Мой взгляд скользнул по портьере, которая отгораживала место для отдыха от кабинета и которая, как мне показалось, слегка колыхнулась. Мое подозрение, похоже, перехватил товарищ О . Бабрак, подняв трясущиеся руки, быстро приблизился ко мне и неожиданно распростер объятия и зарыдал горючими слезами. - Шурави-шурави! Товарищ! - Он продолжал рыдать. Портьера снова колыхнулась, и снова мой взгляд, - но теперь уже значительно подчеркнуто, перехватил товарищ О. - Шурави - шурави! Т-т-то-ва-рищ, - продолжал причитать глава государства. - Он скорбит? Трагедия в Мазари-Шариф? Кандагар? Он очень скорбит, - пояснил мне товарищ О. Бабрак, оторвавшись от меня, быстро взял со стола бутылку "смирновской" водки и, торопливо, разливая - мимо, на стол, на пол - наполнил три хрустальных фужера. - Шурави-шурави, то-ва-рищ - сует мне фужер в руку.

- По-жа-луйста. Спа-сы-бо. Спа-сы-бо! Думал ли я когда-нибудь, что стану участником такой постыдной сцены? Это сейчас, спустя годы, можно усмехаться, а тогда было все чертовски серьезно. Собрав в кулак волю и решимость, понимая, что рискую, возможно, очень многим, я тем не менее твердо и внятно сказал товарищу О.: - За все отвечаю я. Передай точно каждое мое слово:

"Я, генерал армии Майоров, Главный военный советник в Демократической Республике Афганистан запрещаю Вам, Бабрак Кармаль, пить водку и настаиваю на том, чтобы Вы прекратили это делать сейчас же".

Товарищ О. побледнел, молчит. - Я приказываю: передавай немедленно! Товарищ О. по-прежнему молчит, как язык проглотил. Тогда я повторяю еще тверже: - Переводи! Иначе я сейчас же доложу обо всем Юрию Владимировичу Андропову. Товарищ О. начал что-то бормотать. Портьера снова колыхнулась. Теперь-то я почти наверняка знал, - интуиция мне подска Бабрак сверкнул глазами, сел, нахмурился. - Шурави, шурави? - А теперь быстро организуй крепкого чаю, - приказал я товарищу О. Когда он вышел, Бабрак, глядя просительно мне в глаза, как-то ласково произнес: - Спа-сы-бо. Пожалуйста. Спа-сы-бо.- И снова дрожащей рукой схватился за фужер. - Нет! - Да-да? Спасыбо! - Не-ет! - выкрикнул я. Вошел с подносом в руках товарищ О. На подносе стояли чашки и чайник. Слава Аллаху: в те минуты я был хозяином положения. Бабрака надо было дожать, сломать в тот момент. Он хмурился, злился, но чай все же пил. Выждав немного, я приказал товарищу О. снова перевести мои слова и четко, взвешивая каждое слово, чтобы смысл доходил до главы государства, я сказал: - Товарищ Генеральный секретарь ЦК НДПД, Председатель Реввоенсовета Республики Афганистан, Вы знаете, во всех провинциях идет война. Страна в огне. Гибнут сотни и тысячи афганцев и советские солдаты. Товарищ О. переводит, Бабрак кивает, приговаривая: - Шурави-шурави? спасыбо? спасыбо? И тогда, как обухом по его непротрезвевшей голове, я твердо сказал: - А вы вот с ним вторую неделю - переводи! - пьянствуете, никого не принимаете!

Бабрак вскочил, затопал ногами, закричал. У товарища О. посинели губы, руки его задрожали, и он взмолился: - Прошу вас? - Переводи дословно: если он, Бабрак Кармаль, не прекратит сегодня же пьянствовать, я немедленно доложу об этом Юрию Владимировичу Андропову, Дмитрию Федоровичу Устинову, и это дойдет и до Леонида Ильича.

Переводи! И еще - но это уже для тебя - учти, что ты можешь отсюда вылететь и еще неизвестно, где приземлишься!

Бабрак все выслушал, потом помолчал, соображая что к чему, тяжело встав со стула, вплотную подошел ко мне, глаза его увлажнились. - Шурави-шурави! Спасыбо, спасы-бо! И снова объятия, тяжелые, тяжелые объятия, которые, однако, предвещали облегчение. Бабрак что-то сказал Осадчему. Тот перевел: - Он спрашивает, что нужно делать. Он готов на все - ради Апрельской революции! Жизнь за нее отдаст! Все сделает, что рекомендуют ему товарищи Брежнев, Андропов, Устинов, Громыко. - Переводи. Думаю, для начала ему надо завтра выступить по Кабульскому телевидению. Рассказать о положении дел в стране, об успехах вооруженной борьбы с душманами ради защиты революционных завоеваний. О дружбе с Советским Союзом и его армией. Товарищ Бабрак - опытный политик, революционер, глубокий теоретик, марксист-ленинец, он знает, о чем и как говорить своим соотечественникам. Лицо Бабрака просветлело - кто не любит лесть! - Второе и главное. Надо побывать в войсках, встретиться с командирами, вождями племен, губернаторами провинций. Предполагаем организовать такую встречу в районе Джелалабада . Обстановку там нормализуем. Дней через 7-8 туда можно было бы слетать. Согласен ли?

Но Бабрак, словно на автопилоте: - Спа-сы-бо, пожалуй-ста, спа-сы-бо! - И что-то еще на своем языке. А товарищ О. переводит: - Он согласен со всем, что вами предложено. Все выполнит - в интересах защиты Апрельской революции и укрепления дружбы с Советским Союзом. - У меня все, товарищ Генеральный Секретарь. Спасибо за встречу и деловой разговор. Может быть, на этот раз показалось мне, а, может, и нет - портьера еще раз колыхнулась. Мы с Бабраком обнялись на прощанье, и я ушел.

В жизни своей я не любил дураков, лодырей и пьяниц. А тут все эти качества сосредоточились в одном человеке. И этот человек - вождь партии и глава государства! Из дворца я вышел опустошенным. Я понимал: произошло нечто из рук вон гадкое и пакостное. Но дело - сделано. А что дальше? Чтобы встряхнуться я взял с собой Бруниниекса, Карпова и охрану и выехал на КП к Халилю - в 7-ю пехотную дивизию, которая вела бой в 40 километрах южнее Кабула, в предгорьях. Мы провели там всю вторую половину дня. А перед возвращением в Кабул Халиль Ула , как бы между прочим сказал мне: - Аллах велик! Он карает неверных, - и, помедлив, добавил: - и пьяниц. А во время прощания он обронил: - Бабрак, да простит его Аллах, погубит себя в вине. Чувствовалось, что мой афганский боевой товарищ знает о слабости, если не болезни своего вождя и при этом проявляет ко мне доверительную откровенность. На следующий день Владимиру Петровичу и Илмару Яновичу я в деталях рассказал про встречу с Бабраком. - Напрасно тратим время на этого конька. Рано или поздно, хоть и на переправе, а придется его менять. Впустую тратим на него корм. - Хватит злословить, Владимир Петрович. Нам надо его авторитет укреплять. - Как пошатнувшийся забор.

Черемных уже тогда не верил в потенциальные возможности Бабрака, как вождя партии и главы государства. - При всем при этом, Александр Михайлович, наши с вами действия и заключения по обстановке не всегда учитываются там, наверху. Так, обмениваясь словами, обрывками мыслей, сидели мы и работали, сосредоточившись на изучении положения дел в районе Джелалабада . Ведь именно там решили мы провести совещание военно-политической верхушки, подобного которому не было за все время правления Бабрака. И мы с Владимиром Петровичем чувствовали особую ответственность. Предстояло слетать туда, разобраться в обстановке, обеспечить уверенную стабильность и безусловную безопасность. Звонок "булавы" . Я вошел в кабинет, взял трубку. Андропов! После короткого моего доклада по оперативной обстановке, я услышал в трубке: - Вы, Александр Михайлович, рассчитали все правильно. Центральный Комитет партии доволен. Дмитрий Федорович, хоть и болеет, но все знает и передает вам привет. - Спасибо Юрий Владимирович, спасибо за оценку. - К тому же вы оказались и психологом, - мягко продолжил Андропов. Я понимал, что речь уже пошла об Анахите. - Жизнь научила, Юрий Владимирович. - Вы знаете, о ком идет речь? - Догадываюсь? - Она доверяет вам и вашей жене. Что касается поездки в Джелалабад, мы с Дмитрием Федоровичем одобряем это. Табеева в поездку не берите. Спольников необходимые указания получит. Звоните. Я вышел из кабины, мои товарищи ожидали меня, навострив уши. - Все в порядке. Все утверждено! Работаем дальше. - Товарищ О. оперативно действует, - произнес Владимир Петрович. Появился Самойленко и мы продолжили готовить Джелалабадское совещание, или, как принято говорить на штабном языке, - "мероприятие". Это был, как говорится, гвоздь нашей программы на ближайшую неделю. Мы решили, что я с Бруниниексом (произведенным к годовщине Октября в генерал- майоры) в воскресенье вылетим в Джелалабад для организации мероприятия на месте. Меня там будет ждать Шкидченко. Черемных останется в Кабуле - координировать и, где надо, подправлять ход боевых действий во всех провинциях. Самойленко работает в Главпуре с Голь Ака и вместе с ним прилетает туда, в Джелалабад, осуществляет обмен информацией с посольством и ЦК НДПА. Я особо просил Владимира Петровича - для отвлечения внимания душманов от Джелалабада - буквально во всех провинциях активизировать боевые действия. Особенно в центре, в районе Кабула, севернее, восточнее, южнее его. Просил на следующий же день доложить мне план его мероприятий и действий. - Поставьте в известность и определите задачи и действия моим заместителям. - Будет сделано, - как всегда определенно и коротко отчеканил Черемных. Близилось обеденное время. И вдруг массивная дверь кабинета отворилась и - без предварительного звонка, предупреждения, тем более моего приглашения, буквально нагрянули в мой кабинет взволнованные Табеев и Спольников . - Александр Михайлович, поздравляем! Какая победа! Поздравляем! С вас причитается! Я не любил и сейчас не люблю в отношениях между людьми эдакое фамильярное, наигранное ребячество. А тут еще передо мной были два человека, к которым я не испытывал особой симпатии. Да и они ко мне не испытывали тоже особой симпатии. Но не мог же я попросить их в тот момент выйти вон? - Какая победа? - подчеркнуто холодно спросил я. - Ну как же, - кипятился Табеев, - впервые в войска под Джелалабадом полетит товарищ Бабрак Кармаль!.. - В Москве очень довольны, ценят вашу находчивость, - более спокойно пробасил Спольников. - Отметим? - возбужденно предложил Табеев, и я почему-то сразу представил, как хорошо, наверное, у него получалось это "отметим" на посту первого секретаря Татарского обкома КПСС. - Отметим. - сказал я. - По высшему разряду? - уточнил, обращаясь ко мне, Черемных. Он знал и хорошо понимал наши условности и на мой кивок головой ответил: - Есть! С ним вышел и Бруниниекс. Табеев и Спольников одновременно достали из карманов по пачке "Мальборо". - Разрешите? - спросил Спольников. Ничего не говоря, я показал глазами на стену, где висели три таблички с надписью "не курить" - на русском, английском и французском языках. - Вожу с собой еще с Египта, через Чехословакию, Прибалтику. Стоит ли нарушать такую давнюю традицию? Гости кисло улыбнулись. Вернулся Черемных, и вслед за ним вошли наши две официантки с подносами - чай, восточные сладости, орешки, фрукты. Сели мы за стол. Табеев и Спольников, вижу, хмурятся. - И это у вас называется по первому разряду? - спросил посол. - По высшему, - поправил его Черемных. У меня в кабинете, как всегда, лежал Коран, издания Узбекской Академии Наук. Показав на него глазами, я спросил у Табеева: - Вы же эту веру исповедуете? Посол, чувствовалось, начал внутренне закипать. Выручил Спольников: - Давайте лучше о деле. Сегодня в двадцать часов по телевидению выступает Бабрак Кармаль. А это - он подразумевал, конечно, водку - после парада победы! - Ну, Витя, тогда и рубай компот!.. Он - жирный. То есть, простите, чай.

- Эта деревянная шутка посла нас всех рассмешила, впрочем, каждого по-своему. Договорились так: завтра Черемных с моим заместителем и помощниками вместе со Спольниковым в деталях разработают план действий в связи с проведением мероприятия в районе Джелалабада. На том и разошлись по-дружески, карамельно, хоть привкус и остался кислый. Я предупредил Самойленко и Черемных, что от наших посетителей в ближайшее время можно ждать пакостей. Им не даст покоя, что мне позвонили из Москвы и похвалили нас, в то время, как они оказались вроде бы ни при чем.

Ссылки: