 |
Свадьба "няньки"
Начались в матушкиной избушке приготовления к свадьбе, вершение разных обрядов, которые в наше время отошли в область преданий: скобление избы вплоть до потолка, спешное шитье подружками приданого с пением свадебных песен, причитания невесты, с которыми она не раз обращалась и ко мне, как к "сестрице-сиротинушке". Подружки пели, невеста плакала. С пением и плачем ходили в баню. На матушкиной могилке нянька "голосила" до изнеможения. Но вот настал последний вечер девичества - "вечерины".
Одетая в свой лучший наряд, с венком на голове она сидела среди подружек на подушке. На столе крытом скатертью стояла большая деревянная чашка, над которой висело разукрашенная елочка, прикрепленная к потолку. Рядом на другом столе стояло ведро пива, сваренное дядей Петром, и штоф с водкой. "Дружки" наливали в рюмки водку, ковшом черпали пиво и подавали тем из публики, кто подходил к столу дарить невесту. Подходивший выпивал водку или пиво и в ответ старался так брякнуть медяками, чтобы разбить чашку, что означало крепкое пожелание счастливой жизни в замужестве. Для таких случаев запасали несколько чашек. Подружки благодарили дарителя пением, а невеста поклоном.
В начале вечера сидела за столом и я, но шальной пятак угодил мне в лоб, и я с плачем удалилась на печку, откуда, успокоившись, наблюдала за всем происходившим. Изба, сени были полны народу. Выкрикивания и остроты "дружек", смех, пение, а в сенях под гармонику пляс. "Смотри, Катька , вон нянькин жених!" - говорит мне стоявшая у печи баба. Жених стоял, прислонившись к дверной липе. У него вечерин не было, так как он женился во второй раз.
Новая поддевка синего сукна, красный шелковый платок на шее и такого же цвета кушак украшали внушительную фигуру по величине. Кудрявые, рыжеватые волосы густой шапкой покрывали голову Дмитрия . Круглое лицо почти исчезало в обширной растительности. На все происходившее кругом он смотрел как-то вяло, безучастно. Конца вечера я не видала, тут же на печке уснула и проспала до позднего утра. Проснувшись, узнала, что няньку собирают к венцу и сейчас увезут.
Дядя Петр и бабушка Марфа благословили плачущую няньку, подружки в песнях прощались с "девической вольной волюшкой", предсказывая нерадостную жизнь в замужестве. Скоро приехал и жених на разукрашенных вышитыми полотенцами, колокольцами и бубенчиками лошадях. Откупали невесту, ее приданое, откупались от подруг. Все это с шутками, прибаутками, с песнями и причитаниями.
Нянька на этот раз сидела за столом, покрытая муслиновой шалью. Наконец настала полнейшая тишина - все уехали и ушли. Мы остались вдвоем с бабушкой Марфой, уехали и сестры-няньки. Только спустя несколько дней приехала нянька с мужем домой на большой белой лошади. Попировавши у дяди и бабушки Марфы и наложивши целый воз всяких вещей, уехали опять в Приселье. На следующий день забрали все остальное движимое. Из избы вынесли все, осталась только закоптелая икона вместо божницы.
Нянька, помня завещание матушки не оставлять меня, поставила еще при сватовстве условие взять с собой и "шпитомку". Сошлись соседи проводить нас пред выходом из избы, все уселись на лавках. Нянька опять заплакала. При выходе меня пришлось силой тянуть: я плакала и просила няньку остаться.
Ссылки: