Нельзя ориентироваться на детские вкусы [Войнович В.Н. в Москве]

Он мне рассказывал это, провожая меня после занятий до моего обиталища, иногда чуть дальше - до Разгуляя. Во время одной прогулки я вспомнил, что надо позвонить в журнал "Пионер", где лежало мое длинное стихотворение о мальчике, мечтавшем попасть на Марс.

Какое-то время спустя, когда была напечатана моя первая повесть, я практически все свои стихи выбросил. Выбросил безжалостно, а теперь некоторые рад бы восстановить, но увы. Это помню только частично:

Вдоль по улицам столичным

Мимо зданий и витрин

В настроении отличном

торопился гражданин.

Мчат по улице машины

Зим, Победа, ГАЗ и МАЗ.

Что же нужно гражданину?

Очень нужно гражданину

Срочно выехать на Марс.

Он на станцию приходит,

Он к одной из касс подходит:

"Я хотел спросить у вас,

Как попасть- Куда? - На Марс

"Марс"- так-так?

Ответим мигом?

Марс? - пошарили по книгам -

Выражают удивленье,

Отвечают с сожаленьем:

- Нет подобных городов

В расписании движенья

Пассажирских поездов.

Обратитесь в пароходство-.

В пароходстве с превосходством

Говорят: "Корабль - не поезд.

Ходят наши корабли

На экватор, и на полюс,

И во все края Земли.

Марс, возможно, на болоте,

То есть там, где никогда

Парохода не найдете.

Может, надо в самолете

Добираться вам туда?.

Гражданин собою горд,

Он идет в аэропорт.

Поле. Нет на нем пшеницы,

Только травы и бетон,

По бетону ходят птицы

До семидесяти тонн.

А в сторонке от бетона

Дом, высокое крыльцо.

Там диспетчер с микрофоном -

Очень важное лицо.

Он слова в эфир роняет:

"Тридцать первому на взлет!

Вам посадку разрешаю,

Вам посадку запрещаю,

Сорок третий, подержите,

В стратосфере самолет?? Конца я не помню и потому помещаю это текст здесь, а не в собрании стихов. В "Пионере" завотделом литературы Бенедикту Сарнову стихи понравились, он обещал их напечатать, но, когда очередной номер журнала вышел и я его купил, моей публикации там не оказалось. Итак, мы шли из института, я решил позвонить в "Пионер" и спросить, что случилось. Остановились у телефона-автомата, Камил дал мне монетку. Я набрал номер. В этот момент какой-то человек подошел к будке и стал ждать своей очереди. Сарнов снял трубку. Я сказал ему:

- Добрый день".

- Добрый, - ответил он. Уже тогда манера отвечать на приветствие одним прилагательным входила в моду.

- Вы хотите узнать, почему мы не напечатали ваши стихи?

- Ну да, - сказал я. - Может, вы их перенесли в следующий номер?

-К сожалению, нет.

- Почему?

- Я сейчас соединю вас с главным редактором Натальей Владимировной Ильиной , и она вам все скажет. Минутку. Передаю трубку? После этого было долгое молчание и какието шорохи. Человек, стоявший у будки, постучал в стекло монетой. В трубке зачирикал тоненький голос:

- Здравствуйте, очень рада вас слышать. Вы написали интересные стихи, мы их все в редакции читали, а потом я даже читала их своим внукам.

- И что говорят ваши внуки?

- А знаете, им понравилось. Даже очень.

- Значит, вы будете стихи печатать?

- Нет, нет, - охладила она меня, - печатать, конечно, не будем.

- Почему же "конечно"? Если вашим внукам понравилось? Человек, стоявший у будки, постучал в стекло еще раз. Камил приблизился к нему, что-то сказал. Тот посмотрел на Камила удивленно, махнул рукой и быстро пошел прочь, оглядываясь и пожимая плечами. Это отвлекло меня от разговора, и я не разобрал последней фразы главной редакторши.

- Что? Что?! - переспросил я.

- Я говорю, - повторила она сердито, - что моим внукам понравилось, но мы же не можем ориентироваться на детские вкусы. Всего доброго. Когда я пересказал Камилу свой разговор с Ильиной, он громко захохотал.

- Извини, - сказал он. - Я понимаю, что ты очень расстроен, но это в самом деле смешно, когда говорят, что детский журнал не может ориентироваться на детские вкусы.

Мне смешно не было. У меня не только публикация не состоялась, но и лопнула надежда на гонорар, который, как я рассчитывал, соответственно количеству строчек должен был быть довольно приличным.

- А зачем ты прогнал этого человека? - спросил я.

- Я его не прогонял, - сказал Камил.

- Я ему сказал: - Вы напрасно торопите этого юношу. Он скоро станет очень знаменитым поэтом, и вы сможете гордиться, что были свидетелем важного телефонного разговора!. Я ему так сказал, а он почему-то испугался и убежал. Может быть, решил, что мы с тобой сумасшедшие.

Тут мы оба стали весело смеяться - и с этого началась наша дружба.

Ссылки: