"Завтра задрожат на фонарях" [КГБ и Войнович В.Н.]

Он опять помолчал и задал вопрос, от моего ответа на который, как потом я понял, зависел результат нашего разговора:

- А какие у вас в "Роднике" стихи читают?

- Где? - не понял я.

- Ну, как там ваше литобъединение в институте - "Родник" называется - спросил старший и посмотрел на младшего.

- "Родник", "Родник", - подтвердил тот. И тут мне совсем полегчало: кое-чего они все же не знают.

- А вы можете себе представить, - спросил я злорадно, - что я в том "Роднике" ни разу в жизни не был? Старший строго посмотрел на младшего, тот съежился виновато.

- И вы не знаете, кто староста "Родника"? - спросил старший.

- Понятия не имею, - ответил я совершенно чистосердечно. Старший совсем растерялся и спросил без надежды на успех:

- Ну, хорошо, тогда скажите, о чем говорят ваши профессора на лекциях?

- А вот на этот вопрос, - улыбнулся я и до сих пор вспоминаю свой ответ с удовольствием (не всегда бывал таким находчивым), - мне трудно ответить даже на экзамене.

- Почему? - поднял брови старший.

- Потому что, если уж вы следили за мной, должны были заметить, что в институте я бываю очень редко. И если бы вы проверили список у старосты нашей группы, вы бы увидели, что против моей фамилии у него написано: н/б, н/б, н/б, то есть: не был, не был, не был.

На этом наш разговор закончился. Старший еще сказал мне, что, с одной стороны, он верит, что я настоящий советский человек, а с другой стороны, если я что-нибудь им не сказал или сказал не так, то придется пенять на себя. Поэтому сейчас я должен пойти еще подумать и прийти к ним в следующий вторник.

- И заодно, - сказал он, - принесите нам ваши стихи. Мы почитаем, и мы вам поможем. Вы нам поможете, а мы вам поможем. А если вы нам не поможете, то пеняйте на себя. После чего мне было предложено дать подписку о неразглашении. Что я как советский человек сделал безропотно.

Однако, выйдя из КГБ, я как советский человек тут же побежал к Икрамову и все рассказал ему, а потом Чухонцеву .

И от них узнал, что, не бывая в институте, пропустил сенсацию. Староста литобъединения "Родник" Алик Воронин арестован за антисоветские стихи. Я Алика знал, но не знал, что он староста "Родника".

Однажды Алик прочитал мне стихи, из которых я запомнил две строчки:

Те, кто нынче нами возвеличен,

Завтра задрожат на фонарях. Правосознание Алика оказалось выше моего. Его арестовали, продержали несколько дней на Лубянке и выпустили. А из института исключили за неуспеваемость. Я бы в таком случае радовался, что унес ноги живым, а он подал в суд и потребовал восстановления, утверждая, что пропустил занятия потому, что был незаконно арестован. К моему большому удивлению, суд счел арест уважительной причиной, и Алика в институте восстановили, но с условием, что он должен год поработать на заводе, "повариться в рабочей среде". У тогдашних советских чиновников была иллюзия, что если человек поработает на каком-нибудь производстве, узнает жизнь простых советских трудящихся, он на том идейно окрепнет и полюбит советскую власть. На самом же деле такие воспитательные меры приводили как раз к противоположному результату. Если уж человеку не нравилась советская власть, то знакомство с реальной действительностью избавлению от этой нелюбви никак не способствовало.

Ссылки: