Военные меры для предотвращения всеафганского джихада после ЧП в Джелалобаде

На 7.00 я вызвал к себе генералов Самойленко и Бруниниекса . Они вошли в кабинет взволнованные и настороженные. Не предваряя свои слова разъяснениями - поймут по ходу дела, - я приказал: - Первое: в Кабуле , Джелалабаде , Кандагаре , Герате , Мазари-Шарифе и Кундузе - установить с сего дня комендантский час с 18.00 до 7.00; в светлое время ввести патрулирование центральных улиц этих городов на БТР или на БМП; удвоить-утроить охрану и оборону государственных, административных и партийных учреждений, мостов, радиостанций, почты, банков, кинотеатров, мечетей, дорожных развязок и т.д.; сегодня ночью провести в этих городах облавы с задержанием всех подозрительных лиц и передачей их в СГИ для определения их дальнейшей судьбы. Второе: все эти и другие меры согласовать с Бабаджаном , Наджибом , Гулябзоем , ЦК НДПА , правительством - до 10.00 сегодня.

Поставить об этом в известность наше посольство. Объявленные меры нацелены на срыв организованного джихада. Генерал Черемных вот-вот будет здесь. Доложите обо всем и ему. В 9.00 я буду у Кештманда. Обо всем договорюсь с ним. Думаю, что получу согласие на наши действия. Все. На прощание я напомнил обоим, что ответственность за точность исполнения приказа лежит на них. В 8.00 я приказал генералу Петрохалко докладывать мне каждые два часа об обстановке в стране, в случае же ее обострения, каких-либо ЧП - докладывать немедленно.

Я посмотрел на фотографию Раббани , не сводившего с меня глаз из-под стекла на столе. - Не дай ему, Господи, опять нас околпачить. - Вы не допустите, - твердо и ободряюще сказал мне Петрохалко. В девять без пяти минут мы с полковником Алексеем Никитичем Карповым - оба в форме для повышения уровня официальности - вошли в приемную Председателя правительства и неожиданно столкнулись там со Спольниковым и Наджибом , выходившими от Кештманда. Поприветствовали друг друга прохладно, лишь за руки поздоровавшись, и не сказав при этом ни слова. Курносое лицо Наджиба ничего не выражало, никаких эмоций. А вот по лицу Спольникова явно блуждала нахальная ухмылка. Оба вышли из приемной Председателя с такой скоростью, что Карпов обронил им вслед:

"Очумелые!". Чтобы выиграть несколько секунд для оценки ситуации, я попросил Кештманда повторить сказанное. Вижу: он мою уловку разгадал, по его большому лбу мелькнула тень, а вокруг черных глаз прорезалась сетка морщин. Он умел владеть собой и потому четко, неторопливо, отделяя слово от слова, произнес: - Председатель СГИ Наджиб и генерал Спольников мне только что доложили: преступление совершено переодетыми душманами. Я вспомнил ухмылку Спольникова. - Нами проведено расследование преступления на месте. К сожалению, оно совершено воинами 40-й армии. - Не может быть! - И, хитро глядя на меня, Кештманд сказал о необходимости еще раз все проверить. - Сегодня же это и сделаем. В состав комиссии прошу включить одного из ваших заместителей. Затем я долго и путано плел извинения за случившееся. Дескать, война, у нее свои трагические издержки. Но все это звучало неубедительно. Кештманд слушал молча. Он понимал мое состояние. Но помочь ничем не мог. Весь запас унизительно-извинительных слов у меня кончился. Я чувствовал, что мои лоб и спина стали влажными. А он - спокоен. Как знать, может быть, получал удовольствие, видя меня в таком состоянии. Я почувствовал, что чаша позора испита мною до дна, и уже спокойно и уверенно изложил Кештманду суть превентивных мер, вводимых в стране для предотвращения волнений. - Хорошо, - согласился Председатель правительства. Я облегченно вздохнул, мы попрощались, и он, как подобает, пожелал мне удачи.

Ссылки: