Тухачевский М.Н. в начале первой мировой войны

Летом 1914 года лейб-гвардии Семеновский и Преображенекий полки отбывали лагерный сбор под Красным селом, но раньше обычного пришли в Петербург, На военном поле в честь прибывшего президента Франции состоялся гремящий парад. Отбивая ногу, церемониальным маршем шла Петровская бригада. Но еле уснел, возвращаясь, проплыть немецкие воды французский президент, как "часом мобилизации считать одну минуту первого в ночь на 19-е июля"- приказал всероссийский император и грянули пушки на Рейне и в Пруссии. Началась первая мировая война и необыкновенная карьера Михаила Тухачевского. Может быть, никто так не волновался в одну минуту первого в ночь на 19 июля, как фельдфебель старшей роты юнкеров- александровцев. Открылось все: слава, карьера. Войне не пужны деньги, война хочет храбрости и таланта.

В августе 1914 года безусый, юный, двадцатилетний гвардеец, подпоручик Семеновского полка Тухачевский вместе с офицерами всего петербургского гарнизона входил в Зимний дворец. Царь приказал явиться офицерам для объявления манифеста и благословения. В роскоши тридцатисаженного Большого фельдмаршальского зала, на голову поверх блестящей толпы офицеров выделялся главнокомандующий российских войск великий князь Николай Николаевич . Придворный протодиакон гремел октавой высочайший манифест; в одной половине - блеск офицерских форм, меж ними и двадцатилетний подпоручик Тухачевский; в другой - сквозь распахнутые двери, в форме полковника стрелкового полка, показался усталый царь Николай II . "Не положу оружия, доколе единый неприятельский солдат останется на земле Нашей!"- кончал протодиакон. И в наступившую тишину тихо проговорил царь:

- В вашем лице, столь дорогие моему сердцу войска гвардии и Петербургского военного округа, я благословляю всю Русскую армию. От этого слабого голоса зал зашумел, опускаясь на колени; опустился и гвардии подпоручик Михаил Тухачевский. Государь уходил во внутренние покои дворца, а вслед ему фельдмаршальский зал задрожал громовым офицерским "ура!". Императрица стояла с глазами, полными слез. Великий князь Николай Николаевич, перекрестясь широким крестом, сказал офицерам:

- С Богом. Офицеры двинулись. Предположить, что через четыре года Николая II расстреляют солдаты, гудящие на площади многоголосым "ура!", что главнокомандующий умрет во Франции эмигрантом, а спускающийся по великолепью Иорданской лестницы подпоручик станет красным полководцем, - было трудно. Из Зимнего двора на Дворцовую площадь Михаил Тухачевский вышел вместе со всеми офицерами; а через несколько дней на петербургском дебаркадере пели тревожные сигналы к посадке; гвардейские солдаты, полувеликаны-семеновцы, которым жить бы да жить, грузились на мировую войну. При последнем рожке на платформе начались благословения, слезы, женский плач; под торжественные звуки полкового марша мимо платформы плавно, тихо тронулся эшелон. Безусый подпоручик в офицерском вагоне был необщителен. Очевидцы говорят, много было напускной важности в облике этого двадцатилетнего офицера; было, пожалуй, даже что-то смешное; одежда чересчур вычурна, во всем подчеркнут "фронтовик" и "война", на боку не общая, а кривая шашка и громадная (какую носят только кавалеристы), кожаная, неуклюжая, тяжелая сумка, набитая картами и планами фронта. Кругом шумели, курили, говорили о войне.

- Максимум в четыре месяца кончится!

- Не больше. Гвардию берегут, пожалуй, и кончат без нас.

- Пустили бы хоть в бой наподобие Ташкисена. Офицеры хохотали, знали, что под Ташкисеиом был единственный бой Петровской бригады с турками в кампанию 1878 года. Странно, что никто не засмеется, не подшутит над необщительным безусым подпоручиком с странно разрезанными серыми, чуть навыкате глазами. Он рассматривает исчерченную красным и синим карандашом карту Юго-Западного фронта. Поезд с гвардией идет быстро. Вместе со стуком колес солдаты вразброд, вразнобой поют:

Ура, гвардейские уланы,

Кто не слыхал про молодцов!

Ссылки: