1875, Владимир Михайлович

Наступил 1875 год. Вороновские купили в Смоленске дом близ Никольских ворот, но сами, оставляя для своего приезда верх, не жили в нем. После праздничного свидания в деревне с вяземским братцем Анюта доставила мне кое-какие книги и каталог с заметками, что читать. Не помню, но знаю только, что я начала почитывать уже иным способом, а именно: роман, потом критику на него, Островского, а потом критику. Серьезные вещи давались моему пониманию с большим трудом. Построчно, кажется, все понимаешь, а в целом ничего не остается в голове. Но мне жилось хорошо. Что бы не огорчило, что бы не смутило, - все сносилось легче при мысли о возможности летом снова вздохнуть свободно и отрезвиться, хотя недельки на две....

Между тем, у нас явилось еще новое знакомство. Сперва к нам приехала та барыня, что я видела в селе Черепове у обедни, она недаром показалась мне знакомою, так как оказалась никем иным, как Любовь Ивановною Жеребч ... (неразборчиво), жившею у Юзефович , отца того юноши, очаровавшего меня в 9 лет, который тоже был вдовец и с малолетства поручил свою дочь и сына Влад. Виктор . ее попечению.

Уважаемая старушка, знавшая меня ребенком, ласково встретила теперь и просила познакомиться с ее новой питомицей Соней Шевандиной , которая и не замедлила сделать нам визит вместе с отцом своим. Эта некрасивая, загнанная девушка рада была потанцевать и повеселиться, хотя у нас рассказывать о ее сиротстве и семейной жизни, конечно, не мое дело, скажу только, что жизнь эта была не красна, и поэтому Софья Павловна вызвала, несмотря на свою несимпатичность с первого взгляда, мое искреннее сочувствие и расположение.

Наступило желанное лето. 14 июля был день рождения Анюты Вороновской , и я собралась к ним на этот праздник. За два дня, подъезжая, по обыкновению, с Алешей к Тростянке, нас встретили сам старичок Михаил Иванович и Владимир Михайлович , упрашивая выйти из экипажа и остаться, несмотря на то, что ни Елены Петровны (матери) , ни Анюты не было дома. "Зато есть бабушка наша", - поспешил успокоить Влад. Мих. насчет присутствия в семье женского персонала. Я осталась, а Алеша поехал дальше в Бественку. Был уже вечер, недолго пришлось мне побеседовать с Владимиром Михайловичем после годичной разлуки, но все же мы встретились, как давнишние друзья, и я успела порассказать, что и как читала, а папаша только ухаживал за мною, угощая уже поспевшими плодами. Был тут и мой братчик Поль , помогавший в зале Михаилу Михайловичу и Саше маленькому готовить фонарики и вензель для завтрашней иллюминации. По случаю этого сюрприза новорожденную и постарались спровадить в гости.

На другой день я встала очень рано, покупалась и отправилась с французской книгой на любимый свой обрыв под вековые липы над Сожем. Не прошло и четверть часа, как сюда же пришел Влад. Мих. Он сперва сидел, потом встал и прислонился к дереву. Беседа шла о моей жизни, о том, что при такой сфере нужны еще занятия, которые бы руководились какой-нибудь серьезной целью. Я выражала сожаление, что не знаю основательно французский язык, а то бы занялась переводом. Тогда Владимир Михайлович стал ободрять меня и упрашивать, чтобы я не медля попробовала что-нибудь перевести, предоставив оценку, если доверяю, ему. Увлекаясь, таким образом, разговором, я больше слушала, не глядя на говорившего, но, подняв глаза, вдруг невольно смутилась. В первый раз я так отчетливо увидела профиль Владимира Михайловича, окаймленный черными кудрями, и заметила, что давно-давно где-то видела эту небольшую энергичную фигуру. Но - где? Лишь теперь, обратив внимание на свой почти неизменный во время летнего сезона розовый костюм, припомнила далекий сон...

"Борьба нравственная не хуже ли войны?", - невольно подумала я, а я уже знакома с нею. "Не тот ли герой теперь передо мною, который выведет меня на нее смело с верным оружием в руках? Не такою ли я видела себя во сне, много лет тому назад?" Правда, то был оригинальный сон, но все же сон, неужели же сны и вправду сбываются? Не вериться, но по опыту приходится думать, что сон есть факт далеко неразгаданный, который иногда слагается так отчетливо, что как неведомый пророк может служить предвестником будущего.

Скоро мы услыхали стук подъезжавшего экипажа, и приехавшая Анюта выпорхнула к нам в сад. Однако, несмотря на то, что мое присутствие было сюрпризом, мне показалось, что она вовсе не была рада, и такая неровность отношений, впервые замеченная, неприятно подействовала на меня. Зато, милейшая мамаша Вороновских положительно приковала к себе мою душу, до того она была ласкова, до того интересовалась всем, что до меня касалось, что я не могла не оценить эти, столь непривычные отношения ко мне. Когда мы ложились с Анютою спать, то Елена Петровна всегда приходила, садилась ко мне на кровать, дружески беседовала и кончала благословением на сон грядущий. Приходилось мне иногда быть миротворцем между матерью и дочерью, которые начинали ссориться из-за того, что Анюта не хотела иногда молиться вечером или утром, а это было больное место Елены Петровны. Так, например, она однажды с восторгом сообщила мне, что заметила, как Володя ее крестился, ложась спать. Несмотря на возвращение Анюты, я урвала часок, чтоб перевести небольшую статейку "о воспитании воли" и вечером отдала ее В.М. На другой день он возвратил мне ее с небольшими поправками, и я решилась отослать ее в Питер своей кузине, как опытному судье в этих делах.

14-го к Вороновским съехались гости, - все родные, какие-то кузины и еще тетушка Мар. Гри. и рыженькая кузина Анюты из Орла. Эта последняя сразу возбудила во мне антипатию, но, увы, Анюта сейчас же поддалась ее влиянию, чем очень огорчила меня. Уселись мы, было, всей компанией читать на балконе, но слушала В.М. кажется я одна. Рыженькая все хихикала, шепталась с Анютою, указывая глазами на нас, и кончила тем, что поссорила ее с братом. Однако, после обеда мы все пошли в лес, там В.М. вынул из кармана маленький словарь иностранных слов и предложил мне взять его себе. На обратном пути я уловила Анюту одну и убедила ее помириться с братом. Вечером устроилась иллюминация, даже танцы, но весело не было.

(На следующий день)... Были именины В.М. Этот день прошел скромно, но после обеда все разъехались, и мы отправились в лес жарить грибы своей компанией, и гораздо приятнее провели время, чем накануне.

Сделав некоторый навык в серьезном чтении и привыкнув относиться к нему внимательно, может быть, из стыдливости запнуться при неожиданной поверке, я запаслась книгами и уехала в Бественку , а потом домой, но перед выездом из Тростянки побывала у Софьи Павловны Шевандиной . Хотела познакомить ее с Анютою, отец же С.П. восстал против этого с видимым страшным недовольством. Наступила осень, и В.М., уже окончивший курс, проехал через Смоленск в Петербургский университет.

Жизнь моя текла обычной колеею, но, странно, отец, который сперва восставал против возможности моего замужества по слабости комплекции, теперь вдруг напротив заинтересовался этим вопросом, завел переписку с Питером и Москвою о каком-то женихе - князе Вадбольском , влюбившемся будто бы в мою карточку, которую видел там, у замужней сестры моей неве... (неразборчиво) М. Мороз . Заикнувшись насчет этих лиц, и встретив раздраженной грубый отпор с моей стороны, он призадумался, но скоро милые кумушки, вроде нашей Агаши, разъяснили ему загадку по-своему:

"она влюблена в студента Вороновского", и Маmаn подлила масла в огонь, пояснив: "Вот я недаром говорила, терпеть не могу этих нехристей- нигилистов, собьют Юлю с толку". И пошли фырканья при приезде кого- нибудь из Вороновских, а гимназисту М.М. даже отказывали когда он приходил. Это возмущало меня до крайности, и я дошла до сквернейшего настроения.

На праздник Рождества Христова или Масленицу, не помню, приехал В.М. , и вся семья перебралась на недельку в Смоленск, чтоб вывозить Анюту. Все обедали один раз у нас. Я ходила, как в воду опущенная, зная все задние мысли домашних, и вместо того, чтобы стушевать эту неурядицу и натянутость, сама молчала и сильно хмурилась. Прислуга подметила это и объяснила по-своему: "хандрит, мол, опять".

Ссылки: