Просьба срочно зайти в ОВИР [Войнович В.Н. готовится к эмиграции]

Я болел несколько дней, ко мне вызвали сначала одного врача. Он пришел, сказал, что мне нужен покой, и только покой, и что я должен выпивать по рюмке коньяка в день. Потом пришел другой врач. Он меня послушал.

- А что вы лежите - спрашивает.

- Как что? Я больной, мне велели лежать.

- Вставайте и идите.

- Куда? - удивился я.

- Куда хотите идите,- ответил он.- Ходите как можно дольше. И как можно быстрее. Я встал и пошел. Я решил, что я никуда не уезжаю, ни к чему готовиться не буду, а буду жить, как жил, и не стану приноравливаться к обстоятельствам. Стал заниматься своим здоровьем. Как я потом говорил, я перестал одновременно есть, пить и курить. Обычно старые курильщики, бросив курить , быстро толстеют, а я худел.

За короткое время сбросил 10 килограммов, и потому, что жил так: вставал, съедал ложку чего-нибудь или поляблока, выпивал чашку кофе и выходил на улицу. Шел быстрым шагом. Мне всегда надо было выбирать какое-то направление. Один из маршрутов пролегал от моего дома у метро "Аэропорт" до метро "Полежаевская" через несколько парков. На преодоление этого маршрута уходило часа два с половиной. Приходил домой, чего-нибудь перекусывал и опять шел. Возвращался, ложился спать, вставал, ел, опять ходил. И быстро снизил вес с 80 килограммов до 70. Однажды я шел мимо турника, и вдруг мне захотелось попробовать на нем подтянуться.

В армии, занимаясь гимнастикой, я подтягивался до тридцати раз. Я подошел к турнику, легко подтянулся, перевернулся и сам себе удивился.

Снова курить я начал в день отлета, в самолете. Я решил, что, очевидно, в КГБ вопрос о моем отъезде решен отрицательно, и не собирался добиваться чего-то другого. На чей-нибудь вопрос, когда я все-таки уеду, отвечал, что никогда.

Но в ноябре ситуация изменилась. Однажды, в воскресенье, ко мне должен был прийти советник по культуре немецкого посольства Герман Грюндель. Ко мне иностранцы часто приходили пообщаться. (Уже потом, когда я жил в Германии, Грюндель рассказал, что немецкие власти и немецкий посол вели переговоры с советскими инстанциями по поводу моего выезда. Давали какие-то гарантии.) Очевидно, в КГБ хотели, чтобы я сказал Грюнделю, что уже все в порядке. Было воскресенье, почта не работала. Я вышел в коридор и вдруг слышу, чтото шуршит. Смотрю, под дверь просовывается записка. Я ее схватил, дверь открыл - уже никого нет.

Смотрю, это записка из ОВИРа:

"Прошу срочно прийти в ОВИР. Капитан Баймасова".

Когда я оклемался, то пришел туда, и меня овировская сотрудница приняла чуть ли не с распростертыми объятиями:

"Здравствуйте! Как поживаете?" Как ваша доченька?" Дала анкету для советских граждан, выезжающих за рубеж . В анкете было написано, что советский гражданин за рубежом должен проявлять особую бдительность, не поддаваться на провокации и избегать мест скопления эмигрантов. А я нарочно, заполняя анкету, спрашиваю ее:

- А как я узнаю, кто из них эмигранты, а кто нет?

- Ну, как-нибудь - отвечает она неуверенно. Еще похожий пункт:

"Если за границей вы оказались в купе с лицом противоположного пола, не соглашайтесь ни на какие предложения, поскольку это может быть провокацией". Мой друг Дэвид Саттер ехал однажды в купе и переспал с лицом противоположного пола. Но Дэвид был американец, а лицо оказалось провокаторшей КГБ.

Ссылки: