Детей у Вайнштейна Г.М. стало много, а всего остального мало

Когда дети стали подрастать, огромная наша квартира на станции Серпухов оказалась только-только впору этой огромной артели. Надо было всех одеть, обуть, иногда и принарядить. Одновременно учились Леля, Шура, Володя, Вася, а малыши-сорванцы с утра до вечера гоняли по сквозным коридорам. Одной обуви сколько требовалось? Я теперь даже приблизительно определить затрудняюсь. А брюк, платьиц, штанишек, чулок, калош и т.д.? Конечно, мы были стеснены в средствах. Все же мамочка умела выходить из затруднения. Каким образом? Во-первых, кроме моего жалованья у нее были свои небольшие средства, а затем - и это главное - она так мастерски умела своевременно одно зашить, другое заштопать, третье перелицевать, что, в конечном счете, я, она и все дети были одеты не хуже прочих, обладавших большими средствами. Содержать такую семью, каждого своевременно накормить, одеть - для этого требовалось большое умение и стремление отдать семье всего себя. Запомните крепко, дети мои, какой была ваша мать.

О так называемых "безгрешных доходах" у меня не могло быть и речи. Я их боялся как огня, никогда не имел и этим горжусь. Если про некоторых железнодорожников говорили когда-то, что, мол, "в воровстве рожден, вором был и вором остался", то ко мне это определение не относилось даже намеком. За 11 лет работы ревизором Серпуховского участка, где было так много фабрик, заводов, я лишь один раз получил от Коншина 100 рублей за выполненную по его заказу работу - я подсчитывал пропускную способность его так называемой городской железнодорожной ветви, примыкавшей к фабрике. Но это была не взятка, а плата за мой труд. Многие глядели на меня с удивлением, делали большие глаза, разводили руками (и Щекины тоже), называли шляпой, однако таким я остался и этому принципу не изменил. И мамочка ваша это одобряла целиком и полностью, как теперь говорят.

Ссылки: