Знакомство А.П. Ульяновой с Петром Федоровичем Николаевым

Приезд Петра Федоровича Николаева , каторжанина по делу Караказова , заинтересовал всех, все спешили познакомиться с ним, как с человеком, пережившим события шестидесятых годов и как с товарищем Н.Г. Чернышевского по жизни в каторжной тюрьме. Его приезд внес много интересного в жизнь томичей. Я не буду передавать его рассказы о пребывании на каторге, затем в Якутской области, так как о нем, личности недюжинной и о его переживаниях, в печати имеются сведения.

Мне хочется только отметить свое личное впечатление, полученное от этого большого, грузного человека с детски ясными, светлыми глазами. Смотря на него, казалось, что жестокая полоса жизни с цепями каторги, с лишениями многих лет в Якутской области и не коснулась его бодрой мысли и крепкого духа. Только ревматизм расшатал сердце его могучего тела.

С почтительной любовью вспоминал Петр Федорович о Н.Г. Чернышевском , описывая его обстоятельное влияние не только на товарищей по несчастью, но и на стражу своей неволи. Как он, Чернышевский, сам оторванный от любимого дела, тоскующий о родной семье, умел шуткой, остроумным словом смягчить особенно горькие минуты неволи и тем поддержать падающих духом. Много вызвала споров повесть Чернышевского о жизни втроем, написанная в каторге под заглавием "Другим нельзя" . Невольно рисуется возбужденное лицо Николаева при защите мысли, вложенной автором в эту повесть. Молодежь, особенно женская, не допускала, что при наличности чувств любви к одному, возможно такое сцепление, правильнее раздвоение. Но зато прочтенные по переживаниям и по возрасту, как Языков, Кропоткин, особенно Волховский пускались в такие дебри психологии, что о выводах можно было только догадываться.

ф ото П.Ф. Николаев, в 1890-х

(из собр. Музея "Каторга и Ссылка") Отдавая все время научным трудам, всегда заваленный книгами, рукописями, Петр Федорович меньше всего заботился об удобствах жизни, хотя часто говорил, что "знания увеличивают и личные потребности человека". Несмотря на строго специальные труды по психологии, философии ("Активный прогресс [и экономический материализм]", "Индийская философия" в изд. Солдатенкова) Петр Федорович был крайне общительный, отзывчивый. Удивительно нежно он относился к детям.

Только было боязно за маленькое существо, как бы не уронил, не сокрушил кости ребенка этот большой, неловкий в движениях человек. Снисходительно относился он и к женщине вообще которой, как он говорил, и жизнь и природа наложила более тяжелые обязанности, рождение детей и все мелочи воспитания их. В веселом, смехотворном виде рассказывал Петр Федорович о жизни в улусе, где в затяжные дожди приходилось спасаться на досках под столом, так как отведенная ему юрта по своей ветхости не могла уже защищать его от непогоды.

"Вот сижу согнувшись в три погибели на досках под столом, читаю или пишу. Кругом равномерные звуки падающего дождя, а ноги то одна, то другая сползет с доски и незаметно для меня мокнет. Вот теперь и растирает Олечка". "Олечка", его жена, конечно, сумела бы устроить сухой уголок своему великану "Петрусю" и спасти его от мучительных ревматизмов, но он ее встретил после, в самом Якутске, где она акушерствовала.

В конце восьмидесятых годов мы одновременно с Николаевыми жили в Твери , через дорогу друг от друга и часто виделись. И в Твери Петр Федорович производил на публику обаятельное впечатление. Хотя временами недуги мучили его жестоко. Но дух его был всегда бодр. Однажды на вечере тверского присяжного поверенного Р. не то памяти декабристов, не то встречи нового года народа собралось масса: были свои "бывшие" и "не бывшие" за Уралом, молодежь, только что высланная за беспорядки из столиц, местные с либеральными мыслями. Шум, споры, разговоры. Но вот слова "тише! Петр Федорович петь будет" - быстро водворяют тишину. Эффектно, точно на возвышении, стоит Николаев и, улыбаясь, посматривает на публику, затем улыбнувшись и приложивши руки к сердцу, с чувством запевает:

"На заре туманной юности всей душей любил я девицу".

И его звучный голос энергично, с чувством взывает к далекому, невозвратному. "Да, этого на всех хватит! - говорит один из слушателей.

- Что может быть приятней для человека, как не стремление знать? Знание увеличивает требования, а при больших требованиях человек всегда не удовлетворен и неуклонно стремится вперед и вперед, что и важно для прогресса, - говорит П. Ф. Николаев, чему он и следовал на протяжении всей своей жизни.

Ссылки: